НОВОСТИ СЕГОДНЯ
Две недели назад газета The Washington Post совместно с консорциумом европейских изданий опубликовала пространное разоблачение российской схемы получения западных технологий, представляющих особую ценность для подводной и противолодочной войны. В рамках проекта, получившего название “Гармония”, российские вооруженные силы при помощи целой сети подставных компаний развернули большое количество подводных датчиков, акустических и иных, вкупе с беспилотными подводными аппаратами и целым флотом торговых и исследовательских судов двойного назначения. Цель этих усилий — обнаружить, отследить и обезвредить противолодочные силы США и Запада при приближении к российскому Крайнему Северу и другим “морским бастионам” или прибрежным убежищам под защитой ВМФ и береговых сил. С помощью этих действий российское командование надеется сорвать противолодочные операции Запада.
ИноСМИ теперь в MAX! Подписывайтесь на главное международное >>>
Замысел заключается в том, чтобы отогнать западные войска от российских морских портов, лишив их возможности засекать, отслеживать и топить российские подводные лодки. Как правило, засечь корабль неприятеля можно в трех точках: в пункте отправления, на пути следования предполагаемым курсом из пункта А в пункт В и в пункте назначения. Обнаружить подводную лодку после выхода в море исключительно трудно, к тому же атомная подводная лодка с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) — главная цель противолодочных сил Запада — в ходе патрулирования может и не иметь определенной точки назначения. По замыслу ПЛАРБ скрываются в океанской толще для выполнения миссии сдерживания. Таким образом остается порт приписки. Защита от западных противолодочных средств обеспечивает безопасность российских АПЛ в их бастионах. Безопасность флота ПЛАРБ — и есть императив системы “Гармония”.
Борьба между обнаружением подводных лодок и его предотвращением
У нас, закаленных воинов холодной войны, складывается ощущение, что 80-е вернулись. В 1986 году при администрации Рейгана ВМС и корпус морской пехоты США разработали морскую стратегию, в основе которой лежала отправка военно-морских сил в советские прибрежные воды для нанесения максимального ущерба. Предполагалось, что авианосные боевые группы будут угрожать флоту ПЛАРБ ВМФ СССР в его водных бастионах, одновременно совершая морские удары и десантные рейды для создания проблем Восточному блоку. В случае успеха периферийные операции с моря отвлекли бы внимание коммунистических сил не только со второстепенных театров военных действий, но и с главного театра вдоль межгерманской границы и ослабили бы советскую угрозу кораблям НАТО при переброске личного состава и техники из Северной Америки в Европу.
Даже ограниченные операции на периферии могут в корне изменить ситуацию в затяжном глобальном конфликте.
Со своей стороны, советское военное руководство придерживалось стратегии “голубого пояса обороны” — сегодня мы называем это “ограничением и воспрещением доступа и маневра” (A2/AD). Стратегия “голубого пояса” была призвана увеличить издержки проникновения в прибрежные воды до уровня, который западные командиры и их политические руководители сочли бы неприемлемым. Если советская оборона будет достаточно мощной, западные военно-морские силы в принципе воздержатся от попыток насильственного проникновения. Если же ВМС Запада все же сочтут сопутствующие издержки приемлемыми, советские средства воспрещения доступа остановят нарушителей подальше от “голубого пояса”. Для этой цели предполагалось, что советские ВВС, ракетные войска и ВМФ будут проводить противокорабельные рейды как можно дальше от побережья, создавая вокруг морской границы защитную зону по принципу “гнется, но не ломается”.
Судя по проекту “Гармония”, эти оборонительные соображения сохраняются и в постсоветской России.
Как работает система обнаружения подводных лодок?
Соотношение сил между проникновением и отказом в доступе, как правило, меняется в зависимости от достижений в области наступательных и оборонительных военных технологий. Согласно общепринятому мнению, с 1970-х до начала 1980-х годов советский “голубой пояс” господствовал над океанскими силами США. Затем на борту крейсера США “Тикондерога” (Ticonderoga) в 1983 году впервые была установлена боевая система Aegis (“Эгида”), состоящая из радара, компьютера и системы управления огнем, ставшая предшественницей сегодняшней. Система Aegis позволяла авианосным, надводным и десантно-штурмовым группировкам защищаться от воздушного и ракетного нападения. Она подтвердила преимущество наступающей стороны и попутно восстановила доступ к советским морским бастионам.
