Современные экранизации русской классики — какие они?

В прокат выходит «Семейное счастье» ученицы Сергея Соловьева Стаси Толстой. Фильм возвращает нас к первому большому произведению Льва Толстого, которое раньше не экранизировалось.
  




В центре сюжета — юная Маша (Евгения Леонова), которая выходит замуж за своего опекуна (Евгений Цыганов) — человека опытного и искушенного. Брак оказывается испытанием для них обоих — и очень скоро начинает трещать по швам.





«Семейное счастье» уже стало фестивальным хитом этого лета: его премьера состоялась в Основном конкурсе 47-го ММКФ, где проект получил два приза, в том числе «За лучшую мужскую роль». После этого фильм стал участником многих российских смотров — и всегда доброжелательно воспринимался аудиторией. «Семейное счастье» можно назвать еще одним доказательством того, что желание увидеть русскую классику на экране у зрителей не ослабевает.











Но на чем базируется такой интерес? И как работают с классическим литературным наследием современные кинематографисты? «Культура» попыталась ответить на эти вопросы.

Классика — это бренд

Каждый продюсер знает: историческое кино требует огромных бюджетов. Экранизации классических произведений, которые переносят нас в другую эпоху, тоже не дешевы. Тем не менее, снимают их много и часто. Почему?





Ответ прозаичен: многое решает изначальная вовлеченность аудитории. Когда мы говорим, что выходит фильм под названием «Онегин», никому не нужно объяснять, о чем будет кино. Все и так знают. Более того: когда потенциальную аудиторию знакомят с выходящей в прокат картиной, эмоциональная привязка к незнакомым героям даже у самой благожелательной публики крайне слаба. Чего нельзя сказать о классике! Мы не просто помним о неудачной влюбленности Татьяны Лариной: каждая вторая школьница рыдала над ее письмом. И эти эмоции мы не забудем ни через 10, ни через 30 лет. И каждый раз, вспоминая Ларину, мы невольно возвращаемся в свою юность, что делает «Онегина» еще более притягательным. Эта эмоциональная сцепка с произведением дает экранизациям огромную аудиторию — и позволяет серьезно сэкономить на рекламных кампаниях.











Что касается кинематографистов, то их классика притягивает мощью литературного материала и возможностью расслышать сквозь хорошо знакомые строчки какую-то новую интонацию. Говоря проще, в любом литературном произведении режиссер пытается найти не только ответы на вызовы современности, но и самого себя. И, если он по-настоящему талантлив, то возникает диалог больших художников — из века нынешнего и века минувшего. Надо ли говорить, что это всегда интересно?

На первом плане — оригинал

С литературным первоисточником все кинематографисты работают по-своему разному, но базовых принципов несколько. Один из них заключается в том, что в плане сюжета и системы образов экранизация идет «след в след» с точно следует оригиналу. То есть какие-либо «нововведения» минимальны и связаны, в основном, с тем, что нужно перевести язык прозы на язык драматургии.











При этом режиссерская индивидуальность стирается далеко не всегда. Вспомним хотя бы «Станционного смотрителя» Сергея Соловьева (1972). Фильм крайне трепетно относится к каждому слову, написанному Александром Сергеевичем, но при этом атмосфера происходящего на экране неповторима и уникальна — это подлинно «соловьевское кино». Это действительно разговор двух гениев, которые встретились сквозь века.





К сожалению, так бывает далеко не всегда. Довольно часто мы сталкиваемся с банальным иллюстрированием первоисточника, как например, в «Онегине» Сарика Андреасяна (2024). По своей сути, это визуально яркий, но абсолютно неряшливый пересказ знаменитого романа в стихах. Никаких новый мыслей или образов в этой многобюджетной поделке нет: есть только ляпы вроде похорон Ленского вне кладбища (как будто он самоубийца) и жалкая, беспомощная попытка пересказать стихотворной пушкинский текст корявой прозой (вспомним фразы типа «В Татьяне есть глубина и осмысленность» и «Привычка — великий дар, она заменяет счастье»). 

Классика как машина времени

Другой распространенный прием — это переброс классических героев и сюжетов в наше время. Однако это сильнодействующее средство, с которым нужно быть максимально аккуратным — иначе экранизация превратится в шоу ряженых. Ведь за пару столетий изменился не только язык — но и психологические установки всех социальных групп. И если у зрителей XIX века не возникало вопросов, почему Лариса Огудалова кидается в Волгу, то сегодня ее поездка на теплоходе с Паратовым (вполне невинная!) кажется явно недостаточным поводом для самоубийства.





Об этот подводный камень «разбились» «Три сестры» Юрия Грымова (2017): режиссер сделал перенес чеховских героев в наше время современниками и сделал их сильно старше сильно повысил их возраст. Но логика поведения современных женщин, которым немного за 50, не имеет ничего общего с логикой поведения двадцатилетних девушек и женщин позапрошлого века, поэтому происходящее на экране довольно неубедительно.





По пути «осовременивания» пошел и Владимир Мирзоев. Действие его скандального сериала «Преступление и наказание» происходит в нашем времени, что, безусловно, открывает позволяет провести яркие и неожиданные параллели между тревогами сегодняшнего дня и шедевром Достоевского. Тем не менее, у проекта огромные стилистические проблемы, связанные с тем, что адаптировать оригинальные диалоги романа не удалось, тогда как современные реплики написаны абсолютно в другом ключе — и этот языковой «раздрай» не позволяет поверить в происходящее.





Еще один пример не самого удачного эксперимента, снятого по мотивам классического произведения — «Евгений Телегин» Виктора Тихомирова (2024). Фильм заимствует основные сюжетные ситуации и персонажей все того же «Онегина», только в данном случае мы оказываемся в 1980-х, а «молодой повеса» становится фанатом рок-музыки. Задумка выглядит интересной, но желание прислушаться к перекличке времен быстро пропадает: сильнее сюжета режиссера прежде всего интересует собственное псевдо-философствование, а эксцентричные повороты сюжета, вроде воскресения убитого Ленина (Ленского), превращают картину в нелепый фарс.

Классик как соавтор

Еще один принцип работы с классическим текстом — так называемое соавторство. В этом случае кинематографисты не переворачивают оригинальную историю с ног на голову, а «докручивают» сюжетные линии, которые у автора только намечались, или добавляют свои. Отличный пример такого подхода — «Мастер и Маргарита» Михаила Локшина (2024), В фильм вошло огромное количество материала из первоисточника (почти все знаковые сцены), что не помешало авторам добавить новые эпизоды, важные для их задумки. При этом сцены Булгакова получили новое визуальное переосмысление, а диалоги, написанные нашими современниками, помогли взглянуть на роман с нового ракурса.





По пути вольной экранизации пошла и Стася Толстая. По ее словам, она не стала «вызывать на дуэль» самого Льва Николаевича, а написала собственный сценарий по мотивам его книги. Это дало «Семейному счастью» новое дыхание и, вместе с выигрышным кастом, привлекло зрителей в зал. Остается надеяться, что следующие экранизации, которые мы увидим в ближайшем будущем (среди них, кстати, две версии «Войны и мира» — от Сергея Урсуляка и все того же Сарика Андреасяна) пойдут именно этой дорогой — дорогой соавторства с великими книгами.