Военврач рассказал «РГ» об особенностях работы на передовой

Позывной «Сулак». В миру — Фархад. Должность, если кратко, — начмед. А полностью — начальник медицинской службы 810-й отдельной гвардейской орденов Жукова и Ушакова бригады морской пехоты Черноморского флота. Об особенностях работы военврача на передовой с ним беседует корреспондент «РГ». Фархад! А почему у вас такой позывной — Сулак? Сулак: Это река в Республике Дагестан, откуда я родом. Позывной напоминает мне о моей малой родине. Хотя с 2008 года, как поступил учиться в Ростовский медуниверситет, там бываю только наездами. Когда вы попали на СВО? Сулак: На спецоперации я с мая 2022 года. Сначала был Мариуполь, потом Угледар, затем Курская область. А теперь буферная зона на Сумщине. С самого начала я, как командир медицинской роты, занимался организацией эвакуации раненых бойцов с поля боя и транспортировкой их до медотрядов и медицинских батальонов. То есть непосредственно хирургической практикой вы тогда не занимались? Сулак: Как таковой — нет. Потому что «в полях» не было условий, отвечающих санитарным и эпидемиологическим нормам. Но комплекс первой медицинской помощи мы, безусловно, выполняли — непосредственно на поле боя или на выходе из него. С автоматом наперевес. Достать осколок, обеззаразить рану, ушить, если рана чистая и не загрязненная, перевязать, перемотать, обезболить, наложить жгут или турникет для остановки кровотечения, иммобилизовать поломанную конечность шиной. И прикрыть огнем, если будет нужно. А затем эвакуировали раненых до места, где им оказывали более квалифицированную медицинскую помощь. Недавно брал интервью у военного хирурга Арслана Абдуллаева. Он говорит, что на этой войне практически рекордное расстояние от передвижного медпункта до линии боевого соприкосновения. Во время Великой Отечественной войны это были километры, а на СВО зачастую — от 700 до 1000 метров. Это в его практике. А у вас? Сулак: По-разному. Бывало так, что первую медицинскую помощь мы оказывали прямо под обстрелами. И при этом задача была не думать о том, на каком расстоянии от нас противник. По нашей эвакуационной машине стреляли из артиллерии и минометов так, что мы видели на дороге образовавшиеся от разрывов снарядов воронки. Но других путей эвакуации просто не было. И мы старались проскочить этот участок максимально быстро. Понятно, что потом привыкли ко всему. Но в самом начале, как психологически пережили столько крови и боли? Сулак: К крови я был уже привыкший на гражданке. Видел, конечно, и ампутации, но не связанные с боевыми действиями. На операциях после медуниверситета поначалу было психологически очень тяжело, но говорил себе — ты же хирург. Мы для своего пациента последняя ниточка, натянутая в этот мир, и от нас зависит, чтобы она не прервалась. Ему больно. Ему тяжело. И он хочет, чтобы ты ему помог. Даже если бы мне и хотелось бросить все и в истерике убежать — я бы никогда этого не сделал. По одной причине: я видел этот взгляд, эти глаза, полные отчаяния, страха и предсмертной агонии… Никогда не оставлю эту профессию ради сытой и размеренной жизни. Но война — это другое. Здесь мне пришлось пережить то, с чем на гражданке не сталкивался. Когда мне на операционный стол привозят моего раненого товарища, которому оторвало руку или ногу. Того, с кем прыгал с парашютом из одного самолета. Того, с кем делил последний кусок хлеба. Ведь наша севастопольская бригада маленькая, и мы знаем друг друга и давно дружим. В этот момент я просто обязан морально поддержать его, даже если это будет заведомая неправда, ободрить, заверить: все будет хорошо, братишка! Потому что если в этот момент скажешь ему, что он не будет видеть или ходить, то этой правдой просто добьешь его. Ведь уныние — смертный грех, потому что оно убивает внутренние силы человека, отнимает у него способность сопротивляться смерти. Огнестрельные раны, как правило, получают только штурмовики. У них даже есть поговорка: если ты не с огнестрельным ранением, значит, ты не штурмовик Потому врач должен быть этаким пауэрбанком, который излучает положительную энергию по отношению к пациенту? Сулак: Конечно! И не только излучает, он и отдает эту свою энергию. Порой чувствуешь себя как выжатый лимон. Это именно не физическая усталость, а будто из тебя энергию выкачали. Мы же тоже не железные. По большому счету военный хирург — это состояние души. Иначе просто не выдержишь. Характер ранений в начале СВО и сейчас как-то поменялся? Сулак: В целом — нет. Осколочное ранение, оно и в Африке осколочное. Те же FPV-дроны или мины — это тоже осколки, те же мины. Артиллерия не всегда тебя достанет, если орудие не прицелено, а FPV по-любому догонит. Я бы сказал, что пациентов с осколочными ранениями стало больше. А вот стрелковых боев не так много. Огнестрельные раны, как правило, получают только штурмовики. У них даже поговорка есть такая: если ты не с огнестрельным ранением, значит, ты не штурмовик. Когда вы стали начальником всей медицинской службы бригады? Сулак: В мае 2023 года. Состав бригады увеличился, объем нагрузки принял колоссальные размеры. Нужно было развиваться — и технически, и организационно, настраивать службу на новый лад. И это мы успели сделать, прямо скажем, вовремя, аккурат перед прорывом ВСУ в Курской области. Сейчас остро ощущается нехватка специалистов. В идеале штат должен быть в пять раз больше. Каждый из нас работает за нескольких человек. Но нерешаемых задач для морских пехотинцев нет. По поручению Верховного главнокомандующего в данный момент происходит процесс преобразования нашей бригады в дивизию. И тогда мы сможем расширить наш штат уже до медицинского батальона. Кто эти врачи, которые работают под вашим началом? Сулак: Без всякого преувеличения могу утверждать, что геройские и самоотверженные люди, настоящие профессионалы. Например, командир медицинской роты с позывным Тяжелый. Он окончил гражданский медицинский вуз по специальности фтизиатр. Пришел в севастопольскую бригаду служить по призыву срочником еще в 2016 году. И так ему понравилось служить в морской пехоте, что решил остаться на контракте. Сначала был санитарным инструктором батареи. А когда выяснилось, что у него высшее медицинское образование, сделали его командиром медвзвода. На СВО с первого дня. Спас много раненых. Отмечен несколькими боевыми наградами. Сослуживец с позывным Тихий — выпускник Дальневосточного медицинского университета. Очень уравновешенный человек, никогда не ругается, даже не кричит. Командир медицинского взвода ударного десантно-штурмового батальона, а следовательно, ближе всех нас к линии боевого соприкосновения. Награжден двумя орденами Мужества и, что особенно важно для военного медика, орденом Пирогова. Кстати, эта награда у военных медиков считается наивысшей.