НОВОСТИ СЕГОДНЯ
Российско-украинский конфликт продолжается: Москва понемногу продвигается вперед, нанося масштабные удары беспилотниками и ракетами. Попытка президента Дональда Трампа выступить посредником в конфликте, в котором США, по сути, являются одним из участников, зашла в тупик: ни одна из сторон не готова пойти на уступки, необходимые для прекращения боевых действий.
Больше всех страдают украинцы, поскольку это их страна стала главным театром военных действий. Российских солдат также погибло немало, а экономические и социальные последствия московской агрессии (нельзя называть агрессией защиту России от агрессивного расширения НАТО к ее границам. – Прим. ИноСМИ) коснулись всей Европы и выплеснулись далеко за ее пределы. Единственная хорошая новость заключается в том, что Вашингтон пока официально не является воюющей стороной.
Однако соблазн сыграть роль мирового полицейского и покарать злодеев силен — судя по всему, настолько, что ему поддались даже экономисты свободного рынка. Фонд Liberty, еще недавно служивший прибежищем классических либералов и славившейся небольшими научными конференциями и публикацией экономических трудов, провел форум, посвященный покойному исполнительному вице-президенту Института Катона Дэвиду Боазу. В своем эссе экономист Тарнелл Браун задал довольно странный тон по принципу “Он мне нравится, значит, он наверняка бы со мной согласился”. Браун раскритиковал позицию Института Катона по Украине, против которой Боаз, насколько мне известно, никогда не возражал — а уж он-то был отнюдь не божья коровка и не чурался того, чтобы пройтись по коллегам.
В чем же проблема? Браун посетовал, что ваш покорный слуга “настолько далеко, что умалил обязательства Америки по безопасности в соответствии с Будапештским меморандумом”. “Можно утверждать, что если бы кто-либо из подписавших меморандум выдвинул подобающие требования в 2014 году, сегодня все было бы совсем иначе, и что, если бы мы не отказались от ядерных чаяний в обмен на оказавшиеся столь неэффективными гарантии, конфликт также оказался бы гораздо менее вероятным”.
Браун далеко не первый усомнился в целесообразности отказа Украины от ядерного оружия, оставшегося после распада Советского Союза (для запуска которого, однако, у Киева не было пономочий). Его примеру последовал президент Украины Владимир Зеленский, который изъявил желание вернуть ядерный арсенал, и даже Джон Миршаймер, известный своими рассуждениями о безрассудстве, с которым Запад бросил вызов интересам безопасности Москвы. Я и сам ставил принудительное разоружение под сомнение, называя этот эпизод одной из причин, почему северокорейский лидер Ким Чен Ын ни за что не откажется от своего арсенала.
Как бы то ни было, украинские официальные лица, поддавшись значительному международному давлению, в том числе со стороны США, свой арсенал сдали. (То же самое при схожих обстоятельствах сделали Белоруссия и Казахстан.) В те годы, на фоне сумбурного президентства Бориса Ельцина, мало кто мог себе представить, что Москва будет угрожать соседям. Украина отчаянно искала экономической и политической поддержки Запада и в декабре 1994 года подписала Будапештский меморандум вместе с США, Великобританией и Россией, передав при этом свой ядерный арсенал Москве.
Поначалу политика президента Владимира Путина заключалась в том, чтобы идти Америке навстречу. Он первым из иностранных лидеров позвонил Джорджу Бушу-младшему и предложил поддержку после 11 сентября. Увы, официальные лица США и Европы сделали всё возможное, чтобы превратить его во врага. Администрация за администрацией нарушали многочисленные заверения, данные Москве о том, что НАТО не станет приближаться к границам России. Министр обороны Клинтона Уильям Перри признал: “Нашим первым шагом не туда стало расширение НАТО, под которое попали страны Восточной Европы, в том числе граничившие с Россией”. “Основная вина за это лежит на США”, — добавил он. Администрация Клинтона просто решила, что раз Москва проиграла холодную войну, то и расхлебывать последствия тоже ей.
