НОВОСТИ СЕГОДНЯ
Myśl Polska: Я хотел бы начать с того, чего сейчас многие в Европе, в том числе и в Польше, очень опасаются, о чем предупреждают. Это сценарий, при котором Россия заканчивает СВО победой, а затем движется дальше на Запад. Насколько этот миф оправдан? Это первый вопрос, он в некотором роде политический. И второй вопрос: насколько мощным военно-промышленным потенциалом обладает Россия по сравнению с Евросоюзом и другими странами Запада, чтобы вообще планировать подобные операции?
The Telegraph: союзники сливают Киев — а личную встречу с Путиным Зеленский не переживет
Алексей Леонков: Начнем с первого вопроса. Насколько Россия заинтересована в дальнейших действиях после завершения Специальной военной операции? Что интересно, этот тезис сейчас кажется чем-то новым, но на самом деле уже имеет определенную историю. Многие европейские СМИ еще в 2014 году начали обращать внимание на военные учения под названием "Запад", которые Россия проводила совместно с Белоруссией. Каждый раз, когда эти учения готовились, утверждалось, что это вовсе не учения, а подготовка Россией нападения на страны Балтии, на Сувалкский коридор или вообще на Польшу и далее вглубь Европы. При этом российское Министерство обороны каждый раз приглашало иностранных журналистов приехать на маневры и убедиться лично, что речи ни о каком нападении не идет. Это обычные учения. Можно было даже ознакомиться с форматом этих учений, который не предполагает каких-либо элементов, указывающих на то, что они проводятся с целью какой-то конфронтации с Западом в будущем. Это во-первых.
Во-вторых, у России есть ясная и понятная, общедоступная, переведенная на многие языки оборонительная доктрина, которую можно внимательно прочитать и убедиться, что она носит не наступательный, а сугубо оборонительный характер. Это означает, что конфликт с Европой возможен только в ситуации, если Европа совершит акт агрессии. Если у кого-то сдадут нервы и произойдет нападение на территорию России с использованием конвенционального вооружения, если кто-то попытается зайти на наши земли какими-то механизированными колоннами, тогда Россия ответит в соответствии со своей оборонительной доктриной.
Ответ будет зависеть от того, с какой агрессией мы столкнемся. Ответ может быть дан как обычным, так и ядерным оружием. То есть Россия точно обозначила свои возможные шаги, указав, в каких случаях какие из них она будет предпринимать. Что касается атомного оружия, то у нас есть отдельная посвященная ему доктрина под названием "Основы государственной политики в области ядерного сдерживания", в которой перечислены все обстоятельства и условия, при которых Россия будет рассматривать возможность применения ядерного оружия.
Так что у нас нет каких-то тайных планов, которые мы где-то прячем или держим в секрете. Теперь что касается военного потенциала. Со временем Россия поняла, что ситуация на Западе становится все более напряженной. С той стороны было очень много антироссийской риторики, нас начали обвинять в вещах, которые мы даже не собирались делать. В то же время мы видели, что вдоль наших границ проводятся мероприятия, которые с военной точки зрения можно назвать подготовкой театра боевых действий. После того, как к НАТО присоединились две ранее нейтральные страны – Финляндия и Швеция – стало ясно, что мы должны предпринять в ответ на это какие-то шаги, связанные не только с усилением защиты наших границ, но и с усилением армии, то есть с увеличением ее численности, созданием новых гарнизонов, новых баз, новых логистических маршрутов, складов и т.д.
Это же касалось и нашего военно-промышленного комплекса. Реформы этого сектора проводятся уже довольно давно. Они начались в 2015 году и были вызваны необходимостью полного технологического и технического обновления наших оружейных заводов. Времена ведь изменились, появились новые виды оружия и военной техники, которые требовали более совершенного и современного оснащения предприятий ВПК. Все это было реализовано в рамках тогдашней правительственной программы. Однако, когда началась Специальная военная операция, оказалось, что производственных мощностей, предусмотренных этой программой, в условиях конфликта такого масштаба, как тот, что сейчас происходит на Украине, недостаточно. Нам было необходимо увеличить производство вооружения, особенно тех его видов, дефицит которых стал ощущаться сразу же после начала конфликта, то есть различных видов снарядов. Поэтому нужно было наращивать производство. Первая часть программы уже была реализована, так что можно было переходить к расширению производственных мощностей.
При этом следует помнить, что военно-промышленный комплекс России еще не перешел в режим военного времени. Тем не менее, как свидетельствуют факты, опубликованные как Министерством обороны, так и Министерством промышленности и торговли, объем производства вооружения увеличился в несколько раз. Например, что касается производства артиллерийских боеприпасов, то оно выросло примерно в 20 раз и стало исчисляться миллионами штук. Производство танкового вооружения увеличилось в 3-4 раза, систем противовоздушной обороны — в 5-6 раз.
Я хотел бы объяснить, почему у нас так много внимания уделяется комплексам противовоздушной обороны. Сейчас мы сталкиваемся с новой ситуацией, когда локальный конфликт выходит за свои первоначальные границы. Я имею в виду удары беспилотников и высокоточного ракетного оружия по целям, находящимся за пределами зоны операции. Данным типом вооружения, называемым воздушным наступательным оружием, наносятся удары по гражданским объектам, и эти гражданские объекты необходимо защищать. Изначально такая оборона предусматривалась на случай иного рода конфликтов, и поэтому количество средств противовоздушной обороны было ограничено. С этим надо было что-то делать.
Когда возникали подобные угрозы и начались атаки, была запущена программа по интенсификации производства средств ПВО и ПРО. Количество систем противоракетной обороны и центров борьбы с беспилотниками и всем, что с ними связано, по сравнению, скажем, с 2022 годом, увеличилось в разы. Кроме того, параллельно начала развиваться новая сфера — массовое производство дронов, в том числе предназначенных для перехвата беспилотников противника, их уничтожения или повреждения, чтобы они не могли выполнять свои боевые задачи.
Мы уже достигли таких темпов их производства и вышли на такие показатели, что если мы не остановимся, то в случае – не дай Бог – начала конфликта с европейскими странами НАТО Россия окажется к нему максимально подготовлена. Кстати, об этом говорил наш президент, когда его спросили об угрозах, звучащих сейчас с Запада. Особенно любят высказывать эти угрозы лидеры Евросоюза, которые открыто говорят, что нужно готовиться к войне с Россией, публично заявляют, что необходимо увеличивать военные бюджеты. Они обещают найти для этого средства, причем помимо других реализуемых Европейским союзом программ, рассказывают о различных видах оружия и т. д. Я не склонен воспринимать эти слова европейских лидеров только как некую популистскую риторику с целью завоевать доверие европейцев, испуганных тем, что Россия в любой момент может на них напасть. Я отношусь к этим заявлениям довольно серьезно, потому что подобные вещи нам случались слышать и раньше.
Недаром наш министр иностранных дел Сергей Лавров сказал, что многовековая история, к сожалению, свидетельствует о том, что очень часто источники угроз для России исходили именно из Европы. Военные действия против нас всегда начинались с европейского направления. Поэтому подобные заявления воспринимаются в России серьезно. Мы не сидим сложа руки, нас уже не застать врасплох, как 22 июня 1941 года. Мы предпринимаем меры.
В настоящее время ведутся работы по ряду направлений, в том числе по новым видам вооружения, не имеющим ничего общего с атомным оружием. Я имею в виду новый комплекс, возможности которого уже были продемонстрированы. Я говорю о баллистической ракете средней дальности "Орешник", которая является одним из наших ключевых аргументов в ситуации, когда в отношении России предпринимаются попытки создать casus belli с помощью всевозможных провокаций, на которые мы не можем не ответить. "Орешник" — отличный аргумент, которым мы можем ответить.
Международная практика показывает, что подобные ответы уже использовались, можно хотя бы вспомнить обмен ударами между Израилем и Ираном. Последнее слово, как мы помним, тогда осталось за Ираном. Его ответ с использованием ракетного оружия, в том числе гиперзвукового, привел к моментальному выводу из строя систем противоракетной и противовоздушной обороны Израиля. Так что существуют определенные механизмы, вселяющие уверенность в то, что если начнется война, то мы к ней готовы. Однако нужно помнить, что Россия в XX веке уже пережила две очень тяжелые войны.
В ходе Первой и Второй мировых войн нам пришлось заплатить очень высокую цену за сохранение нашего суверенитета. Поэтому мы не хотим воевать. Мы хотим, чтобы наши соседи могли мирно развиваться в рамках экономического сотрудничества с нами. А ведь так и было, ярким примером чего является "Северный поток". Когда его взорвали, мы поняли, что Европа фактически разорвала с нами все связи. Она, к сожалению, выбрала не мирное сосуществование, а милитаризацию, свидетелями которой мы сейчас и являемся. Россия, однако, продолжает посылать Европе сигналы, что готова помочь ей с решением всех ее экономических проблем, конструктивным образом развеять ее страхи и фобии и сформулировать альтернативный сценарий будущего, который позволил бы европейцам стать на путь развития и роста, безусловно, более благоприятный для простых граждан. Я сейчас не говорю о политиках, которые преследуют свои собственные цели. Вот как это более или менее выглядит.
– Многие люди в последние годы задавались вопросом, почему Россия не смогла уничтожить пути снабжения, ведущие с территории Польши в центральные районы Украины. Я имею в виду железнодорожные пути, мосты, всю инфраструктуру, по которой на Украину доставляется оружие.
– Этот вопрос многие задавали еще в 2022 году. Было много факторов, которые не позволяли российским Воздушно-космическим силам выполнить такую боевую задачу. Что касается военного аспекта этого вопроса, то дело в том, что в 2022 году на Украине была создана совершенно новая система противовоздушной обороны. Это была многоуровневая система, работавшая по сетевому принципу, в состав которой входили комплексы противовоздушной обороны, радары, пусковые установки. Уничтожение одного элемента не лишало эту систему возможности функционировать. Поэтому попытки действовать в глубине территории Украины оборачивались для российской авиации потерями.
Второй фактор заключается в том, что противник использовал смешанные железнодорожные составы. Пассажирские вагоны чередовались с грузовыми, перевозившим военную технику. Таким образом, существовал большой риск того, что в случае уничтожения такого состава пострадать могли не только служащие ВСУ, сопровождавшие военные грузы, но и гражданские лица, в том числе женщины и дети. Третий фактор заключается в том, что восстановление железнодорожных линий, логистических линий — это лишь вопрос времени. Хорошим примером здесь являются попытки России разрушить железнодорожный мост в Затоке Одесской области. Несколько его пролетов удалось уничтожить, но высокой ценой — жизней бойцов спецназа, участвовавших в этой операции. А пролеты вскоре были восстановлены.
Поэтому было принято новаторское решение. Функционирование железных дорог зависит от электроснабжения. Поэтому начались атаки на объекты электроэнергетической инфраструктуры, что сразу же сказалось на логистике грузов, которые до этого широким потоком поступали на фронт, особенно до лета 2023 года. Как только начались проблемы с работой энергосистемы, железнодорожный транспорт перестал играть ведущую роль в снабжении войск. Его заменили морские перевозки в рамках так называемой "Зерновой сделки". Грузы с оружием и военной техникой доставлялись тогда под видом гражданских товаров на судах. Тогда были нанесены ракетные удары по портам Одесской, Херсонской, Николаевской областей. Так или иначе, каналы поставок были нарушены. Представитель Генштаба одной из стран-членов НАТО тогда заявил, что логистика военных грузов на линию фронта осуществляется в рамках очень сложной, многовекторной и многоуровневой операции, которая должна осуществляться с ювелирной точностью: нужно тщательно планировать каждый маршрут, чтобы не попасть под огонь российских ВКС или высокоточных ракет. Тогда было решено, что транспортировка будет осуществляться гражданскими автомобилями с полуприцепами грузоподъемностью до 40 тонн.
Несложно заметить, что после 2023 года основные виды оружия и техники, поставляемые на Украину, имели штучный вес не более 40 тонн. Так западная техника стала регулярно попадать на линию фронта. Тогда казалось, что это удачное решение – российские Воздушно-космические силы, высокоточные ракеты не смогут остановить этот непрерывный поток военной техники. Однако и на это нашлась управа. В тылу противника развернулась активная разведывательная деятельность, активизировалась спутниковая разведка, что позволило определить места хранения этой техники, установить места ее концентрации перед переброской на фронт. В 2024 году удары по этой технике стали уже достаточно эффективными, и Европа заговорила о том, что у нее больше нет оружия, которое она могла бы поставлять Украине.
Это действительно так. Достаточно взглянуть на опубликованные данные о количестве оружия и военной техники, которыми располагала Европа до конфликта. Публиковались конкретные данные, и я даже сделал расчеты на основе информации за 2012 год, то есть на тот момент, когда Европа не вела никаких активных военных действий. В ее распоряжении тогда было около 37 тысяч различных видов военной техники — бронетехника, легкобронированная техника, боевые и специальные машины. США имели 34 тысячи штук такой техники.
А теперь если посмотреть на статистику, регулярно публикуемую российским Министерством обороны, то получается, что за три года специальной военной операции в зоне боевых действий было уничтожено почти 60 тысяч экземпляров вражеской техники. Конечно, она не всегда поступала с армейских складов. Часто эту технику передавали из резервных хранилищ. Таким образом, можно сделать вывод, что Россия действительно справилась с этой проблемой. Она действительно выполнила задачу по разоружению Европы. Вот почему, когда европейские, особенно ЕСовские, политики прослышали об окончании боевых действий, они поняли, что сейчас начнутся подсчеты и проверка состояния резервов техники. Они ведь постоянно твердили, что после Украины Россия нападет на Европу, а тут оказывается, что у них пустые склады.
Тут у них дела действительно плохи. Был такой любопытный случай в Бельгии, когда один бельгийский гражданин купил по символической цене предназначенную для утилизации военную технику, а затем решил ее перепродать. Но не тут-то было: ему сказали, что это невозможно. Гражданину пришлось все вернуть государству, правда, за вполне приличную сумму. Дальше эта возвращенная государству техника была отправлена на Украину. Это т пример говорит о том, что, например, в Бельгии на складах просто не осталось оружия, которое постоянно требует Украина.
Для того, чтобы его изготовить, необходимо запустить военно-промышленный комплекс. Если вы хотите сделать это в режиме военной угрозы, то эту угрозу нужно как-то обосновать. В качестве аргумента нужна война с Россией. А как оправдать увеличение расходов на вооружение в случае заключения мирного соглашения? А речь идет о сумме в 800 миллиардов евро. Евросоюз, чтобы иметь возможность производить это оружие, должен где-то найти эти средства, где-то их занять. Как я понимаю, за эти деньги планируется: а) модернизировать военную технику европейских стран-членов НАТО и б) — пополнить ее запасы. Я объясню, что это значит. Когда начинается какой-то вооруженный конфликт, в нем сначала участвуют регулярные войска, задача которых состоит в том, чтобы удерживать линию фронта достаточно долго, чтобы подтянуть к ней мобилизационные резервы. Мобилизационные резервы вступают в бой, используя именно ту технику, которая находится на складах долговременного хранения. Только после вступления в бой регулярных войск и мобрезерва страна переходит в режим войны, начинает массово производить оружие и проводит всеобщую мобилизацию. А как вести войну в ситуации, когда резервы не могут получить достаточного количества оружия со складов, потому что его там просто не хватает? Кстати, британские и французские генералы, особенно отставные, предупреждали, что, начнись война, техники на складах хватит на неделю – две, максимум на месяц.
