НОВОСТИ СЕГОДНЯ
Отмечается пятидесятилетие Хельсинкских соглашений, которые были заключены между СССР, странами Европы, США и Канадой. Для чего они заключались и чем аукнулись для нашей страны и мира, рассказывает Владимир ПРЯХИН – ветеран советско-российской дипломатии, доктор политических наук, профессор РГГУ.
– Владимир Фёдорович, как бы вы охарактеризовали Хельсинкские соглашения?
– Их историческое значение объективно будет оценено не сегодня, а значительно позже: сейчас ещё живы люди, которые участвовали в том процессе и воздействуют на оценку, – они, как это свойственно человеку, трактуют события в свою пользу. Но тем не менее уже сейчас можно сделать некоторые выводы.
Хельсинкский заключительный акт 1975 года – одна из важнейших вех мировой политики и дипломатии. По своему значению он сравним с Вестфальскими соглашениями 1648 года по итогам 30‑летней войны в Европе, которыми был установлен принцип суверенитета государств в качестве приоритета международного права. Этот приоритет действовал 300 с лишним лет, а Хельсинкский заключительный акт поставил понятие «права человека» выше суверенитета.
– Неужто именно к этому стремился СССР, инициируя в Хельсинки Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ)?
– Главной задачей советского руководства было закрепить итоги Второй мировой войны – европейские послевоенные границы. Когда в 1973 году война Судного дня резко подбросила цены на нефть, когда в 1975-м вьетнамские танки взяли под контроль Сайгон и американцы позорно бежали из Юго-Восточной Азии, в нашем руководстве была эйфория – мы наступаем на всех фронтах, везде побеждаем! Значит, самое время закрепить границы в Европе!
– А у Запада какой был интерес к СБСЕ?
– В одной нашей патриотической песне есть хорошие слова: «…Нельзя тебя, Россия, ни сломить, ни запугать». Но обдурить и обобрать – можно, добавлю я. Не желая бороться против СССР военными средствами, Запад избрал другой путь – путь политического удушения нашей страны.
У нас до сих пор считается, что СБСЕ в Хельсинки было инициировано Советским Союзом, но я полагаю, что в неменьшей (если не в большей) степени инициатива исходила от Запада, который поспешил поспекулировать на стремлении Москвы к закреплению послевоенных границ. Наиболее действенно проявил себя главный принцип западной дипломатии по отношению к нам – принцип хамбага (англ. humbug – обман, вздор, чушь), или, как сформулировал его Черчилль, «гибкая ложь». В тенёта этой лжи они нас и затянули.
«Да-да, конечно, всё можно гарантировать, всё можно закрепить, упрочить территориальную неприкосновенность государств», – обещали они в ходе СБСЕ. Затем в дополнение к этому они предложили вторую «корзину» – принципы сотрудничества в экономической и экологической сферах. А затем поставили как будто бы третьестепенной важности вопрос: нельзя рассматривать безопасность государств в отрыве от безопасности частных лиц, прав человека, гражданских свобод.
Надо сказать, советское руководство долго колебалось, прежде чем согласиться на этот трёхкорзинный механизм общеевропейского процесса и поставить подпись под Хельсинкским заключительным актом. Я, будучи тогда 22-летним переводчиком, принимал десятистепенное участие в происходивших событиях – и хорошо помню, как на протяжении шести месяцев дипломаты в Хельсинки имитировали бурную деятельность, встречались, вели переговоры… а решения всё не было. Думаю, Михаил Суслов (секретарь ЦК КПСС, называемый «серым кардиналом при Брежневе». – Прим. «АН») видел все подводные камни и говорил о них коллегам по Политбюро. Но так хотелось совершить грандиозный исторический акт, так хотелось выступить в качестве мировых лидеров! Поэтому документы были подписаны.
– И что в итоге получили русские?
– Мы получили беспримерную кампанию подрывной работы против стабильности в СССР со стороны Запада, вмешательство в наши внутренние дела под соусом защиты прав человека. Кто-нибудь наверняка скажет: а что плохого в том, что Запад обеспокоен правами человека в нашей стране? В ответ на это я предлагаю взглянуть на сегодняшнюю ситуацию. У нас давно нет государственного антисемитизма, нет статьи об уголовной ответственности за гомосексуальную связь, разрешён свободный выезд граждан из страны, проводятся выборы парламента и главы государства, в мордовских лагерях не сидят незаслуженно тысячи людей, как это действительно было в СССР… А тем не менее критика в наш адрес по поводу прав человека и гражданских свобод сегодня куда острее, злее, наглее, чем во времена СССР. Почему? Да потому, что главная-то цель Запада отнюдь не в том, чтобы защитить права человека, а в том, чтобы нанести нам стратегическое поражение. Так было тогда, так есть сейчас.
Причём сам Запад вовсе не является образцом в смысле соблюдения прав человека. И тогда не являлся. Например, в 1979 году в Бельгии – одной из самых демократических, как считается, стран – посадили в тюрьму геронтолога Германа Леконта за якобы недостойное учёного поведение. И лишь благодаря активности своей энергичной супруги ему удалось выйти на свободу. В ЕСПЧ все эти голословные обвинения с него сняли только в 1983 году.
Были на Западе и другие случаи такого рода. Однако наша дипломатия, хотя и не сидела без дела, не сумела (говорю это с определённой долей самокритики) использовать их против Запада в той же мере, в какой он использовал тему прав человека против нас. Шла борьба, а в борьбе всегда есть победитель и есть проигравший.
– Выходит, наша дипломатия тогда оказалась слабее западной?
– В контексте прав человека это следует, на мой взгляд, признать. Вообще говоря, значение дипломатии обычно недооценивают. Например, без предвоенной советской дипломатии, скорее всего, не было бы Великой Победы, 80‑летие которой мы отпраздновали в этом году. Помня, ценой каких жертв досталась нам Победа, нужно иметь в виду: мы могли потерять гораздо больше жизней – и проиграть войну, если бы не гениальные внешнеполитические шаги 1939–1941 годов, которые позволили сформировать антигитлеровскую коалицию. В противном случае западные демократии вскоре помирились бы с Гитлером – и вместе расчленили бы СССР.
Увы, инициативности и активности предвоенной советской дипломатии к 1970–1980-м годам уже не хватало. Победило стремление вышестоящих обозначить своё место в истории актами типа Хельсинкского. Впрочем, главные ошибки руководство КПСС совершило не во внешней политике, а во внутренней.
– Какие же?
– Следовало избежать нарушений в отношении оппозиционных элементов, проявив терпение и политический такт. Тем более что в оппозиционеры записывали людей иногда с подачи спецслужб Запада, причём записывали порой тех людей, которые ими отнюдь не являлись. Ну а главное, конечно, – экономика, которая была дефицитной и зависела от мировых цен на нефть. Когда ЦРУ предложило Рейгану договориться с видным арабским государством о том, чтобы уронить цены на нефть, Рейган колебался, поскольку осознавал важность СССР для системы международных отношений, но в итоге всё же дал добро церэушникам. Они связались с арабскими коллегами и достигли договорённостей. Результат, печальный для нас, известен.
– Вы сказали, что в Хельсинки Запад умело воспользовался желанием Москвы закрепить границы в Европе. Но разве границы не гарантировались Уставом ООН? Зачем Москве понадобились ещё какие-то договорённости?
– Сыграло, на мой взгляд, злую роль стремление к помпезным, судьбоносным шагам, намерение повысить свой личный престиж, авторитет. А Запад, со своей стороны, был заинтересован в СБСЕ именно потому, что Устав ООН его не устраивал, – здесь-то и зарыта собака. Ему нужна была новая система – не биполярная, где СССР играл равную роль с США, а новая, монополярная, с США и НАТО во главе.
Показательно, что уже в 1964 году, когда министр Громыко предпринял первую попытку организовать общеевропейский процесс и направил письма министрам-коллегам европейских государств с предложением провести совещание, – страны Западной Европы в ответ заявили, что необходимо также участие США и Канады. Казалось бы, при чём тут США и Канада? Речь шла об отношениях стран, расположенных в европейской части света, – зачем нужен кто-то посторонний? Однако без США и Канады представители Западной Европы наотрез отказались сесть за стол переговоров.
– Любопытно, что в СССР заключение Хельсинкских достижений считалось великим достижением.
– Да. Вспомним, в каких красках описал Хельсинкский заключительный акт генсек Брежнев в отчёте для XXV съезда КПСС: «Товарищи! В интересах разрядки и прочного мира в Европе XXIV съезд КПСС призвал обеспечить созыв и успех общеевропейского совещания. Теперь это стало действительностью. В августе прошлого года в Хельсинки руководители 33 государств Европы, а также США и Канады подписали Заключительный акт совещания, работа которого продолжалась два года, а политическая подготовка – десять лет. Достигнутые результаты стоят затраченных усилий. Участниками совещания коллективно подтверждена нерушимость сложившихся границ. Разработан свод принципов межгосударственных взаимоотношений, полностью – и буквой, и духом – отвечающий требованиям мирного сосуществования. Таким образом, созданы благоприятные условия для сохранения и упрочения мира на всём континенте. (Аплодисменты.)».
Если сейчас эту речь прочесть нашим участникам тогдашних событий – их пот прошибёт. Они тоже так мыслили, тоже хотели так видеть будущее – и где сейчас всё это? Где стабильность? Где – взгляните на Сербию – нерушимость границ? Где международные принципы, о которых говорилось? Безопасность неделима, нельзя построить безопасность одного в ущерб безопасности другому – где этот принцип? Страны Запада превратили общеевропейский процесс в удавку на шее СССР. Потом продвинули НАТО на восток – в Прибалтику, а затем заговорили об Украине и Грузии.
– Кстати, по поводу Украины. Когда Россию сегодня попрекают нарушением Хельсинкских соглашений, то забывают, что Москва не заключала их с Киевом: среди подписантов, указанных в Хельсинкском заключительном акте, присутствует СССР, правопреемником которого является Россия, но отсутствует Украина, хотя могла бы присутствовать, поскольку УССР была членом ООН.
– Те, кто осуждает Россию за проведение СВО, игнорируют проблему Донбасса – ставят принцип территориальной целостности выше принципа национального самоопределения. А это неверно, потому что все принципы международного права равны: в знаменитом Хельсинкском декалоге они даже не пронумерованы, чтобы никому не пришло в голову возвышать один из них над другим.
Давайте подытожим. Всеобъемлющая оценка, повторюсь, будет дана Хельсинкскому заключительному акту в будущем, а сейчас хотелось бы подчеркнуть следующее. Впервые в истории был зафиксирован примат прав человека над другими приоритетами, и это очень важно – важно даже при всех издержках для нашей страны. Когда-то Протагор изрёк истину, которую никто не опроверг: человек есть мера всех вещей, как существующих, так и несуществующих. Поэтому – государство для человека, а не человек для государства. И в то же время нельзя забывать о других принципах. Права человека, как подтверждает современность, невозможно обеспечить без обеспечения суверенитета государств и соблюдения межнационального, межконфессионального, межрасового равенства. Защита прав человека как раз и станет итогом соблюдения этих принципов, которые так хорошо сформулированы в Хельсинкском заключительном акте.
Похожие новости: