"Взаимное уважение". На Западе додумались, что санкции были не лучшей идеей

Если санкции оказались неэффективны для прекращения военного конфликта на Украине или не содействуют демократическим переменам в российском обществе, что должно их дополнить или заменить?

Пока президент Трамп настаивал на прекращении огня, Москва и Вашингтон начали обсуждения будущих торговых отношений. Экономические санкции десятилетиями были одним из самых мощных инструментов в арсенале внешней политики США. Ограничение доступа к глобальным финансовым сетям, передовым технологиям и прибыльным рынкам стали грозным ограничителем для ряда государств. Эти меры также применялись против отдельных лиц, не позволяя им заниматься профессиональной деятельностью, а санкции против корпораций или правительств ослабляют их конкурентоспособность.

Со временем Соединенные Штаты усовершенствовали применение санкций. Теперь они более точечные, нацелены на конкретных лиц, учреждения и отрасли. При этом сопутствующий ущерб для американской и союзных экономик сводится к минимуму, чтобы изолировать плохих игроков и избежать случайных гуманитарных кризисов.

Однако, несмотря на свою изощренность, санкции часто не достигают своей главной цели — принудительных изменений во внешней политике целевых государств. Причина проста: внешняя политика не существует в вакууме. Она в первую очередь отражает амбиции, идеологию, интересы и внутреннюю динамику политических лидеров. Санкции часто накладывают на авторитарные государства, чьим приоритетом является сохранение режима. Когда США нацеливаются на страну с помощью санкций, они позиционируют себя как экзистенциального врага этого режима, что укрепляет властные структуры, прежде чем ослабить их и принудить к конфронтации.

Авторитарные лидеры ставят в приоритет внешних противников, реальных или воображаемых. В таких режимах единство часто формируется в ответ на предполагаемую внешнюю угрозу. Когда Вашингтон вводит санкции, он передает этим режимам мощный нарратив, что страна, которой угрожает враждебная иностранная держава, должна сплотиться вокруг своего руководства. В случае с Россией санкции позволили режиму Путина отвести вину от прошлых политических промахов, экономических неудач и неэффективного управления, но они так и не стали формой принуждения. Это только укрепляет сплоченность, продлевает выживание путинского режима и снижает вероятность любых радикальных реформ.

Чем можно заменить санкции?

Если санкции оказались неэффективными, чтобы прекратить российско-украинский конфликт или чтобы посодействовать демократическим переменам, что должно их дополнить или заменить? Ответ сложный, он варьируется по всему геополитическому спектру. В случае России западные санкции никак не поменяли ее внешнюю политику. Фактически теперь Соединенные Штаты сами меняют свой подход к Москве.

Идеальная Россия с точки зрения США — это стабильное, демократическое и конструктивное государство, живущее в мире со своими соседями и поддерживающее баланс сил в Евразии, особенно в отношении Китая. Как "балансир" Россия теоретически могла бы противостоять растущим амбициям Пекина, помочь решить демографические и экономические проблемы Европы, переориентироваться на экономическое развитие, а не на геополитическое взаимодействие и конфронтацию.

Экономическая, финансовая и политическая изоляция России не приблизила достижение этих целей, хотя их нельзя назвать легко осуществимыми. Вместо этого она укрепила глубинные интересы силовиков и военно-промышленного комплекса, которые неизбежно извлекают выгоду из продолжающегося конфликта.

От наказания к партнерству

Отмена экономических санкций и содействие развитию России после окончания украинского конфликта лучше послужат интересам США, чем нынешние карательные меры. Конечно, не все фракции в Москве приветствовали бы такой сдвиг. Существующий формат санкций породил параллельную "теневую экономику". Российские военные спекулянты, такие как владелец контрольного пакета акций крупнейшего в мире производителя титана ВСМПО-АВИСМА Михаил Шелков и посредник по экспорту российской нефти Тахир Гараев, извлекают большую выгоду из военной экономики России, которая фактически уничтожила любое подобие конкурентного капитализма.

Для того чтобы значимые изменения укоренились, Соединенные Штаты должны активно взаимодействовать с законными предприятиями, которыми управляют "прозрачные" российские предприниматели. Также важна связь с частным бизнесом и экономическими лидерами, у которых есть финансовая заинтересованность в скорейшем мирном урегулировании. Такое "мирное лобби" процветало бы на стабильности и глобальной интеграции, но не на конфликтах и ​​изоляции. Поощрение экономической взаимозависимости может помочь в развитии крепких торговых отношений с Россией, основанных на общих экономических ценностях и уважении договорных обязательств, но никак не на краткосрочных геополитических выгодах.

Однако военные спекулянты не заинтересованы в прозрачной экономике, основанной на общих правилах. Они извлекают выгоду из статус-кво, где потоки ресурсов перенаправляют в сети, изолированные от рынка, такие как сети военных закупок и теневая экономика. Исторические данные подтверждают, что даже те, кто выигрывает на поле боя, могут быть заинтересованы в поддержке экономического развития, особенно если учитывать долгосрочное благополучие своих стран.

Второй шанс?

Вероятное окончание боевых действий на Украине открывает новые возможности для переосмысления российско-американских отношений. Новый подход, который ставит экономическое взаимодействие выше любого принуждения, может проложить дорогу к стабильной России, способной сотрудничать с коллективным Западом.

Такая стратегия не лишена рисков, перемены не наступят немедленно. Однако история показала, что сильные народы плохо реагируют на унижение, а устойчивые отношения строятся на взаимном уважении, а не на принуждении к нему.

Похоже, президент Дональд Трамп готов скорректировать внешнюю политику США. Он может найти экономическое партнерство в Москве, которое принесет пользу национальному американскому бизнесу и сделает Европу более мирной.

Автор: Алекс Литтл (Alex Little) — выпускник магистратуры Технологического института Джорджии, специалист по России и странам Средней Азии.