Советский хоккей изнутри: квартиры, машины и путёвки в санаторий

Как была организована хоккейная команда в Советском Союзе? Сколько на самом деле зарабатывали хоккеисты и тренеры? Как осуществлялись переходы и на каких условиях? Обо всем этом и многом другом мы поговорили с многолетним сотрудником «Спартака» Андреем Васильевичем Трояном.

— Андрей Васильевич, чем вы занимались в «Спартаке»?
— В семидесятые годы в Мурманской области была команда «Апатитстрой», выступавшая во Второй лиге чемпионата СССР. Она находилась на попечении одноименной организации, и для игроков были созданы очень хорошие условия. Там успели поиграть многие известные хоккеисты, не нашедшие себе места в командах Высшей лиги или завершавшие карьеру. Например Александр Стеблин, воспитанник московского «Динамо» или спартаковец Валентин Аньшин. Последний был моим хорошим знакомым, и когда он после завершения игровой карьеры остался тренировать «Апатитстрой», пригласил меня. В 1976 году команду расформировали и я вернулся в Москву. Тогда же Аньшину предложили тренерскую работу в молодёжной команде «Крыльев Советов», под руководством Игоря Дмитриева. В это время я был, можно сказать, без работы, поэтому появилась возможность присутствовать на тренировках, смотреть игры. Потом Дмитриева пригласили в «Ижсталь» и он позвал помощником к себе Аньшина.

— А в «Спартаке» вы как оказались?
— В 1979 году Борис Кулагин вернулся из Дании, чтобы возглавить «Спартак». Борис Павлович пригласил Дмитриева работать с собой, тот в это время тренировал «Ижсталь», которую вывел в Высшую лигу. Но отказать Кулагину он не мог, поэтому тоже вернулся в Москву. Со «Спартаком» у Дмитриева не вышло, в итоге он оказался в «Крыльях», но вместе с ним из Ижевска вернулся Аньшин, который и стал помощником Кулагина, а вместе с Аньшиным я и я. Причём, на общественных началах.

— Вы сразу стали администратором «Спартака»?
— Нет, ещё нет. В это время администратором был Борис Михайлович Длугач, которой тоже перешел из «Крыльев». Но поскольку я был вместе а Аньшиным, тоже посещал тренировки. Постепенно стал выполнять административные функции, познакомился с Кулагиным. В те годы штат команды Высшей лиги был совсем небольшим, и помощь всегда требовалась. У меня был опыт работы в «Апатитстрое», поэтому я помогал Длугачу.

— Чем вы занимались?
— Когда Кулагин пришел в «Спартак», перед ним встал вопрос комплектования команды, нужно было обновить состав, пригласить новых игроков. В этом процессе я принимал участие.

— Как проходил поиск перспективных игроков?
— Когда играли с другими командами, тогда и просматривали. На кого глаз тренер положил, с тем мы начинали работать. Сами ездили в другие города, встречались с ребятами, домой к ним приезжали, вели переговоры. Тогда не было контрактов, игрок мог в любое время уволиться из команды, просто написав заявление. Правда, только уволиться; а перейти в другую команду можно было только по завершении сезона. Конечно, это касалось только профсоюзных команд, у армейцев и динамовцев было иначе. Они были на службе, с которой просто так не уволишься, и с переходами там было немного иначе. С игроками остальными команд решалось личными переговорами и уговорами.

— Чем заманивали в «Спартак»?
— Как и сегодня, квартирный вопрос был на первом месте. Он был важен не только для иногородних, но и для москвичей. Поэтому при переходе в «Спартак» обещали, например, предоставить квартиру.

