НОВОСТИ СЕГОДНЯ
Известный своими оригинальными и порой рискованными интерпретациями привычной классики худрук Театра Моссовета Евгений Марчелли взялся за одну из главных пьес отечественного театра – гоголевскую «Женитьбу». Поработать над этим обманчиво простым текстом – законное желание любого амбициозного режиссера. «Женитьба» в постановке Марчелли расставляет новые акценты в знакомой нам истории о сложности выбора, социальных ритуалах и человеческом безволии.
Уже первая мизансцена спектакля показывает, что худрук Театра Моссовета не планирует изменять своему эклектичному и провокативному стилю. Прежде всего остального зритель видит паркетный пол, по которому ползает робот-пылесос. На кушетке, наподобие тех, что ставят в свои кабинеты модные последователи Зигмунда Фрейда, затылком к залу лежит Подколесин. Перед ним у модной сервировочной тележки стоит слуга Степан и при помощи модной соковыжималки (наверное, моднее даже будет сказать, пресса) делает хозяину апельсиновый фреш. В остальном сцена пуста, как праздная голова холостяка Подколесина. И всё бы ничего, но с обеих сторон сцену окружают по полдюжины бесстрастно восседающих женщин в богато расшитых русских народных костюмах серебряно-черных тонов с кокошниками на головах.
Подколесин в это время рассуждает о том, о чем и должен рассуждать гоголевский Подколесин: «опять пропустил мясоед», «сваха вот уж три месяца ходит», но присутствие женщин в кокошниках привносит в эту нейтральную сцену тревожно-угрожающий оттенок. Словно призрачные представительницы потусторонних сил или хор в античных греческих трагедиях, они чего-то ждут, наблюдая за происходящим в квартире петербургского чиновника, в которой вроде бы не должно быть месту ни мистике, ни кокошникам, ни трагедии.
[caption id="attachment_1697119" align="aligncenter" width="1200"] Пьеса "Женитьба"[/caption]
Это действительно хор (под управлением Марии Репиной), и несколько раз за спектакль он включается, резко переводя действие в какой-то совсем не предусмотренный Гоголем регистр. Народные и свадебно-обрядовые песни звучат в исполнении хора серьезно и торжественно, они как бы встряхивают всю эту петербургскую суету, показывая, что у женитьбы есть и другая сторона: не напоминающие поход в магазин смотрины, а священный, выше всяких мелочных расчетов древний ритуал.
[embed]https://profile.ru/culture/falshivyj-guru-i-ego-razoblacheni...[/embed]
Додавив сок и перелив его в обескураживающе немодный пластиковый стакан, Степан (его играет Александр Попело) с тележкой удаляется, а в пустое пространство к Подколесину (Александр Яцко) вплывает сваха Фёкла Ивановна (Ольга Остроумова). По новому кругу начинается тянущаяся уже три месяца реклама потенциальной невесты – молодой купеческой дочери с хорошим приданым. Подколесин – тяжелый и нудный клиент: вроде бы и хочет жениться, но определенности в его планах не предвидится. Гоголь – а Марчелли ровно следует тексту пьесы – не отяготил «Женитьбу» психологическими нюансами. О том, что движет героями этого «совершенно невероятного события в двух действиях», каждый должен догадываться сам. Подколесин вроде и хочет жениться, а вроде и нет. Он предтеча Обломова – человека, восстающего против необходимости делать в жизни сколько-нибудь важный выбор.
У прото-Обломова есть и прото-Штольц: вскоре после свахи в комнату к Подколесину врывается его не в меру активный друг Кочкарёв (Валерий Яременко), и действие резко ускоряется. В спектакле Марчелли Кочкарёв развинчен и фриволен так, словно выпил для храбрости примерно в три раза больше положенного. Он в два счета накаляет атмосферу, доводит себя до истерики. Объясняя другу прелести семейной жизни, он прихватывает себя за причинное место, а, расписывая красоту будущих подколесинских детей, срывается в слезы – в общем, светопреставление.
[caption id="attachment_1697120" align="aligncenter" width="1200"] Пьеса "Женитьба"[/caption]
Мотивы Кочкарёва в гоголевском тексте туманны, а в версии Марчелли, похоже, все дело в маниакальном психозе – другие объяснения трудно подобрать, уж слишком сильно заносит подколесинского товарища. Кочарёв кричит, истерит, настаивает на немедленном сватовстве, хотя за пару минут до этого успевает бросить свахе: «На кой чорт ты меня женила?» То ли желает втянуть друга в знакомый ему омут, то ли решает поставить эксперимент: может быть, у Подколесина брак получится?
[embed]https://profile.ru/culture/svoya-sredi-svoih-zamuzhnyaya-nev...[/embed]
Как известно, ему это почти удается, но безвольный Подколесин оказывается не так прост. Вообще на фоне других претендентов на руку Агафьи Тихоновны с Мыльного переулка глубокая апатичность главного героя смотрится очень даже выигрышно. Трое других – наглый хозяйственник Яичница (Сергей Виноградов), невротик Анучкин (Роман Кириллов) и старый сластолюбец Жевакин (Андрей Рапопорт) – смотрят на купеческую дочь слишком плотоядно, и лишь четвертый, тихий заика Пантелеев, напоминает Подколесина своей склонностью сбегать при первой возможности. Все эти персонажи у Марчелли поданы с гротескным комизмом: над ними полагается смеяться, и чем громче, тем лучше.
На этом параде человеческой глупости и пошлости Подколесин выглядит почти что модной сегодня «сигмой» – байроническим человеком, не желающим встраиваться в социальные игры. Отличие Подколесина от сигмы в том, что последний знает, чего он хочет, а наш герой – нет. Или знает, но боится себе в этом признаться?
Агафье Тихоновне же (ее играют в разных составах актрисы Анастасия Белова и Ника Здорик), кажется, любой жених мил: и лысый, и старый, лишь бы был дворянин. Хотя в постановке Марчелли это выглядит не как погоня за статусом, а как восторженный девичий романтизм. И только напор сексуально озабоченного Кочкарёва, не забывшего сладострастно гладить потенциальную невесту друга, наводит Агафью на мысль о том, что Подколесин – ее судьба. Недолго думая (а, возможно, и не думая вовсе) она соглашается, так же как сам Подколесин легко уступает бешеному напору Кочкарёва. «Женитьба» – это, помимо прочего, и история о тотальной неосознанности, о попытках жить шаблонами, навязываемыми другими.
[caption id="attachment_1697121" align="aligncenter" width="1200"] Пьеса "Женитьба"[/caption]
Парадокс в том, что нам в конце концов начинает казаться: подгоняя Подколесина, окружающие действительно толкают его к большому счастью. Вот они с Агафьей беседуют наедине – и за рандомными, полубессмысленными фразами, которые они роняют, вдруг наконец проступает то чистое, человеческое отношение, которого мы ждали с самого начала действа. Пусть Подколесин и нудный, но ведь неплохой же все-таки человек – и, может быть, для него и для Агафьи вот-вот начнется какая-то хорошая светлая жизнь.
[embed]https://profile.ru/culture/pol-vsjo-vyderzhit-freken-zhjuli-...[/embed]
Но она не начнется. Мы плохо знаем Подколесина. Трус ли он, или отстаивает собственную свободу? Думает ли о том, каково будет Агафье Тихоновне, когда она узнает, что ее жених улизнул из-под венца, сиганув в окошко, как последний мошенник? Такое ощущение, что не думает. И можно ли в одночасье женить старого холостяка, полжизни пролежавшего на модной кушетке?
Однако у Марчелли чем ближе к финалу, тем дальше на задний план отодвигается Подколесин с его моральной невнятицей и тем больше выходит вперед Агафья Тихоновна – как юная красавица, мечтающая о неведомой любви и, в отличие от главного героя, все-таки сделавшая свой выбор. В тот момент, когда выясняется, что жених сбежал – и у Гоголя в пьесе ставится точка, – в спектакле Марчелли настает черед вступить в полную силу тому самому хору в кокошниках и роскошных костюмах (сценограф и художник по костюмам – Анастасия Бугаева), который своим молчаливым присутствием вызывал тревожные ощущения в самом начале вечера.
Щемящая песня льется со сцены, а Агафья безмолвно стоит в слезах. И, может быть, грандиозный трагический финал не слишком вяжется с буффонадой, происходившей на сцене ранее, но мысль режиссера ясна: в этом торопливом сватовстве, похожем на куплю-продажу, в этих мужских мучительных и бесконечных препираниях с собственной волей не забывайте о женщине. Она не кукла, говорящая по-французски, и не приложение к флигелю на каменном фундаменте.
Похожие новости: