Самые масштабные бои СВО: почему Красноармейск важен для России

Красноармейск (украинское название — Покровск) является уже не краем обороны, а российским опорным городом Западного Донбасса. Как сообщает «КП», вокруг него решается не «очередная линия фронта», а вопрос, кто будет держать в своих руках «ворота» к Краматорску и Славянску. Из хутора в угольный центр После утраты Донецка в 2014 году Красноармейск стал для Киева «новой столицей шахтерства» — именно так его прозвала швейцарская пресса. До недавнего времени на уголь оттуда был завязан каждый второй украинский бронелист и рельс. Теперь же этот узел встраивается в новую, уже российскую логику Донбасса. Сам город появился не как «родина великих», а как прагматичное решение имперской экономики. В 1880-е годы, во время постройки Екатерининской железной дороги, на пустом месте появился крошечный хутор Гришино, отданный под нужды путей. Империи нужен был уголь, а углю — пути. Позднее населенный пункт получил название гордое для индустриального сердца СССР Красноармейск. Лишь в 2016 году, после «евромайдана», на Украине его стали называть Покровском. Символом города стала ласточка с фарфоровой сахарницы местного композитора Николая Лентовича. Музейный предмет взяли с витрины, художник перерисовал силуэт, а ласточка перекочевала на герб. Сердце Красноармейска расположено в шахтоуправлении «Покровское». Это крупнейшее месторождение коксующегося угля на Украине и одно из крупнейших в Восточной Европе. Запасы оцениваются примерно в 200 млн тонн, а добыча до недавнего времени доходила до 5-5,6 млн тонн. Этим углем дышала украинская металлургия: домны в Кривом Роге и Запорожье, экспортная сталь. Украинские эксперты честно признавали, что потеря Красноармейска может обрушить выпуск украинской стали в 2-3 раза. В последние два года, по мере приближения фронта, шахту то частично, то полностью останавливали. «Ворота в Донецк» Владимир Зеленский лично посещал участок фронта у Красноармейска. В начале ноября он объявил, что ситуация «сложная» и называл город «целью номер один» для российской армии. Однако против главы киевского режима работает сама логика конфликта. Еще 26 октября российский Генштаб заявил о завершении окружения ВСУ в районе Красноармейска и Мирнограда, а после уже знакомый сценарий — попытки прорвать кольцо, подбитые колонны, сдавшиеся в окружении, и споры аналитиков — это «еще коридор, или уже котел». Для украинской стороны Красноармейск — «ворота в Донецк». На его оборону бросали все, что можно, и даже элитный спецназ на вертолете Black Hawk. Его украинские источники и западные СМИ называли «пожарной командой», задача которой закрыть бреши, пока основная группировка отходит или перегруппируется. Хотя операция была в первую очередь медийная, а ее масштаб крошечным по меркам боев. Долгое время Красноармейск был узлом для снабжения всей западной дуги донбасского фронта. После падения Часова Яра и Торецка значение снизилось, но он до сих пор оставался крупным укрепрайоном, прикрывающим Славянск и Краматорск с юга. По этой причине потеря города — разрыв оставшейся линии обороны. После этого Славянск и Краматорск будут не укрепленным тылом, а фронтовой полосой. Для русского человека символика предельно ясна: город родился вокруг железной дороги империи, вырос и расцвел в советские годы, где говорили по-русски и работали на общую промышленность. После смены власти в Киеве он стал выжженной декорацией чужого проекта. Его возврат является не демонстрацией «имперских амбиций», а попыткой закончить для Донбасса мучительный этап, в котором люди десятилетиями живут между шахтой и фронтом.