— Как это оформлялось, если контрактов не было?
— Разумеется, устными договоренностями. Все условия обговаривал с игроком лично Борис Павлович. Но прежде чем обещать хоккеисту квартиру, вопрос согласовывался с руководством команды. «Спартак» находился на балансе профсоюзного комитета Автокомбината №1, это было очень крупное предприятие, обеспечивающее тяжёлым транспортом все московские стройки. Его возглавлял герой социалистического труда Геннадий Леонидович Краузе, это был очень влиятельный и известный в Москве человек. С ним проговаривались все вопросы. Если получали добро, то игроку можно было обещать квартиру и быть уверенным, что её выделят.

— Откуда брались эти квартиры?
— Автокомбинат работал совместно с Домостроительным комбинатом. Первый был перевозчиком для строек, второй — застройщиком. Разумеется, у Краузе была возможность решать квартирный вопрос. Помимо этого можно было получить квартиру через Моссовет, сейчас эта структура мэрией называется. Там решали вопросы с пропиской для иногородних и прочим. Честно говоря, для «Спартака» была зеленая улица по многим вопросам, нам здорово помогали.

— Как быстро новичок мог получить квартиру?
— Конечно, не сразу. Сроки проговаривались заранее, но обычно решали вопрос в течение полугода. Многие были с семьями, которые нужно куда-то перевозить. На время ожидания мы обычно снимали хоккеисту квартиру или предоставлял временную. Но помимо самой квартиры было много бюрократических сложностей.

— Например?
— Процесс оформления квартиры был непрост. Надо было пройти жилищную комиссию, чтобы получить ордер и прописку. В каждом районе Москвы была своя комиссия. Мы представляли ей все документы, комиссия рассматривала вопрос, задавала вопросы — откуда, почему, да как. Например, если в семье только один ребёнок, трёхкомнатная квартира не полагалась. Конечно, мы заранее обговаривали многие вещи, но могла попасться и жёсткая комиссия, завернуть документы. В этом случае приходилось подавать их повторно, спустя несколько недель. Всё зависело от того, как договоришься с тем или иным районом. Спартаковцы в основном получали жильё в районе Хорошевского шоссе. Но в любом случае, если обещали, то жилищную проблему всем решали.

— Бывало, что не получилось перевести игрока в «Спартак»?
— Чуть ли не единственный такой случай с Игорем Ларионовым. У него тоже стоял вопрос о квартире, мы готовы были помочь, с ним самим договоренность уже была. Даже было понятно, где её дадут. Но в один день всё сломалось, сейчас уже и не вспомню, почему. Может быть он сам в последний момент передумал, может ещё что. В итоге он оказался в ЦСКА.

— Какие зарплаты были в «Спартаке»?
— Самая высокая ставка в профсоюзных командах — 400 рублей, затем 350, 300, 250, 200, 180 и 120. Всё это утверждалось постановлением Совета министров, и мы не могли ни прибавить, ни убавить. Эти оклады были едиными для всех команд Высшей лиги, кроме ЦСКА и Динамо.

— От чего зависело, кому и какая ставка полагалась?
— 120 рублей получали молодые. В остальном дело обстояло так: из профсоюзной организации приходили квоты, например, 400 рублей — пять человек, 300 — десять человек и так далее. Но вот кому какую ставку дать, решал главный тренер, в зависимости от результатов.

— Александр Кожевников рассказывал, что первоначально получал в «Спартаке» меньше чем в «Дизелисте». Как так вышло если оклады у всех равные?
— Очень просто, в СССР не было профессионального спорта, каждый хоккеист числился на какой-то должности на предприятии, под патронажем которого была команда. Не знаю, как у Кожевникова в Пензе, но в «Апатитстрое», с которого мы начали разговор, была следующая ситуация. Туда ехали за длинным рублём: во-первых, северные надбавки за работу в Заполярье, во-вторых, все числились на нескольких должностях, в том числе и я. По тем временам, в Апатитах хоккеисты получали по 500 рублей в месяц — и это во Второй лиге.

— В «Спартаке» можно было оформить человека на несколько должностей?
— Нет. Всё же столичные команды на виду, делать такое было чревато. Да и незачем — в «Спартаке» были свои преимущества.

— А премиальные были?
— За победы в отдельных матчах — нет; были квартальные от Автокомбината, и по итогам сезона. В стандартном виде премия равнялась окладу. Но премирование происходило так: составлялся список, и главный тренер сам решал, кому и сколько выдать. Могло получится так, что кому-то платили премиальные меньше оклада, а кому-то и больше. Кто на что наиграл. Дальше этот список отправлялся на утверждение директору Автокомбината Краузе. При этом тренеру премия там не прописывалась, ему проставлял сумму уже сам Краузе.

— Сколько получал главный тренер «Спартака»?
— По высшей категории — 400 рублей. Второй тренер — 300, третий — 250. У меня, согласно штатному расписанию, была ставка 120 рублей.

— Какие-то ещё выплаты хоккеистам были?
— Да, по итогам сезона стадион отчислял нам процент от продажи билетов. Из этих денег выплачивались дополнительные премиальные игрокам. Вместе с отпускными, квартальными и этой премией, некоторые игроки могли уйти в отпуск с суммой от 2000 до 5000 рублей.

— Как составлялся бюджет команды на сезон?
— «Спартак» находился на обеспечении профкома Автокомбината №1, не самого предприятия, а именно профкома. Перед сезоном составлялась смета, прописывались все расходы по утверждённым тарифам. Учитывалось всё: перелеты, переезды, проживание в гостиницах. Были проблемы — например, приезжает команда в Киев или Ленинград, номер в гостинице стоит, условно, 15 рублей, а в смете запланировано 10. Конечно, приходилось платить 15, делать-то ничего не остаётся. И после договариваться с бухгалтерией при сдаче отчётности.

— Многое было основано на личных связях?
— Почти всё. Вот представьте, официально отпуск у игроков был с 1 июня, а 20-21 июня уже садились на сборы. У меня отпуск ещё короче — не больше двух недель, потому что к началу сборов должно быть всё готово. Нужно составить расписание всех поездок на сезон, заказать билеты на самолёт или поезд, забронировать гостиницы и прочее. Как здесь обойтись без знакомых кассиров, администраторов гостиниц и многих других, с кем налаживал отношения. Им — какие-то подарки, сувениры, в ответ помогут с билетами или проживанием. Но всё равно была масса проблем, которые приходилось решать на ходу. Как-то раз играли в Киеве с «Соколом». Матч затянулся, времени до поезда оказалось впритык. Пришлось садиться в автобус в форме; приезжаем на вокзал, а поезд на наших глазах уходит. Побежали с администратором «Сокола» в кассу, у него там свои знакомые. В итоге отправили команду домой несколькими проходящими поездами.

— Как хоккеисты обеспечивались экипировкой?
— Один комплект — от коньков до шлема — выдавался на весь сезон. Разумеется, этого не хватало. Что говорить, со шнурками были проблемы. Они рвались постоянно, приходилось парашютные стропы использовать. Вся экипировка производилась зарубежом, оплачивалось валютой. Мы писали письмо в ВЦСПС (центральный совет профсоюзов), в котором указывали, что требуется. Получалось, например, на 50 000 долларов. Эта сумма выделялась, она шла в «Совинтерспорт» — специальную организацию, которая заведовала внешними спортивными сношениями СССР. И уже она закупала.

— Закупалось всё самое современное?
— Конечно, всё последних моделей. Опытные игроки знали и модели и марки, которые им подходят. Сами выбирали по каталогу, а мы заказывали. Но всегда старались купить форму сразу на два сезона, чтобы был запас — а то неизвестно, выделят ли на следующий год необходимую сумму. С клюшками было проще, в основном играли советскими, ЭФСИ производила неплохие. Уже позже мы заказывали на фабрике для игроков по индивидуальным размерам, именные. Помню, купили клюшки Koho, они очень хорошо выглядели, но летели как щепки. Советские были дешевле и их качество повышалось с каждым годом. У сборников были иностранные клюшки, но они их в сборной и получали.

— Какие ещё были источники финансирования?
— Некоторые советские хоккеисты после завершения карьеры в СССР отправлялись играть или тренировать за границу. Всё это происходило через тот же «Совинтерспорт», который забирал часть зарубежной зарплаты уехавшего. Из этой суммы были отчисления на команду, причём сразу в валюте, которые тоже можно было использовать для закупки экипировки. Например, Сергей Шепелев в 1988 году уехал в Японию, за него «Спартаку» перевели 20 000 долларов. Потом эта сумма ещё увеличилась, и я мог купить не только экипировку, но и летнюю форму, для сборов. Спортивные костюмы, кроссовки и прочее. Но всё равно многого не хватало. Приходилось постоянно подшивать, доставать, что-то придумывать. Отдельно заказывали «стаканы» для коньков. Они же пластиковые — шайба попала, он и разлетелся. Переклёпывали лезвия на новый «стакан». На краги нашивали кожаные накладки, чтобы были более долговечными, много чего сами делали.

— Кто этим занимался?
— Это сейчас есть сервисмены и точильщики, раньше эти функции, как правило выполнял один человек. У нас был Константин Рогатин, который сейчас работает в СКА. Он и коньки точил, и клепал лезвия, и зашивал форму, и много чего ещё делал, а вообще-то работал массажистом. Так во всех командах было. Например, я сначала состоял на должности селекционера, но выполнял массу других обязанностей. Вплоть до установки телефона в квартире игрока или очереди на машину.

— Как покупались автомобили?
— Если есть деньги на машину, это ещё не значит, её можно купить. Новых машин не хватало, поэтому на них была очередь. Писали от команды письмо в Моссовет, который нам выделял, например, 10 «Жигулей» и одну «Волгу». Их и распределяли среди игроков.

— Игрокам машину всё равно приходилось покупать, её не дарили?
— Да, это была лишь очередь, право на покупку, а покупал хоккеист на собственные средства. Бесплатно никто ничего не получал, ни в «Спартаке», ни в ЦСКА, нигде.

— Чем ещё обеспечивались хоккеисты?
— Например, отдыхом. Достать путёвку в санаторий было сложно. Я опрашивал игроков, кто куда хочет, потом писал письмо в ВЦСПС, под чьим ведением было очень много санаториев в Сочи и Крыму. В принципе, наши запросы всегда удовлетворяли, находили путёвки. Я даже помогал коллегам из других команд, например, Стеблину, который тогда работал в «Динамо».

— Вы тесно сотрудничали с администраторами других московских команд?
— Конечно, мы постоянно помогали друг другу. У кого-то, например, вратарских щитков нужного размера нет, а у меня есть. Сегодня я помогу, завтра мне. Иначе было и невозможно.

— Высокие покровители ставили задачи перед «Спартаком»?
— Насколько я знаю, Кулагин два раза общался с Черненко. А к нам в Серебряный сбор приезжал второй секретарь горкома КПСС Альберт Михайлович Роганов. Многие игроки были партийными, поэтому он мог с них спросить за результат. Иногда были серьёзные разговоры, особенно после неудачных игр. Могли жёстко накрутить, но на этом всё, никого премий не лишали. В ЦСКА и «Динамо», наверное, был больше спрос, всё же там все при погонах.

— Сколько всего времени вы проработали в «Спартаке»?
— На разных должностях с 1979 по 1994 год, получается 15 лет. И знаете, я сейчас вот о чем подумал. В штате команды в советское время были старший, второй и третий тренеры, селекционер, врач, массажист и администратор, итого семь человек. У нас не было ни интернета, ни мобильных телефонов, да и обычные телефоны были далеко не везде, а основным средством коммуникации была телеграмма. И ничего, мы как-то со всем справлялись и всё успевали.