"Система раскололась": экс-президент Франции сделал зловещий прогноз

ЭКСКЛЮЗИВНОЕ ИНТЕРВЬЮ. Бывший президент-социалист подчеркивает "серьезную ответственность", лежащую на премьер-министре. Он призывает главу кабинета пойти навстречу требованиям Социалистической партии, особенно в налоговой сфере, не превращая при этом "налог Зюкмана" в "фетиш" (законопроект "Минимальный налог на имущество сверхбогатых", основанный на предложениях экономиста Г. Зюкмана, был принят Национальным собранием Франции, но отклонен Сенатом в 2025 году, — прим. ИноСМИ).

ИноСМИ теперь в MAX! Подписывайтесь на главное международное >>>

Франсуа Олланд — бывший президент Франции (2012–2017 гг.), депутат-социалист Национального собрания от департамента Коррез.

Le Figaro: После своего назначения [на должность премьера] Себастьен Лекорню позвонил вам. Что он сказал?

Франсуа Олланд: Он заверил меня, что намерен выполнять свою миссию, уделяя особое внимание диалогу. Я ответил, что единственно возможный подход — это серьезные переговоры с парламентскими группами и социальными партнерами, чтобы бюджет мог быть представлен в установленные конституцией сроки.

НАТО грубейше нарушила меморандум с Россией. Путин развернул войска. Пути назад нет

— Может ли новый премьер-министр добиться соглашения об отсутствии возражений против бюджета?

— Себастьен Лекорню подал обнадеживающие сигналы, в частности, позвонив лидерам политических партий и встретившись с руководителями профсоюзных организаций. Однако главный вопрос остается открытым: готов ли он "порвать" с проводимой до сих пор политикой и искать компромисс на основе условий, которые будут ему выдвинуты, в частности, Социалистической партией. Социалистическая фракция обладает ключом к продолжению работы этой парламентской сессии — как благодаря своей численности в Национальном собрании (около 70 депутатов, — прим. ред.), так и благодаря ответственному подходу, который она демонстрировала в последние месяцы. Ее роль станет определяющей в вопросе принятия бюджета до конца года, что делает социалистов главными переговорщиками в данной ситуации.

— Какими будут условия Социалистической партии, чтобы она не проголосовала за вотум недоверия?

— Во-первых, налогообложение крупнейших состояний. Призвать к увеличению взноса крупных собственников — это одновременно бюджетная необходимость и моральное требование. Во-вторых, компании небеспричинно оказались в нынешней бюджетной ситуации, поскольку они получали значительную поддержку от государства, в частности во время пандемии, и пользуются снижением налогов и взносов с 2017 года. Поэтому вполне логично, что требуется их участие в общих усилиях.

Необходимо защитить доходы малообеспеченных в рамках "нулевого года". Я имею в виду индексацию небольших пенсий и зарплат работников, которые рискуют попасть в шкалу подоходного налога, если он будет заморожен. Наконец, как можно принять удвоение медицинских франшиз! Все можно обсуждать, но эти четыре пункта кажутся мне непреложными.

— Вы не говорите о "налоге Зюкмана". Почему?

— Его принципы являются частью дискуссии, но я избегаю делать из него фетиш. Все можно адаптировать, и условия имеют значение. Включение профессиональных активов в налогооблагаемую базу предполагает низкую ставку, чтобы избежать продажи долей предприятий, которая нанесла бы ущерб экономике. С другой стороны, налогообложение, сосредоточенное на движимом и недвижимом имуществе, как в случае с налогом на состояние, может выдержать более высокую ставку, поскольку оно не учитывает средства производства. Цель должна заключаться в том, чтобы обеспечить доходность без риска оптимизации или уклонения. Другой путь мог бы заключаться в том, чтобы рассматривать не состояния, а доходы от капитала, повышая ставку "единого налога" (flat tax). Проблема налогообложения крупных состояний не так однозначна, как часто утверждают.

— Премьер-министр объявил в воскресенье в региональной прессе, что он отменяет решение [предыдущего кабинета] о ликвидации двух праздничных дней. Это хороший сигнал?

— Да, это сигнал, хотя все уже поняли, что эта мера не имела смысла. Примем это отступление как есть, но очевидно, что его будет недостаточно.

— Французская демократическая конфедерация труда (одно из двух крупнейших профсоюзных объединений страны, — прим. ИнОСМИ) выступила против возобновления закрытых совещаний представителей профсоюзов, работодателей и властей, посвященных поиску решений по вопросам пенсионной реформы. Можно ли сказать, что этот процесс с самого начала был плохой идеей?

— Нет, речь шла о том, чтобы возобновить социальный диалог и скорректировать ошибки реформы правительства Элизабет Борн. Но блокировка со стороны работодателей и нежелание Франсуа Байру попытаться ее преодолеть привели эту инициативу к провалу. Значит, должен открыться другой путь. Для начала – приостановить реализацию пенсионной реформы кабинета Борн на 2026 год и перенести рассмотрение темы пенсий на 2027 год. Если следующий президент республики сочтет, что необходимо предпринять более решительные шаги, он заявит об этом и должен будет убедить [парламент]. Если он хочет вернуться к 62 годам (в качестве возраста выхода на пенсию — прим. ИноСМИ), он также сделает соответствующее заявление, учитывая, что такое возвращение [к возрасту выхода на пенсию] влечет за собой финансовые последствия и, следовательно, потребует дополнительных ресурсов, которые необходимо будет найти.

— Скольких премьер-министров Эммануэль Макрон еще сможет использовать, прежде чем его вынудят распустить парламент?

— Установившаяся в республике нестабильность наносит огромный ущерб доверию французов и имиджу Франции за рубежом. Например, понижение рейтинга суверенной задолженности, потеря градации АА, присуждаемой рейтинговым агентством, является следствием этого. Так что на Себастьене Лекорню лежит большая ответственность, потому что, если он не сможет прийти к компромиссу, я не вижу другого выхода, кроме роспуска парламента.

— Полагаете ли вы, что роспуском можно будет решить эту проблему?

— Нет, это выход, продиктованный реалиями конституции, который не разрешил бы политический кризис. Ибо вполне вероятно, что при других размерах фракций мы снова столкнемся с той же фрагментацией Национального собрания, а угроза прихода крайне правых к власти только усилится. Этот тупик вызвал бы давление со стороны тех, кто настаивает на отставке президента республики, что не cоответствует ни моим намерениям, ни моим представлениям о наших институтах.

— Может ли социальный климат в стране, учитывая предстоящую 18 сентября межпрофсоюзную демонстрацию, помешать заключению договоренности о поддержке правительства?

— Наоборот. Мне хочется верить, что после этой демонстрации начнутся переговоры между правительством и профсоюзными организациями, и что достигнутый прогресс, таким образом, найдет отражение в бюджете и законе о финансировании [программ] социального обеспечения.

— Агентство Fitch понизило суверенный кредитный рейтинг Франции. Каковы будут последствия этого шага для французов?

— Агентство Fitch подвергло санкциям политику, которую на протяжении нескольких лет проводил Эммануэль Макрон: сочетание преднамеренной потери доходов и постоянной неспособности контролировать расходы. К чему добавились политическая нестабильность и возможный риск социального расслоения. Это именно те вопросы, которыми необходимо в первую очередь заняться премьер-министру. Он должен восстановить государственную финансовую систему, следуя траектории, отличной от той, по которой планировал пойти Франсуа Байру, обеспечить политическую стабильность за счет отказа от характерных лозунгов предыдущего большинства и предотвратить зарождение какого-либо социального движения [протеста]. Что подразумевает под собой необходимость принять во внимание часть его требований.

— То есть вы снимаете с себя какую-либо ответственность за увеличение госдолга?

— Да, левым силам здесь нечему учиться. Два периода, когда дефицит уменьшался по отношению к национальному богатству, пришлись на период премьерства Лионеля Жоспена с 1997 по 2002 год, а затем в течение моего пятилетнего президентского срока. На момент моего ухода с должности дефицит составлял 3%.

— Потому что вы повысили налоги...

— Это правда, и я заплатил за это политическую цену. Если бы я не пошел на это, мы бы потеряли позиции в рейтингах не только из-за ситуации на рынках — что происходило в 2012 году, Франция лишилась градации ААА в рейтингах до моего избрания на пост главы государства, — но и из-за Европейской комиссии. Нам пришлось бы представить план жесткой экономии, мы были бы вынуждены платить высокие проценты по государственным облигациям. Однако с 2012 года они были самыми низкими за всю историю.

— Не грозит ли нам сегодня наступление ситуации, в которой мы больше не сможем себя финансировать?

— Нет. Во-первых, Франция сохраняет хорошую репутацию. Это страна, которой эффективно управляют в плане сбора налогов, и все это знают! И потом, у нас высокие показатели сбережений [у населения]. Таким образом, нет никаких опасений по поводу способности государства финансировать себя, но нас должна насторожить цена этого финансирования, а именно — процентные ставки.

— Считаете ли вы, что президент республики позволит своему премьер-министру пересмотреть текущую политику, в особенности в сфере экономики?

— Таково условие [оценки] успеха его премьер-министра. Именно это поставлено на карту, и у всего есть своя цена: отказаться от некоторых решений, которые он принял после 2017 года. Именно он и его политика привели нас к сегодняшнему положению дел. Поэтому мне хочется верить, что он предоставит Себастьену Лекорню полную свободу действий и не будет возражать против компромиссов.

— Какое наследие останется от двух пятилетних президентских сроков Эммануэля Макрона?

— Антикризисное управление. Его [правление] не пощадили ни желтые жилеты, ни пандемия коронавируса, ни нынешний политический тупик, в котором оказалась страна после роспуска парламента. Суждения нужно выносить не сейчас, а спустя годы. Остается внешняя политика, его миссия на оставшиеся 18 месяцев. Есть достаточно угроз, которые нависают над нашей страной, чтобы президент республики мог полностью посвящать себя этой задаче. Конечно, есть политика Москвы и безудержное забегание вперед правительства Нетаньяху в Израиле. Не говоря уже о том, что наш американский союзник отвернулся от нашего континента. Вот почему в современном международном контексте вопрос политической стабильности во Франции также является вызовом европейского масштаба.

— Ваш преемник подвергается очень серьезной критике, особенно со стороны крайне левых, некоторые из которых видят в нем "автократа". Как вы думаете, у него сложные отношения со властью?

— Я уже выражал свое сожаление относительно того, что Эммануэль Макрон не проявлял такого же уважения, как все его предшественники, к политическим партиям, механизмам согласования, к тому, что представляет собой парламентская жизнь, к тому, что чувствуют граждане. Его неопытность, тот факт, что он никогда не избирался на должности местного уровня, не руководил крупной партией, сам не прошел через политические испытания, прежде чем стать президентом республики – все это, несомненно, сыграло свою роль. Но нельзя возлагать всю вину исключительно на него одного: традиционные партии ослабли, система политического представительства раскололась, а крайне правые утвердились в качестве альтернативы.

— Можно ли сказать, что режим находится в кризисе?

— Дело не в режиме. Он устоит. Наши институты работают. Если не удается согласовать бюджет, в конституции есть различные решения, плохие, но осуществимые. Если одно правительство падет, ему на смену придет другое. Если произойдет роспуск парламента, состоятся выборы. Пятая республика может достойно адаптироваться ко всем ситуациям, но она не способна самостоятельно разрешить политический кризис.

— Стоит ли ожидать от следующего президентского срока переформатирования политического ландшафта?

— Да, и именно по этой причине необходимо сохранить масштабные консультации, запланированные на 2027 год. К тому времени политические силы должны переосмыслить свои цели, перестроиться, заново изобрести себя, а их яркие представители должны воплотить эти идеалы в жизнь.

— А вы, какую роль рассчитываете сыграть вы в этом процессе?

— Сегодня речь идет не о том, чтобы плодить кандидатуры. Их и так уже много. Стране нужны идеи, проекты, ви́дения. И крупные политические партии, способные их воплощать.

— Тем не менее уже есть много кандидатов на президентские выборы 2027 года, в том числе из числа представителей левых сил. Как именно, собственно, будет производиться отбор? Посредством праймериз?

— Не праймериз создают кандидатов, а сами кандидаты формируют связь с общественностью, за счет чего они могут опираться на силу, которая придает уверенности и авторитета. Вот почему я выступаю за большое объединение социалистов, которое можно расширить включением в него Рафаэля Глюксмана, Бернара Казнева и многих других. Именно из его рядов возникнет кандидат.

— Разве без проведения праймериз нет риска того, что вы оставите дорогу свободной для [лидера "Непокоренной Франции"] Жан-Люка Меланшона?

— Жан-Люк Меланшон давно потерял все шансы на политическое выживание. Его позиции лишают его какой-либо перспективы выйти во второй тур и тем более победить на президентских выборах. Он наиболее отвергаемая личность во всей Франции. Полезным для левых сил станет лишь голосование за кандидата, способного обеспечить победу.

— Считаете ли вы, что социалисты больше не должны вступать в избирательные союзы с "Непокоренной Францией"?

— Нет, ни на муниципальных выборах, ни на выборах в законодательные органы власти.

— Можете ли вы сказать, что "Непокоренная Франция" больше не является частью "республиканской арки" (неформальное объединение центристских, социал-демократических и умеренных правых партий во Франции, —прим. ИноСМИ)?

— Я осуждаю все выходки и бесчинства этого политического формирования, а также циничное использование им трагедии в секторе Газа и недопустимого поведения правительства Нетаньяху с риском разжигания антисемитизма. Но я не ставлю их в один ряд с "Национальным объединением", которое поощряет дискриминацию и национальные предпочтения.

— В интервью Le Figaro Николя Саркози высказал мнение, что "Национальное объединение" входит в "республиканскую арку". Что вы об этом думаете?

— Высказывания бывшего президента имеют значение в его собственной политической семье. Предложить такой статус Жордану Барделла и крайне правым силам — значит усложнить процесс реформирования [партии] "Республиканцев". Он утверждает, что крайне правые всегда боролись против него. Задам ему такой вопрос: а он по-прежнему борется с крайне правыми?