«Отходняк всегда очень яркий и больной»: Корнев — о специфике стометровки, конкуренции в стране и восхищении Дресселом

Если какая-то тактика даёт преимущество в скорости, то надо в первую очередь делать ставку на неё. Таким мнением в интервью RT поделился пловец вольного стиля Егор Корнев. При этом он отметил, что вне зависимости от скорости на старте дистанции, в конце будет очень плохо. Мировой рекордсмен на короткой воде в комбинированной эстафете также объяснил, почему решил специализироваться на спринте, рассказал, чем на заре карьеры ему был интересен Калеб Дрессел, а также признался, что летом ему проще работать, чем весной.

Дебютный чемпионат мира на короткой воде в декабре сложился для Егора Корнева весьма солидно. 21-летний пловец на королевских дистанциях вольного стиля — сотне и полтиннике пробился в финал, в которых показал пятое и шестое время, соответственно. А потом устоял на последнем этапе в комбинированной эстафете 4 x 100 против матёрого американца Джека Алекси и помог сборной России завоевать золото и переписать мировой рекорд. При этом, как оказалось, к декабрьскому форуму в Будапеште он подошёл не в лучшей форме. Именно поэтому первый старт петербуржца в 50-метровом бассейне на международном уровне вызывает неподдельный интерес.

— Вы постоянно подчёркиваете в своих интервью, что тренируетесь для того, чтобы быть лучшим. При этом выбрали для себя, на мой взгляд, самую непростую и многочисленную специализацию — кролевой спринт. В какой момент возникло ощущение, что вы реально сможете добиться поставленной цели?

— Хороший вопрос. Пожалуй, стопроцентной уверенности в этом у меня нет до сих пор. Тем не менее я очень стремлюсь к тому, чтобы обрести её. Это может произойти только тогда, когда я смогу забраться на самую вершину и удержаться там.

— Когда лидером сборной был Владимир Морозов, постоянно шли разговоры о том, что для реализации совсем уж великих задач ему банально не хватает роста. Как считаете, между результатом спринтера и его ростом — прямая связь?

— Я так не думаю. В спринте можно найти довольно много подтверждений тому, что не супер-рослые ребята плывут очень быстро. Мне кажется, это всё очень и очень индивидуально. К тому же быть высоким не так легко, как кажется, и не так классно.

— Вот эта фраза точно требует расшифровки, мне кажется.

— У высоких людей межмышечная координация несколько хуже, чем у ребят, которые пониже. И общая координация хуже. Им сложнее выполнять какие-то движения, чтобы почувствовать себя в пространстве. Приходится очень много работать над собой, чтобы достичь того же результата, как у менее высоких ребят.

— Это личный опыт или кто-то рассказывал?

— Исключительно личный. Поэтому и говорю, что одних только плюсов в высоком росте нет.

— Кто в начале карьеры был вам наиболее интересен из мировых лидеров спринта?

— Наверное, Калеб Дрессел. У него всегда была очень разнообразная программа, много дистанций, при этом в каждой ему удавалось выкладываться по максимуму. Это говорит о том, что пловец очень крут, умеет терпеть и работать. Калеб классно плывёт, красиво, атлетично, да и как человек выглядит очень позитивным и весёлым.

— Собственную специализацию вы ограничиваете двумя спринтерскими видами, или допускаете, что она может быть расширена в сторону того же баттерфляя?

— Сотню «батт» я плаваю очень-очень редко, на самом деле. Теоретически специализация может очень-очень сильно расшириться, но так сложились обстоятельства, что мне трудно переключаться со стиля на стиль. Хорошо плавать получается только в том случае, если сосредоточить силы точечно. То есть, если я, например, хочу плавать на спине и быть конкурентоспособным, мне надо много плавать на спине. Но как только я начинаю это делать, просаживается кролевой спринт. Поэтому для себя я сделал выбор в пользу вольного стиля. Он самый быстрый, самый динамичный, да и получается у меня неплохо — относительно легче, нежели другие. И вообще эти дистанции считаются в плавании наиболее престижными.

— Что делает стометровку вольным стилем особенной лично для вас?

— Мне очень нравится сам факт высокой конкуренции на этой дистанции. На ней всегда собиралось много народу даже в рамках страны, а сейчас тем более. Наше поколение настолько сильное, настолько мы близки друг к другу по результату, что сама мысль о том, что ты можешь выиграть в такой плотной борьбе, где даже мухе негде пролететь, доставляет большое удовлетворение.

— По этой логике ещё более интересным должен быть, наверное, «полтинник»?

— Пожалуй, да. В плане распределения сил эта дистанция у всех более-менее одинаковая: работаешь на максимуме от старта и до финиша, а там уж как повезёт.

— Вы отрабатываете в тренировках касание?

— Да, конечно, это постоянная работа.

— Что в касании главное?

— Думаю, удача. И мастерство отчасти.

— До того, как российских пловцов допустили в прошлом году до чемпионата мира в короткой воде, все вы, по сути, варились в собственном соку и досконально друг друга изучили. Что стало наиболее неожиданным в Будапеште?

— Я ехал на чемпионат с мыслью о том, что плавал перед ним всего пять недель. А до этого три с лишним месяца болел. Начал тренироваться за 18 дней до чемпионата России, потом мы 12 дней провели на «Озере Круглом» и уехали в Будапешт. Каких-то супернадежд и в помине не было, просто понимал, что надо работать на полную и стараться выложиться на полную. В итоге, даже смог улучшить свой результат.

— Не раз доводилось слышать от четырёхкратного олимпийского чемпиона Александра Попова, что на стометровке вольным стилем всё решает вторая половина. Вы же делаете упор на первую. Почему?

— От ставки на вторую половину, на самом деле, многие ушли, потому что спринтеры все разные. Есть аэробные ребята, им, конечно, проще сделать упор на финишную прямую. А есть анаэробные, как я сам, тот же Дрессел, сейчас вот Джек Алекси и другие ребята. Мне кажется, все мы в глубине души знаем: как бы быстро или медленно не начали дистанцию, всё равно в конце будет очень плохо. А значит, чтобы развить свою максимальную скорость, надо постараться максимально оторваться прямо со старта и терпеть.

— Не считаете, что эта тактика несколько опасна тем, что под неё проще подстроиться соперникам?

— Согласен, но реалии таковы, что приходится отталкиваться от индивидуальной физиологии. Если какая-то тактика даёт преимущество максимальной скорости, надо в первую очередь делать ставку на неё. Если первый полтинник пролетаешь за 22,2, а второй плывёшь за 24,5, в сумме получается очень крутой результат.

— Вы представляете себе хотя бы теоретически, как можно плыть вторую половину с такой скоростью, как её в этом сезоне проплыл Давид Попович? Имею в виду его результат 23,98.

— Лично я не могу такое представить в принципе. Это надо принять, как данность.

— А каков рекорд на второй половине у вас?

— Если не ошибаюсь, на апрельском чемпионате России я проплыл за 24,7, но это не те цифры, к которым мы готовились. Потому что физиологически к апрелю, после очень тяжёлых, долгих, объёмных тренировок и ограниченного количества выходных, очень тяжело правильно подвести себя к старту. Сложнее, чем летом. Мне кажется, это объясняется даже биологически: в апреле только снег начинает сходить, всё начинает просыпаться, а летом уже всё расцвело. Вот и с организмом всё то же самое.

— Что вы чувствуете в воде, когда понимаете, что наступает предел?

— Анаэробные спринтеры более мышечные, а мышцы надо кормить кислородом. Продукт распада — это молочная кислота, которая начинает накапливаться. Соответственно появляется скованность, ты начинаешь уставать, движения замедляются. И этот чисто физиологический фактор тебя тормозит. Вот и всё.

— В одном из своих интервью вы сказали, что плавать 400 м комплексом очень больно. А «сотню» вольным стилем?

— Это тоже очень больно на самом деле. 400 комплексом — скорее, мучительно. Особенно для спринтера. Такое медленное мучение, которое тебя всю дистанцию угнетает. На «сотне» ощущения иные. Тебя так, простите за грубое слово, вставляет после финиша, что проблемой становится даже выбраться на бортик. Лактат за 20, в глазах рябит, ноги подкашиваются. Ползёшь до своей команды или до места, где переодевался, чтобы снова прыгнуть в воду — откупываться. И вот этот 20-минутный отходняк всегда очень яркий и больной.

— Отвечая в блиц-интервью на вопрос: «Скоростной комбинезон или плавки?», вы однозначно выбрали первое. Почему?

— Хотел бы попробовать поплавать очень быстро. Логично, что в комбинезоне это будет сделать легче, поскольку выше поднимаешься над водой, соответственно меньше сопротивление. А мы, по сути, в воде только и делаем, что боремся с сопротивлением.