Второй день противостояния: Израиль наносит удары, Иран теряет контроль, а Запад теряет иллюзии

На второй день масштабного израильско-иранского конфликта мир наблюдает не просто очередной ближневосточный виток насилия. Мы видим срыв ядерной дипломатии, крушение иллюзий международного сообщества и начало новой фазы конфронтации, в которой ставка — не только ядерная программа Ирана, но и архитектура безопасности в Персидском заливе.

Израиль: от внезапного удара к стратегической инициативе

Утром 13 июня, ровно через два месяца после того, как президент США Дональд Трамп дал Ирану крайний срок на достижение новой ядерной сделки, израильские ВВС начали координированную атаку по территории Ирана. Целями стали более десяти ключевых военных и стратегических объектов: склады баллистических ракет, ядерные установки, аэродромы и командные пункты.

Генерал-майор Томар Бар, командующий ВВС Израиля, заявил, что ночные удары в небе над Тегераном носят "общенациональное значение" и знаменуют собой новую эру действий Израиля — упреждающих, системных и технически точных.

Разгром был стремительным. Разрушены десятки объектов в Тебризе, Исфахане, Керманшахе. По данным NYT, удары привели к уничтожению пусковых установок, с которых планировалось запускать до тысячи баллистических ракет по Израилю. Эта операция Израиля фактически обезоружила Иран на первом же этапе противостояния.

Однако это была не просто военная акция. Это был и политический удар по всей концепции иранской дипломатии.

Переговоры мертвы — буквально

Президент США Дональд Трамп прямо заявил: переговоры с Ираном по ядерной сделке больше невозможны. Все ключевые представители иранской стороны, участвовавшие в диалоге с США, погибли в результате израильских авиаударов. На вопрос журналистки CNN, действительно ли это было следствием действий Израиля, Трамп ответил с характерной иронией: "Они не умерли от гриппа, и не от коронавируса". Эти слова закрепили не только физический, но и политический конец дипломатического процесса, который развивался в Омане и на других площадках.

Однако куда более важным, чем физическое устранение переговорщиков, стало признание фундаментальной ошибки: Запад недооценил ментальность Ближнего Востока. Это не просто культурная особенность — это основополагающий фактор внешней и внутренней политики таких стран, как Иран. Как подчеркнул сам Трамп, ментальность "не позволяла вести переговоры под угрозой".

Для иранского режима публичная уступка под давлением — это не компромисс, а унижение, угрожающее самому существованию власти. В глазах иранского истеблишмента, как и в восприятии значительной части населения, соглашение, достигнутое после угроз, означает капитуляцию, а не прагматизм. Проще начать войну, чем признать поражение в переговорах.

Израиль это понимал давно. Именно поэтому в Иерусалиме с самого начала заявляли: Иран тянет время, манипулирует ожиданиями, не стремясь к соглашению, а используя диалог как прикрытие для ускоренного обогащения урана. Цель была ясна: создать боеспособную атомную бомбу и затем перевести переговоры в иную плоскость — с позиции силы, когда условия диктует не тот, кто ведёт переговоры, а тот, кто может ударить первым.

Сегодня всё это подтверждено действиями Ирана. Переговоры были не искренними, а тактическими. Режим, находящийся в идеологической изоляции и испытывающий глубокие внутренние трещины, обманул не только Запад — он обманул сам себя, поверив в собственную пропаганду о "великом шахматном манёвре".

Таким образом, крах дипломатии — это не результат конкретного военного удара, а неизбежное следствие попытки Запада применять рациональные модели к иррациональной политической культуре. Именно в этом суть разлома: с одной стороны — расчет и прагматизм, с другой — культ сопротивления, сакрализация принципа "не уступать ни при каких условиях" и полное отрицание публичного компромисса.

Ирану оказалось легче вступить в открытую конфронтацию, чем подписать соглашение, которое выглядело бы как капитуляция. Всё, что происходит сегодня, — логическое завершение этого сценария. Компромисса не будет. Как только стало ясно, что США и ЕС не примут фиктивную сделку без реального контроля, Иран встал на путь конфронтации.

Теперь, когда дипломатия уничтожена и в буквальном, и в символическом смысле, остаются лишь два пути: силовое сдерживание или крах иранского режима изнутри. И, похоже, обе эти стратегии сейчас разворачиваются одновременно.

Ракетный ответ Тегерана и эффективность израильской ПВО

Иран, в свою очередь, ответил ожидаемо — массированным залпом более 200 баллистических ракет. Цель — Тель-Авив, символ Израиля. Реальный результат — менее 10% долетевших ракет, большая часть которых была перехвачена системой ПРО. Основной ущерб — от обломков, а не от самих ударов: несколько десятков пострадавших и разрушенные дома, но ни одного стратегического объекта не задето.

Этот эпизод стал наглядной демонстрацией технологического преимущества Израиля. В отличие от предыдущих обострений, на этот раз ему удалось почти полностью герметизировать своё воздушное пространство — отчасти благодаря участию американских систем THAAD и Patriot, отчасти — за счёт усовершенствований собственной ПВО.

Геополитический шантаж: угроза Персидскому заливу

Потеряв возможность нанести масштабный военный урон Израилю в ответ на внезапную атаку, Иран избрал альтернативную тактику — геоэкономический шантаж. Суть этой стратегии проста: перекрытие транспортных маршрутов в Персидском заливе, включая Баб-эль-Мандебский и Ормузский проливы. Эти маршруты обеспечивают до 30% мировых поставок нефти. Иран напрямую заявил, что будет атаковать любую страну региона, оказывающую поддержку Израилю, а хуситы в Йемене уже открыто пригрозили блокировать движение судов в Красном море.

Эти угрозы направлены не только против Израиля — это месседж всему миру. Если Израиль не прекратит военные действия, мир заплатит за это ростом цен на нефть, кризисом на рынках и транспортным хаосом. Таким образом Тегеран стремится переиграть войну, проигранную в воздухе и на земле, на экономическом и дипломатическом фронте.

Особенность этой стратегии в том, что Иран прекрасно понимает: поднять арабский и мусульманский мир на прямую конфронтацию с Израилем ему не удастся. И не только потому, что арабские государства Персидского залива боятся израильского удара — они боятся иранской ядерной бомбы не меньше. В Эр-Рияде, Абу-Даби и Манаме хорошо осознают: обладание Тегераном атомным оружием приведёт к долгосрочной дестабилизации региона и прямой угрозе их существованию. Именно поэтому сегодня на призыв Ирана о "защите мусульман от сионистской агрессии" никто не отзывается.

Не сумев мобилизовать исламский мир под флаг борьбы с Израилем, Иран переходит к шантажу самого этого мира. Его послание: если вы не поддержите нас, мы перекроем нефть, и вы потеряете доходы. А если вы будете молчать — вы также станете жертвами экономического кризиса, который мы спровоцируем. Это циничная, но расчётливая логика: ударить не только по врагу, но и по всем, кто не стал союзником.

Цель Израиля: не только ракеты, но и режим

Следует отметить, что официально Израиль отрицает намерение сменить режим в Иране. Представители правительства подчёркивают: "Мы не вмешиваемся во внутренние дела и не ставим перед собой цели по свержению аятолл". Однако в Вашингтоне и Брюсселе подобный исход вовсе не воспринимается как угроза — скорее, как желаемый побочный эффект. А на Ближнем Востоке, особенно в странах Персидского залива, падение теократического режима в Тегеране вполне может быть воспринято с облегчением.

Именно поэтому сегодня в центре израильской стратегии стоит не столько уничтожение ядерных объектов, сколько попытка дестабилизировать сам режим. В числе целей израильских ударов — высокопоставленные фигуры КСИР и армейского командования, включая ветеранов, стоящих у власти десятилетиями. Это осознанный сигнал: если не получится остановить бомбу — возможно, удастся ослабить систему, которая её создаёт.

Израиль, похоже, надеется спровоцировать внутренние волнения в Иране, на которые можно будет отреагировать дипломатически и — в случае их масштабности — даже предоставить поддержку иранской оппозиции. Не исключено, что на этот раз, в отличие от протестов 2021–2022 годов, и Израиль, и США действительно пойдут на открытую помощь восставшим. Всё зависит от того, насколько далеко зайдёт кризис в Тегеране.

Что дальше?

Израиль может продолжить наносить точечные удары по иранским военным объектам, инфраструктуре и командным центрам. Но если в ближайшие недели не произойдёт краха режима аятолл, ситуация перейдёт в затяжную фазу — с изматывающей войной, регулярной мобилизацией, рисками эскалации по всему региону и неминуемым экономическим давлением на сам Израиль.

Иными словами, Иран может проиграть первую фазу, но выиграть во времени — так, как это умеют делать идеологические режимы, которые не считают поражением потерю объектов, но воспринимают уступку как смерть. В этом и кроется корень проблемы.

Президент США Дональд Трамп заявил: "Иран должен вернуться за стол переговоров, не дожидаясь, пока у него совсем ничего не останется". Но как вернуться, если за столом больше некому сидеть — ни буквально, ни ментально?

И здесь снова возвращается центральная мысль всего конфликта: сознание тех, кто правит Ираном, не изменилось. Это та же идеологическая элита, для которой уступка равна капитуляции, а дипломатия под давлением — предательство. При нынешнем устройстве Ирана вести переговоры просто не с кем: любой диалог, даже тактически необходимый, будет воспринят внутри страны как сдача.

А в условиях социального напряжения и экономического кризиса начало переговоров может стать спусковым крючком для масштабных протестов. Оппозиция в Иране, ослабленная, но не уничтоженная, только и ждёт момента, когда режим покажет слабость. Именно поэтому война, скорее всего, будет продолжаться — до тех пор, пока не появится новая сила, новая политическая структура, готовая говорить не лозунгами, а языком мира.

История Ближнего Востока знает подобные случаи. Пример — ликвидация лидеров "Хезболлы" в Ливане. Только после этих ударов и международной изоляции ситуация в стране изменилась настолько, что ливанские власти впервые публично запретили "Хезболле" атаковать Израиль, чтобы не втягивать страну в очередную катастрофу. Этот прецедент показывает: даже глубоко идеологизированные и милитаризированные системы можно изменить — вопрос лишь во времени, цене и настойчивости внешнего давления.

Сегодня мы стоим на пороге новой ближневосточной эпохи. Эпохи, где традиционная дипломатия, переговоры и "язык ООН" больше не работают в отношениях с радикальными режимами. Их место занимают расчёт, сдерживание, асимметричный ответ и политика силы. В этой новой реальности Израиль, каким бы малым он ни был, действует как государство, понимающее правила игры и готовое идти до конца.

Скорее всего, именно он (а не Брюссель и не Вашингтон) будет определять рамки допустимого поведения на Ближнем Востоке в ближайшие годы. Потому что мир, в который мы вступаем, уже не тот, что был вчера.

Читайте также:

Провал в Сирии был не случайным. Иран ответит Израилю или проиграет

Анализ операции Ам Калви: упреждающий удар Израиля по Ирану

Оригинал этой статьи расположен по адресу: https://www.pravda.ru/world/2234357-izrailsko-iranskii-konflikt/