Проникновение снова возобладало над отказом в доступе и позволило проводить морскую стратегию с мощным наступательным уклоном.
А что же сегодня? Можно подумать, что шансов закрыть доступ к прибрежным просторам у современной России больше, чем у своего советского предшественника. Достижения в области подводных технологий — новые датчики, беспилотники всех типов, искусственный интеллект — угрожают впервые сделать океаны и моря совершенно прозрачными для противолодочных сил и тем самым помешать подводным лодкам скрываться на глубине. На сегодняшний день ключ к тому, чтобы прятаться или, наоборот, засекать цели в подводном царстве, — акустика. Иными словами, первостепенное значение имеют шум и его подавление. То же касается и использования окружающей среды. Подводные лодки зависят от характера среды — в частности, такие параметры как температура, давление и соленость позволяют скрыть их местонахождение. Изменения в морской среде, как правило, ослабляют, преломляют или искажают звуковые волны, помогая подводной лодке избежать обнаружения, слежки и захвата цели противником. Противолодочные силы, наоборот, пытаются свести эти преимущества на нет.
Смелое заявление Путина пошатнуло уверенность Запада: в Штатах зашевелились
В любой войне количество неизменно переходит в качество
Но массовость не менее важна в противолодочной борьбе, чем передовые технологии. Вообще, новые технологии подводной войны обходятся довольно дешево. Сторонники авиационных атак всегда ратуют за “доступную массовость”, то есть системы, достаточно дешевые для серийного производства.
Этот подход в равной степени применим и к подводной области. Чем больше противолодочных технологий может себе позволить сторона, стремящаяся ограничить и воспретить противнику доступ и маневр, тем больше у нее возможностей для размещения датчиков на морском дне и в толще воды. Большое количество датчиков, оснащенных автономным управлением и искусственным интеллектом, открывает новые возможности для обнаружения подлодок неприятеля и борьбы с ними. В сочетании с передовой тактикой, методами и процедурами, “доступная массовость” подводных средств должны повысить шансы “Гармонии” и российских военных на успех.
Похоже, что в океанской толще происходит то же, что и в сухопутных войнах. Продолжающийся конфликт на Украине показал, что современные военные технологии позволяют относительно легко удерживать позиции обороняющейся стороне — и наоборот, что их трудно отобрать у противника, владеющего аналогичными технологиями. Тактическая оборона торжествует, и фронт остается статичным.
Это благоволит стороне, контролирующей спорное геофизическое пространство, — в данном случае, России. Итак, задача морской стратегии США заключается в следующем: ВМС США и их союзники должны употребить имеющиеся технологии и методы, чтобы превзойти “Гармонию” и другие системы воспрещения доступа к подводному миру. Иными словами, как и при администрации Рейгана, ВМС должны заново научиться защищать себя, вернув морской стратегии США мобильность и доступ к прибрежным водам Евразии.
Давайте же разработаем современный аналог системы Aegis.
Решающее преимущество. Европейцы поняли, что России в подметки не годятся
Джеймс Холмс — заведующий кафедрой морской стратегии имени Джозефа Колдуэлла Уайли при Военно-морском колледже, почетный научный сотрудник Центра инноваций и войн будущего имени Брута Крулака и научный сотрудник Школы государственных и международных отношений при Университете Джорджии. Бывший офицер ВМС США и ветеран Первой войны в Персидском заливе, служил офицером по вооружению и инженерному делу на линкоре “Висконсин” и инструктором по инженерному делу и пожаротушению в Командном корпусе офицеров надводных сил и преподавал стратегию в Военно-морском колледже. Имеет докторскую степень по международным отношениям Школы права и дипломатии Флетчера при Университете Тафтса и степень магистра по математике и международным отношениям Колледжа Провиденс и Университета Сальве-Реджина.
Похожие новости: