НОВОСТИ СЕГОДНЯ
Я всегда считал, что худшие звонки — от врачей. Но в тот день самым худшим оказался звонок от жены. Было раннее утро, я стоял на кухне, наливал кофе, и в тишине вдруг зазвенел телефон.
— Рома… — голос у Анны был странный, как у человека, который пытается держаться, но готов сорваться. — Срочно к метро «Дыбенко».
Даниила избили. Он в скорой.
Кофе остался на столе, даже не успел пролиться.
В такие моменты человек не идёт — летит. Я не помню дороги, не помню, как проскочил три светофора на красный. Помню только запах больничного коридора и белый свет, от которого резало глаза.
В палате Даниил лежал с повязкой на голове. Щёка опухла, губа разбита. Он улыбнулся — как будто хотел меня успокоить.
— Пап, я думал, мы просто поговорим… — еле слышно сказал он. — Он меня вызвал… Ну, типа разберёмся.
И начал рассказывать. Всё началось с перепалки в чате. Какие-то шуточки, подколы. Мелкий, лет 13, недавно приехал в Питер с семьёй, решил показать себя «крутым». Написал гадости, пригласил «разобраться» у метро.
— И что, ты один пошёл? — спросил я, хотя уже знал ответ.
— Ну да… Я думал, честно будет. А там… — он замолчал.
Оказалось, там было пятеро. Этот мелкий и трое постарше, «старшие братья» по двору.
Картина драки сложилась по словам очевидцев. Вечером у метро «Дыбенко» Даниил подошёл к мелкому. Сначала они разговаривали, потом тот сделал знак своим. Пошли толчки, удары. Даниил отступал к торговому центру. Кто-то из прохожих крикнул:
— Парня бьют!
— Их много, он один! — откликнулся другой и стал звонить в скорую.
Но толпа догнала его прямо в дверях ТЦ. Один удар ногой в голову — и сын рухнул, потеряв сознание.
Вечером того же дня мы уже знали фамилию зачинщика. Семья — приезжие, многодетные. Отец в доставке, мать дома с детьми. Парень в школе известен как балагур с плохим чувством юмора.
В полиции следователь встретил нас спокойно.
— Записи с камер есть, — сказал он. — Мелкий начал, старшие подключились.
Через пару дней в отдел вызвали всех участников. И вот тут началось то, что я называю спектаклем. Мать подростка рыдала, причитала:
— Он просто защищался! Это всё недоразумение!
Отец стоял молча, глядя в пол.
— Ты зачем моего сына бил? — спросил я прямо у мальчишки.
— А что, он сам пришёл! — с вызовом ответил тот.
— Один пришёл, а вас было пятеро.
— Так… чтоб веселее было, — усмехнулся он.
А дальше вмешалась миграционная служба. При проверке выяснилось: регистрация липовая, сроки просрочены. Для чиновников это был подарок судьбы. Решение приняли быстро: вся семья — за пределы страны.
День отъезда я видел своими глазами. Во дворе стояли чемоданы, на лавочке — дети, в соплях и слезах. Мать то кричала, то молчала, сжимая в руках какой-то старый пакет. Отец ходил кругами, пытаясь казаться спокойным, но руки у него дрожали.
— Зачем вы это сделали? — спросила соседка, глядя, как они грузят вещи.
— А моему сыну зачем по голове били? — ответил я.
Теперь формально всё закончилось. Даниил снова ходит в школу, но стал тише. Младший брат боится гулять один. Анна постоянно проверяет, где дети. Я же часто думаю о том вечере у «Дыбенко». Как легко детская перепалка превращается в больничную койку и билет в один конец.
Тогда они смеялись над нашим сыном. Сегодня сами плачут, уезжая навсегда. И вроде бы справедливость восторжествовала, но почему-то на вкус она горькая, как недоваренный кофе.
Я смотрел им вслед, когда микроавтобус миграционки выезжал со двора. В окне мелькнули детские лица — перепуганные, непонимающие, как так вышло, что вчера у них был двор, школа и друзья, а сегодня их везут в неизвестность. И я вдруг поймал себя на том, что мне их немного жаль. Но только немного. Потому что жалость — штука коварная. Она приходит слишком поздно и не отменяет сделанного.
Соседи потом ещё долго шушукались. Кто-то говорил, что «жёстко получилось», кто-то — что «так им и надо». Но ни один из этих наблюдателей не встал тогда, у «Дыбенко», между моим сыном и пятернёй подростков. Все сидели дома, пили чай, читали новости и были уверены, что чужая беда — это всегда где-то там, за пределами их личного уютного мира. До тех пор, пока не окажется у них под дверью.
А я так и остался с чувством, что победа получилась тухлой. Да, зачинщика вывезли, да, семья собрала чемоданы. Но в памяти осталась не их депортация, а тот момент, когда пятеро били одного, а вокруг стояли взрослые люди и смотрели, как на бесплатный цирк. И я всё думаю: может, мы и правда заслужили, чтобы время от времени такие «циркачи» приезжали и показывали нам, что равнодушие — худшая из наших национальных привычек.
Похожие новости: