Иноагент сегодня, враг народа завтра. Эволюция образа предателя

На крутых виражах истории Россия вновь стоит перед вечным вопросом: где проходит черта между инакомыслием и изменой? Сегодня это противостояние обрело новые, юридические формы, но его глубинная суть остаётся прежней — это метафизический спор о душе народа. В центре этого спора — фигура, которую закон называет «иноагентом», а народная память, оглядываясь на горький опыт, может назвать и жёстче.

Наш постоянный автор — известный публицист Илья Александрович Игин в своей новой статье предлагает нам взглянуть, как фигура «предателя» трансформировалась в российской истории и почему сегодняшние административные меры воспринимаются многими как необходимое противоядие против цивилизационного выбора, угрожающего самому существованию России. Это разговор о цене суверенитета, боли внутренних расколов и тяжёлой ответственности, которую несёт народ, защищая своё право на особый исторический путь.

Сегодняшние школьники, как и в моё время, изучают повесть Н. В. Гоголя «Тарас Бульба» в 7-м классе общеобразовательной школы. Учителя литературы утверждают, что она является важной частью программы, где школьники знакомятся с героями, эпохой и ключевыми темами произведения.

Фраза: «Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?» из этого произведения, брошенная Тарасом Бульбой перед казнью собственного сына, в нынешнее время обретает новый, остросоциальный подтекст. В гоголевском сюжете за этим вопросом следовала расплата за выбор чужой стороны и отказ от своих корней ради личных интересов и внешнего покровительства.

Я должен признаться, что в своё время в целом правильно понимал буквальный смысл фразы, но её глубокий этический контекст вызывал у меня затруднения. Наверное, из-за возраста.

Сейчас у меня затруднения иного рода. В современном правовом и политическом поле статус «иностранного агента» стал своего рода цифровым клеймом для тех, чья деятельность, по мнению государства, подпитывается из-за рубежа. Как и литературный Андрий, современные фигуранты реестров зачастую оказываются перед дилеммой: чьи интересы они представляют и какую цену готовы заплатить за поддержку со стороны «дальних союзников». И они часто делают выбор в сторону… денег. Для меня главный вопрос: понимает ли это современное поколение молодых людей? Да и что греха таить — все россияне?

* * *

Россия всегда была не просто географией — она была судьбой, крестом, великим испытанием духа. На её бескрайних просторах, между полярными льдами и южными степями, разворачивалась не только история, но и метафизическая драма выбора. Каждая эпоха ставила перед народом один и тот же вопрос, звучащий по-разному: куда идти? С кем быть? Кто мы? И каждый раз ответ рождался в муках, в спорах, в расколах, в крови. Сегодняшний день — очередная глава этой вечной саги.

Предатель в России никогда не был просто политическим оппонентом. Он был тем, кто нарушал мистическую связь между землёй и народом, тем, кто продавал не интересы, а душу:

• В древних летописях — это князь, зовущий чужеземные полки на родные города;
• В Смутное время — боярин, целующий крест самозванцу;
• В революционные годы — интеллигент, размывающий основы веры и государства во имя призрачных мировых идей.

Сегодняшний «иноагент» — наследник этой длинной линии.

Но если раньше измена была явной — переход на сторону вражеского войска, — сегодня она тоньше, интеллектуальнее, почти невидима. Она прячется в словах о «правах человека», в красивых лозунгах о «свободе», в экономических теориях, в культурных трендах. Это не измена с оружием в руках, но измена смыслом.

Западный либерализм — не просто политическая доктрина. Это цивилизационный выбор, основанный на идее абсолютного индивидуума, чьи желания и права становятся высшей ценностью. Это мир, где традиция — пережиток, где святыня — предмет музейной экспозиции, где Родина — всего лишь место рождения, которое можно сменить, как паспорт.

Россия же всегда отвечала иной философией:

• человек обретает себя только в служении чему-то большему — Богу, Отечеству, общине, идее;
• наша свобода — не свобода «от», а свобода «для». Для подвига, для долга, для жертвы;
• Запад говорит: «Имеешь право». Россия спрашивает: «Несёшь ли ответственность?»

Война, которую мы ведём сегодня, — не только на полях сражений. Это война онтологическая, война за право быть собой. СВО — лишь видимая вершина айсберга. Её глубина — в столкновении двух пониманий человека: человека-потребителя и человека-творца, человека-индивидуума и человека-сына.

Историческая река либерального предательства глубока и мутна. Вспомним декабристов 1825 года — блестящих аристократов, заговоривших на языке французских энциклопедистов и возмечтавших на штыках переустроить Россию по чужим лекалам, едва не ввергнув её в хаос.

Их духовные наследники — либералы-западники XIX века — упорно твердили об «отсталости» Отечества, выпячивая его язвы и отрицая его духовную силу, готовя почву для будущих катастроф.

А кто, как не февралисты 1917 года — цвет либеральной интеллигенции и думских кругов — своими безответственными речами и жаждой власти разрушили вековую государственность, открыв прямую дорогу к братоубийственной Гражданской войне и национальной трагедии? И разве не они же, в конце века, уже под новыми знамёнами, с восторгом приняли в 90-е годы экономические «шоковые терапии», превратившие великую державу в униженную, разорванную на части периферию Запада?

Либерал-западник в России исторически редко оставался просто спорщиком в салоне. Его логика всегда вела его дальше:

• от критики власти — к отрицанию традиции;
• от отрицания традиции — к отвержению самой сути народа;

А там уже рукой подать до прямой измены, до соучастия в геополитическом уничтожении Родины.

Так из либералов вырастали настоящие враги народа.

«Иноагент» — термин сегодняшний, почти технический. Он описывает того, кто под чужеземным влиянием, сознательно или нет, подрывает устои. Но в этом слове ещё есть холодная отстранённость, почти научная констатация. «Иноагент» ещё может оправдываться, спорить, апеллировать к закону.

«Враг народа» — метка иного порядка. Она не правовая, а морально-мистическая. Она выжигает из общности, из самой памяти народа. Врагом народа не становятся по формальным признакам — им признаются, когда измена перестаёт быть фактом внешних связей и становится фактом внутреннего выбора. Когда «инакомыслие» перерастает в отказ от самой сути общего бытия, от судьбы, которую народ несёт как крест.

Эволюция от первого ко второму — это путь от нарушения инструкции к нарушению клятвы. От административного проступка — к духовному отступничеству.

И здесь — источник трагедии, способной разорвать сердце. Потому что часто «иноагент» искренне верит, что служит добру. Он вырос на чужих книгах, дышал воздухом чужих ценностей, и ему кажется, что его критика — это голос совести, а не чужеземный навет. Его трагедия в том, что он, желая «как лучше», становится орудием в руках тех, для кого Россия — всего лишь ресурс, территория, проблема.

…А трагедия народа — в необходимости давать отпор, проводить черту, клеймить. Это больно. Это как отрезать часть собственного тела, чувствуя, что оно ещё тёплое, ещё кажется своим. Каждый, кого коснётся это страшное определение — «враг», — был когда-то сыном этой земли. В его детстве звучала та же колыбельная, над ним склонялась та же берёза, он видел то же широкое небо.

Слёзы, о которых вы просите, — они здесь. В этом невыносимом разрыве между любовью к человеку и любовью к Родине, когда приходится выбирать. Они — в тишине опустевших кухонь, где больше не спорят до хрипоты братья. Во взглядах, отведённых в сторону на улице. В горьком осознании, что цена сохранения себя как цивилизации — это внутренние шрамы, которые будут болеть поколениями.

Россия обречена на величие и на страдание. Таков её удел. Она — тот героический воин, который сражается не для завоевания, а для защиты святынь, некоего особого понимания жизни, которое миру всё труднее вместить.

«Иноагент сегодня, враг народа завтра» — это не угроза, а констатация железной логики исторического бытия. Когда дом осаждён, тот, кто призывает открыть ворота, искренне веря, что несёт мир, — становится опаснее явного врага. И народ, чтобы выжить, вынужден давать этим явлениям имена, всё более суровые, всё более беспощадные.

Это трагедия. Но это и подвиг — удержать в штормовой час корабль на курсе, даже если для этого приходится выбрасывать за борт часть груза. Даже если этот груз — части собственного сердца.

Мы плачем над этой необходимостью. Но мы принимаем её. Ибо Россия — не просто страна. Это обет, данный истории. Это долг перед предками, сложившими свои кости в её землю. И это ответственность перед теми, кто ещё не родился, — передать им не просто территорию, а смысл, веру, особый русский свет, способный гореть даже в самые тёмные времена.

N.B. И если для этого сегодня нужны жёсткие слова и чёткие границы — мы произнесём эти слова и проведём эти границы. Со слезами на глазах, с болью в сердце, но с непоколебимой волей в душе. Ибо иного пути у России нет и никогда не было.

А Гоголь? Гоголь и сегодня нужен нам всем, со своей простецкой правдой.

Илья Александрович Игин — член Российского союза писателей.

Читайте больше новостей в нашем Дзен и Telegram