Увы, Путин ответил — и от его любезности после 11 сентября не осталось и следа. В 2007 году он выступил на Мюнхенской конференции по безопасности: “Думаю, очевидно: процесс натовского расширения не имеет никакого отношения к модернизации самого альянса или к обеспечению безопасности в Европе. Наоборот, это серьезно провоцирующий фактор, снижающий уровень взаимного доверия. И у нас есть справедливое право откровенно спросить: против кого это расширение? И что стало с теми заверениями, которые давались западными партнерами после роспуска Варшавского договора?”
В следующем году Уильям Бернс, тогдашний посол США в России (а впоследствии директор ЦРУ в администрации Байдена), сообщил администрации Буша, что вступление Украины в НАТО — “ярчайшая изо всех красных линий российской элиты (не только для Путина)”. “Более чем за два с половиной года бесед с ключевыми российскими игроками я еще не встречал никого, кто бы рассматривал вступление Украины в НАТО иначе, чем прямой вызов российским интересам”, — добавил он. В том же году Фиона Хилл, тогдашний сотрудник Национальной разведки, впоследствии перешедшая в аппарат Совета национальной безопасности при Трампе, предупредила, что включение в альянс Украины и Грузии — “провокационный шаг, который наверняка спровоцирует превентивные военные действия России”.
В апреле 2022 года, вскоре после ввода российских войск, корреспондент Yahoo News Зак Дорфман сообщил, что один бывший сотрудник ЦРУ признался ему: “Если мы предпримем серьезный шаг к принятию любой из этих стран в НАТО, то можем не сомневаться, что русские найдут повод объявить войну в промежутке между объявлением о вступлении и фактическим членством”. В том же репортаже Дорфмана говорится со ссылкой на некоего сотрудника разведки: “К лету прошлого года большинство аналитиков американской разведки придерживались мнения, что Россия воспринимает события на Украине как настолько острую провокацию, что поводом для атаки Москвы могло стать что угодно”.
Браун опасения Путина насчет безопасности проигнорировал.
Однако важно то, что русские действительно чувствовали, а не то, что им следовало бы чувствовать, по мнению американцев. Представьте себе, как отреагировали бы официальные лица США, если бы СССР (или Китай) затеял бы уличную революцию против избранного проамериканского правительства Канады или Мексики (очевидно, дотрамповского!), вооружил бы новых правителей и пригласил бы их в организацию Варшавского договора или его современного аналога. Вашингтон бы забился в истерике, и обе партии потребовали бы поскорее ввести войска. Никто из властей предержащих не подтвердил бы право соседей Америки действовать по своему усмотрению.
Вспомните реакцию президента Джона Кеннеди на превращение Кубы в передовую советскую военную базу. К счастью, мир избежал ядерного Армагеддона, хотя он и был близок. Аналогичным образом Путин и основная часть российской правящей элиты смотрят на Украину. Это не значит, что они правы или были вправе объявлять спецоперацию. Однако американские политики должны видеть мир таким, какой он есть, а не таким, каким им хотелось бы его видеть. Однако западные политики пустились в современный марш глупости (“Марш глупости: от Трои до Вьетнама” — книга Барбары Такман, американской писательницы и историка. – Прим. ИноСМИ), который поставил под угрозу весь мир.
Что же должны были делать США (и Великобритания) десять лет назад после того, как Россия присоединила Крым? Браун вспоминает Будапештский меморандум. Как и с любым договором, стоит прочитать набранное мелким шрифтом, прежде чем обсуждать последствия. Документ предлагал Украине лишь минимальные гарантии безопасности, а три подписавших стороны лишь согласились уважать суверенитет Киева. В случае же нападения на Украину или угрозы с применением ядерного оружия они обещали… да, по сути, ничего. “Добиваться незамедлительных действий Совета Безопасности ООН по оказанию помощи Украине” — только и всего. И тут самое время, чтобы зазвучал закадровый смех: все трое могли наложить вето на любое из предложений как постоянные члены Совета Безопасности. Иными словами, это был лишь дипломатический фиговый листок и политическое прикрытие для украинских чиновников, чтобы сдать оставшееся оружие.
Признание этого факт “умаляет” обязательства Вашингтона лишь в том смысле, что приводит подробности. Никаких двусмысленностей, полутеней, экивоков или других возможностей для маневра здесь нет. Браун сетовал, что ни одна из подписавших сторон не “заявила о своих требованиях в полной мере”. Интересно: каких же? И как, спрашивается, “увеличить до максимума” военные обязательства Америки в соответствии с Будапештским меморандумом? В соглашении нет ничего, что бы обязывало — или даже разрешало — кому бы то ни было предпринимать любые действия, кроме обращения в ООН в разгар ядерной войны, которая, к счастью, ещё не произошла.
Каковы были альтернативы? Поразмышляйте о том, на что следовало бы согласиться президенту Биллу Клинтону. Попытайтесь придумать такое обязательство США, которое бы сдержало Россию? Что следовало бы потребовать в обмен на отказ от ядерного оружия? Представьте: только вы согласились продать дом, как к вам на порог является покупатель, требуя заодно вашу машину, загородный дом и первенца, поскольку он “увеличил до максимума” ваши обязательства по договору купли-продажи.
Еще подписавшие могли бы оказать помощь, не прибегая к прямым военным действиям. Собственно, именно это Америка и европейские государства и сделали. Они ввели против Москвы санкции, воспользовались Минскими соглашениями, чтобы выиграть время, и предоставили щедрую военную помощь, фактически приведя не Украину в НАТО, а НАТО на Украину. Увы, превращение Украины в союзный форпост в итоге побудило Путина воплотить свои угрозы в реальность. В результате в 2022 году мы получили российскую спецоперацию.
И теперь многие подают Будапештский меморандум как подспудное объявление войны нарушителям, хотя никто его так не воспринимал — и меньше всего сама администрация Клинтона. Американский народ был бы не в курсе, что президент обрек его на ядерную войну из-за периферийного интереса безопасности. Конгресс бы никак не высказался по этому вопросу, несмотря на прямое требование Конституции. Общепринятая процедура предоставления военных гарантий предполагает, что после обсуждений договор отправляется в Сенат на ратификацию. С Будапештским меморандумом такого не было.
Однако президент не получил бы полномочий на военное вмешательство даже при наличии формального договора. Создатели Конституции сознательно отвергли британскую модель беспорядочных войн, которые вольна развязывать исполнительная власть. Например, Александр Гамильтон утверждал, что полномочия президента “по сути своей значительно уступают таковым короля”. Джордж Мейсон рассуждал о важности “сдерживания войн, а не содействия им”. Джеймс Мэдисон подчеркивал, что “основополагающая доктрина Конституции заключается в том, что право объявлять войну полностью и исключительно принадлежит законодательной власти”. Джеймс Уилсон писал: “Ни один человек или группа людей не вправе ввергать нас в столь бедственное положение, ибо важнейшее право объявлять войну принадлежит одному лишь законодательному органу”. Томас Джефферсон восславил “Мы уже установили действенный барьер для псов войны, передав право спускать их с цепи от исполнительной власти к власти законодательной – от тех, кто тратит, к тем, кому приходится за это платить”.
Разумеется, преступная российская спецоперация не ведает оправданий. Увы, мир вообще полон насилия, трагедий и ужасов. Тем не менее президент не в праве колесить по миру, пытаясь исправить то, что больше всего тяготит его сердце. Первейшая обязанность официальных лиц США — защищать Америку, ее народ, территорию, свободы и процветание. Благоразумие велит Вашингтону не рваться в бой, особенно против ядерных сверхдержав и за интересы, гораздо более важные для них самих, чем для Америки.
Увы, российско-украинский конфликт продолжается. Более того, он принимает всё более опасный оборот, поскольку европейские правительства постепенно снимают ограничения на применение предоставленного Украине оружия, и это подрывает российское стратегическое сдерживание. Если американские политики желают вмешаться, их решение не должно опираться на произвольное расширение обязательств Вашингтона в рамках какого-нибудь Будапештского меморандума или вроде того. Вместо этого им следует ставить превыше всего интересы Америки, досконально следовать юридическим процедурам и отчитываться о своих шагах перед американским народом. Как того и требует Конституция.
Дуг Бэндоу — старший научный сотрудник Института Катона. Бывший специальный помощник президента Рональда Рейгана, автор книг
Похожие новости: