"Это судьба": предсказание футуролога о России и США сбывается как по нотам

Еще футуролог Тауб предсказал американо-российское "полярное" партнерство, основанное на подъеме Китая, обострении конкуренции за ресурсы и общей "психологии первопроходца".

ИноСМИ теперь в MAX! Подписывайтесь на главное международное >>>

Когда Дональд Трамп в ходе своей первой президентской кампании заявил, что США должны "ладить с Россией", многие сочли эти слова наивностью или даже опасной провокацией. Внешнеполитическая элита Вашингтона недоуменно вскинула брови. Как тогда, так и сейчас, Россия считалась скорее геополитическим противником, чем потенциальным партнером.

"Оружие в геополитической борьбе": развенчан главный миф Евросоюза

Однако Трамп неуклонно повторял эту мысль на протяжении всего своего президентства. США и Россия, уверял он, должны сотрудничать везде, где это возможно: главный соперник Америки — не Россия, а Китай, и грядущая эпоха будет определяться не столько идеологией, сколько изменением глобальной расстановки сил.

Эти заявления не были случайными репликами стороннего наблюдателя или полного профана в геополитических реалиях. Не были они и шальным отклонением от привычной стратегии США. На самом деле они удивительно близки к предсказаниям, сделанным почти полвека назад американским футурологом Ларри Таубом (1936-2018).

В своей макроисторической модели, разработанной в 1976 году, Тауб утверждал, что США и Россия в итоге придут к стратегическому партнерству — к "северному полярному блоку", который он назвал Polario ("Поларио").

Этот блок возникнет не из идеологической близости, а под воздействием более глубинных факторов: географии, подъема Восточной Азии, доступа к ресурсам и общей "психологии первопроходца" — обе гигантские континентальные державы олицетворяют собой так называемую культуру фронтира или передового рубежа.

Сегодня, когда арктические льды тают, каналы поставок меняются, а Китай крепнет с невиданной прежде скоростью, разработанная Таубом концепция Polario поразительным образом служит призмой, через которую можно трактовать взгляды Трампа на Россию и обширные перестановки XXI века.

География — это судьба

Вообще, футуризм Тауба уникален. Его не интересовали краткосрочные прогнозы или сиюминутные перипетии государственной политики. В рамках своей модели он рассматривал долгосрочные траектории, по которым цивилизационные установки и культурные архетипы формируют новый мировой порядок.

Он утверждал, что США и Россию сближает одна основополагающая черта: в обоих сформировалась культура фронтира. Рубежом русских стали казачьи земли, у американцев — ковбойские. В обеих странах выпестовался дух освоения новых земель, находчивости и сурового индивидуализма.

Это не сблизило страны в политическом отношении, но выделило их в отдельную цивилизационную категорию: беспокойных, склонных к изыскательству и ориентированных на ресурсы наций, раскинувшиеся на обширных территориях.

По мнению Тауба, партнерство между двумя "северными гигантами" станет привлекательнее, как только изменятся глобальные условия. Природные ресурсы, морские пути и стратегические узкие места сблизят США и Россию столь же уверенно, как идеология холодной войны их разъединила.

Разрабатывая свои модели, Тауб выявил целый ряд сходств между США и Россией еще времен СССР. В частности, он процитировал Алексиса де Токвиля, высказывавшегося об этом же в своей книге "Демократия в Америке" (1835).

Де Токвиль писал:

"В настоящее время в мире существуют два великих народа, которые, несмотря на все свои различия, движутся, как представляется, к единой цели. Это русские и американцы. Развитие остальных народов уже остановилось или требует бесчисленных усилий, они же легко и быстро идут вперед, к пока еще неизвестной цели. У них разные истоки и разные пути, но очень возможно, что Провидение втайне уготовило каждой из них стать хозяйкой половины мира".

Де Токвиль указал на очевидные сходство:

• Оба этих народа появились на сцене неожиданно. Долгое время их никто не замечал, а затем они сразу вышли на первое место среди народов, и мир почти одновременно узнал и об их существовании, и об их силе.
• Обе страны расширялись на обширных территориях, богатых природными ресурсами (США — на западе, Россия — на востоке).
• Обе страны столкнулись с открытыми рубежами, что дало им возможности для быстрого роста населения и территории, в отличие от европейских стран, чьи возможности в этом плане были ограничены.

Тауб отметил дополнительные сходства между США и тогдашним СССР. В книге "Духовный императив" (первоначально опубликованной самостоятельно в 1980 году) он писал: "Обе страны представляют собой сверхдержавы с соответствующим сознанием... Обе мультикультурны: в них проживает многоэтническое население, но в культурном, экономическом и политическом отношении доминирует основная группа (белые англосаксонские протестанты в США и Канаде, русские в России).

И США, и недавнее воплощение России под названием СССР появились на свет в результате революций против европейских империй, основанных на гуманитарных политических идеалах, а не на том факте, что на их территориях существовала определенная этническая группа (или несколько), как в большинстве стран Европы.

И Россия, и США расширялись, подчиняя себе земли коренных народов примерно в одно и то же время (в XIX веке). Обе имеют „союзную“ или федеративную политическую структуру и преимущественно европейские культурные корни.

Обе страны обладают крупнейшими в мире арсеналами и способны уничтожить мир, а также накопили обширный опыт в освоении космоса. В силу своего ковбойско-казачьего мистицизма обе склонны рассматривать все политические и религиозные проблемы в упрощенном, черно-белом свете".

Никсон 2.0

На этом фоне внешнеполитические инстинкты Трампа воспринимаются совершенно иначе. На протяжении всей своей предвыборной кампании и президентства Трамп настаивал на том, что именно Китай, а не Россия, представляет собой главную долгосрочную угрозу американскому превосходству.

По сути, Трамп возродил геополитическую стратегию, сформулированную еще Ричардом Никсоном и Генри Киссинджером в 1970-х годах. Политика Никсона основывалась на простой формуле: вбить клин между Китаем и Россией и не дать им сблизиться. Его открытость Китаю была призвана не допустить появления сплоченного евразийского блока с центрами в Москве и Пекине.

К тому времени, когда Путин сменил Ельцина, этот стратегический императив был позабыт. Американские политики полагали, что Россия слишком ослабла, погрязла в коррупции и осталась на задворках, чтобы стать вектором силы.

Вместо этого США примеряли лавры единственной оставшейся сверхдержавы. Вместе с Европой они решили расширить НАТО на восток, и это судьбоносное решение стало важнейшим после окончания Второй мировой войны и предопределило дальнейший ход событий.

Возрождение национализма

Еще один элемент макроисторического мышления Тауба, который находит живой отклик сегодня, — это возрождение национализма. После нескольких десятилетий гиперглобализации, характеризовавшейся нерегулируемыми потоками капитала, бесконтрольным выводом средств и возможностей за рубеж и ослаблением государственного потенциала, страны по всему политическому спектру вновь заявляют о своей культурной самобытности, стремлении обрести внутренний контроль и упрочить экономический суверенитет.

От лозунга Трампа "Америка превыше всего" до "Сделано в Индии" Моди, от неоосманского возрождения Эрдогана и до призыва Си Цзиньпина к "национальному обновлению" — национализм стал азами политической грамоты начала XXI века.

Этот сдвиг характерен не только для авторитарных систем: он в равной степени заметен и в демократических обществах, где избиратели все чаще требуют, чтобы границы оставались неприкосновенными, а важнейшие отрасли промышленности — национальными, а правительства отдавали приоритет внутренней стабильности, а не абстрактным глобальным обязательствам, которые выгодны лишь большому капиталу и транснациональным корпорациям, не верным до конца ни одному государству.

Модель Тауба рассматривает это возрождение не как регресс или нравственный крах, а как системную коррекцию. Гиперглобализация сулила эффективность, экономический рост и взаимозависимость, но при этом привела к разрушению промышленных баз, региональному неравенству, культурному смещению и политическому отчуждению. В таких условиях призывы к глобальной ответственности теряют всякую убедительность.

Государство, которое не в силах поддерживать сплоченность общества, экономическую устойчивость или внутреннюю общность цели, не в состоянии оказывать надежного влияния за рубежом. Внешняя политика, по мнению Тауба, при любых обстоятельствах опирается на внутреннюю силу. Когда внутренние основы слабеют, государства инстинктивно замыкаются в себе, собираются с силами и переопределяют приоритеты.

Риторика Трампа, что бы вы ни думали о ее тоне или реализации, отражает эту глубинную глобальную перестройку. Его акцент на границах, производстве, энергетической независимости и прагматической дипломатии перекликался с аналогичными настроениями в других странах — даже среди лидеров, которые во всеуслышание его порицали.

В этом смысле современный национализм — это не отклонение от нормы, а политическое выражение более широкого цивилизационного сдвига: от экспансии к консолидации, от глобальной абстракции к территориальной реальности и от однополярности к многополярности.

Тауб предвидел этот момент как часть долгого исторического цикла: периоды центробежной интеграции неотвратимо сменяются стадиями внутренней реконструкции. Нынешнюю националистическую волну лучше всего понимать не как неприятие мира, а как стремление сперва навести порядок у себя дома.

А что насчет БРИКС?

Некоторые критики возразят, что рост БРИКС опровергает предсказание Тауба о создании полярного блока между США и Россией. Однако БРИКС — это скорее коалиция по расчету, чем последовательный геополитический альянс. Его цель заключается не в том, чтобы сформировать единый блок, а в том, чтобы ослабить господство Запада в финансах, управлении и глобальных институтах — почти все штаб-квартиры международных организаций находятся в Европе или США.

Ничто в рамках БРИКС не помешает России объединиться с США, если условия будут этому благоприятствовать. Согласно модели Тауба, БРИКС — это тактическое формирование эпохи перемен, а не основа нового мирового порядка.

В Книге "Духовный императив" Тауб предсказал формирование семи блоков. Если бы Тауб дожил до конфликта на Украине он бы наверняка поставил Европу на третье место: расширение НАТО привело к фактической изоляции Европы от Евразии.

1. Confucio (Китай с Тайванем, Гонконгом и Макао, Объединенная Кореяя и Япония
2. Европа (Восточная и Западная, за исключением СНГ и Скандинавии)
3. Polario (США, Россия, неисламские страны СНГ, Канада, возможно, Скандинавия и Мексика
4. АСЕАН (Таиланд, Филиппины, Сингапур, Малайзия, Индонезия, Бруней, Вьетнам, Лаос, Камбоджа, Мьянма)
5. Латинская Америка
6. Африка
7. Океания (Австралия, Новая Зеландия, тихоокеанские государства)

Тауба нередко критиковали за, как тогда казалось, надуманные геополитические прогнозы.

Он парировал, что люди сосредоточены на текущей новостной повестке и игнорируют исторические события. Альянсы меняются за считанные годы. Он привел в пример Германию и Францию. Эти две страны выступили соучредителями ЕС в 1957 году, всего через двенадцать лет после окончания Второй мировой войны.

Однако непреходящая ценность макроистории Тауба заключается не подробном прогнозировании конкретных геополитических событий, а в стремлении вписать ключевые геополитические перемены изменения в цивилизационные модели.

Станет ли Polario реальностью, предсказать невозможно. Однако основные факторы, которые наметил Тауб, — география, ресурсы и растущая промышленная и технологическая мощь Китая, которая достигнет своего пика не ранее чем через два-три десятилетия, — могут усилить гравитационное притяжение между двумя северными гигантами.

Трамп интуитивно почувствовал этот сдвиг. Тауб сформулировал его десятилетиями ранее.

Ян Крикке — бывший корреспондент различных СМИ в Японии, бывший главный редактор журнала Asia 2000 в Гонконге и автор трилогии "Восток-Запад" о сознании, вычислительной технике и космологии