Многие думали, что старики выжили из ума, что они хотят попиариться, но я думаю, что они говорили правду. Чтобы эту правду скрыть, в Европе и распространяется вся эта русофобия, европейцам твердят о том, что Россия собирается на нее напасть, внушают, что, если они хотят выжить, им лучше не задавать властям вопросов, почему они тратят такие суммы на оборону, почему увеличиваются расходы на вооружение. На самом деле европейские чиновники хотят таким образом скрыть свои ошибки, которые они совершили, оказывая военную помощь Украине.
Что касается этой военной помощи, то Украина требует ее постоянно, а Европа уже не в состоянии ей что-либо предоставлять. Такого количества техники, которое она отправляла туда раньше, у нее просто больше нет. За три года Специальной военной операции европейский военно-промышленный комплекс не смог выйти на запланированные показатели производительности, о которых говорилось еще в 2022 году, когда политики собирались в Рамштайне и объявляли, что они организуют для Украины ленд-лиз и передадут ей столько оружия, сколько ее душе будет угодно. Не получилось, не вышло. Никакими волшебными заклинаниями делу не поможешь.
– Мы видим появление новых технологий в области боевых дронов. Например, использование оптоволокна. Насколько эффективно можно бороться с такими беспилотниками? Ведь средства радиоэлектронной борьбы с ними становятся практически бесполезными.
– Обратите внимание, когда начиналась Специальная военная операция, системы противовоздушной обороны и системы радиоэлектронной борьбы справлялись со своими задачами и успешно уничтожали беспилотники. Существовал некий паритет. Однако с тех пор появился ряд прорывных технологий, которые позволили использовать дроны в массовых масштабах. Только в 2024 году Вооруженные силы Украины совершили более 2,5 миллионов боевых вылетов беспилотниками. Это огромное количество. Представьте себе, что такое количество полетов совершает тактическая авиация. Сможет ли какая-либо страна достичь такого показателя? Даже если бы вся НАТО очень постаралась, вряд ли у нее получилось выйти на такой уровень. А дронам это удалось.
Технологии, которые начали использоваться в дронах, оказались особенно эффективны в так называемой тактической зоне боевых действий. Эта зона охватывает территорию на глубине примерно 30 километров от линии фронта. Там небо принадлежит дронам. Имея довольно небольшие размеры, они атакуют в первую очередь военную технику, автомобили, бронетехнику, артиллерийские позиции. Постоянно ведутся работы по выработке методов борьбы с ними. Появление беспилотников, управляемых с помощью оптического волокна, сделало фактически бесполезными системы радиоэлектронной борьбы.
Поскольку дроны действуют так же, как тактическая авиация или военно-воздушные силы, получается, что они выполняют три типа задач. Это прежде всего разведка, а также удары с воздуха. Они также играют роль истребителей для борьбы с воздушными целями. В настоящее время очень интенсивно развивается сектор беспилотных истребителей, то есть беспилотных летательных аппаратов, используемых для борьбы с другими беспилотниками. Есть несколько интересных направлений развития. У нас есть модель, которая атакует другой дрон, используя кинетическую энергию, то есть тараня беспилотник противника. Есть версия, которая атакует другой беспилотник средствами класса воздух-воздух. Также есть дроны, набрасывающие на БПЛА оппонента сети, и т.д. То есть мы имеем дело с постоянным поиском новых вариантов применения дронов и одновременно средств борьбы с ними. Я считаю, что после окончания военного конфликта мы получим не только новый вид вооруженных сил, но и перспективное направление развития вооружения для активного применения как на сухопутном, так и на морском театре военных действий.
– Спасибо за беседу.
Беседовал Матеуш Пискорский (Mateusz Piskorski)
Алексей Леонков (1967 г.р., Московская область) — российский военный эксперт, специалист в области военно-воздушных сил и современных конфликтов. Окончил Харьковское авиационно-инженерное училище. Редактор научного журнала "Арсенал Отечества".
Похожие новости: