Правовая неопределённость: как россиянки судятся за шанс родить от погибших на СВО мужей

Россиянки судятся за возможность сделать ЭКО от погибших на СВО мужей. Но даже в случаях, когда есть все прижизненные согласия от супругов, клиники отправляют таких пациенток в суд. Добиться разрешения на проведение ЭКО им удаётся не всегда. RT поговорил с несколькими россиянками, отстаивавшими права забеременеть от своих же мужей через суд, чтобы выяснить, почему женщины хотят рожать от покойных супругов и с какими сложностями им приходится сталкиваться на этом пути.

В феврале жительница Уфы через суд добилась права использовать биоматериал погибшего на СВО мужа для проведения процедуры ЭКО. 42-летняя Альбина потеряла супруга Владимира в сентябре прошлого года.

«Мы больше десяти лет прожили вместе, хотя официально расписались накануне его отъезда на передовую. Познакомились на соревнованиях, он у меня в мини-футбол играл — и спустя неделю после знакомства уже жили вместе. Я сразу поняла, что это мой человек. Решение (Владимира) пойти на СВО было для меня шоком. До этого муж говорил, что хочет сменить работу, уволился, мы съездили в отпуск. А потом в один день он меня забрал с работы и сказал, что уже прошёл медкомиссию и подписал контракт. Спорить было бессмысленно — он принял решение», — вспоминает Альбина.

Альбина с супругом Владимиром. Фото из личного архива

Завести детей пара пыталась и ранее — ещё в 2021 году они обращались в клинику для проведения процедуры ЭКО. Однако тогда попытки не увенчались успехом. Когда Владимир отправился на спецоперацию, в клинике оставался один замороженный эмбрион. Теперь он — единственный шанс Альбины родить ребёнка от своего мужа.

Владимир погиб при выполнении боевого задания 6 сентября 2024 года. Для Альбины это стало тяжёлым ударом.

«Каждый такую потерю, наверное, чувствует по-своему, — рассуждает собеседница RT. — Когда он погиб, от меня будто половину отрезали. И заполнить эту пустоту не способны ни работа, ни родственники, ни друзья. Я лишилась не просто мужа, я потеряла своего лучшего друга, спутника жизни».

Альбина приняла решение предпринять ещё одну попытку ЭКО в надежде родить ребёнка от умершего мужа. Однако в клинике ей сообщили, что из-за смерти Владимира провести ЭКО можно только с разрешения суда. Женщина решила бороться — и выиграла дело. Суд принял во внимание, что супруг Альбины сдавал биоматериал на криоконсервацию уже во время службы по контракту, и пришёл к выводу, что мужчина был согласен на его использование в случае его гибели.

«Применение метода криоконсервации репродуктивного материала в данном случае означает, что донор такого материала разрешает его использовать после его смерти. Сдавая свой генетический репродуктивный материал в указанный период времени (служба по контракту в Вооружённых Силах Российской Федерации), донор не мог не задумываться о смерти и рассчитывать его использовать не только при жизни», — говорится в постановлении суда.

Альбина с супругом Владимиром. Фото из личного архива

Сейчас Альбина готовится к подсадке эмбриона. Пока клиника не даёт разрешение, ожидая момента, когда женщина придёт в себя и полностью восстановится физически после потери мужа. В беседе с RT Альбина призналась, что очень надеется родить сына.

«Да, судебный процесс был тягомотный, тогда меня это всё злило, но пока это тянулось, я поняла для себя, насколько мне важен вот этот человечек, который меня сейчас ждёт в клинике. Я готова перенести все суды, что угодно, лишь бы он появился на свет. Потому что это единственный шанс, чтобы было продолжение моего мужа, человечек с его голосом, с его глазами», — заключила Альбина.

«Он мечтал о ребёнке»

В сентябре российские СМИ публиковали историю уроженки Сургута Марии Соколовой, которая также судится, чтобы сделать ЭКО от гражданского мужа Вадима, погибшего на СВО в июне.

Мария и Вадим. Фото из личного архива

Мария рассказала RT, что их с Вадимом отношения начались ещё в 2020 году — пара познакомилась в онлайн-игре.

«У нас завязалась переписка, потом решили встретиться, съездили в отпуск вместе несколько раз. Я поняла, что это единственный человек, который мне нужен в жизни. Мы были вместе, несмотря на расстояние, постоянно общались, ездили друг к другу. Пытались завести детей, но не получалось. А потом Вадима призвали на СВО», — вспоминает Мария.

Она регулярно ездила навещать любимого, даже приезжала в ДНР и в Луганск во время его отпусков. В 2024 году пара решила обратиться в клинику репродуктивных технологий в надежде наконец стать родителями. В очередной свой отпуск Вадим прилетел к любимой в Сургут, где сдал биоматериал, подписав все необходимые согласия. 

По словам Марии, первая попытка ЭКО в 2024 году оказалась неудачной. Женщина приложила немало усилий, чтобы подготовиться к очередной попытке — она сменила врача, следовала всем указаниям, довела анализы «до идеала». Новую процедуру должны были провести в конце июня. Но 2 июня Мария узнала, что её любимый погиб.

«Я узнала на следующий день, 3 числа. Обычно Вадим писал мне вечером, но в тот раз сообщений не было. Уже тогда подумала, что что-то не так. А потом мне позвонили его родители — сказали, что Вадима больше нет», — вспоминает Мария.

Мария и Вадим. Фото из личного архива

Узнав о трагедии, она, тем не менее, решила продолжить процедуру ЭКО и пришла на приём в клинику в конце июня, как и планировалось. Медики объяснили женщине, что теперь осуществить мечту о совместном с Вадимом ребёнке она может только с разрешения суда. Процесс идёт до сих пор, и Мария надеется, что получит шанс стать матерью.

«Конечно, я хочу этого ребёнка. Вадим мечтал о ребёнке, и я тоже этого очень хотела. Сейчас меня очень поддерживают родители Вадима, они сделали нотариальное согласие на использование биоматериала их сына. Они очень хорошо ко мне относятся, считают меня своей дочкой. Они видели, как я отношусь к их сыну», — говорит собеседница RT.

«При жизни последующих согласий не изъявлял»

В некоторых случаях попытки россиянок добиться права на проведение ЭКО от погибших на СВО супругов заканчиваются неудачей. Так, в апреле 2025 года суд в Саратове отказался давать местной жительнице Евгении (имя изменено) разрешение провести ЭКО с использованием биоматериала покойного мужа, сославшись на отсутствие письменного согласия мужчины.

Согласно документам, опубликованным на сайте суда, пара проходила процедуру ЭКО ещё в ноябре 2020 года. Тогда всё прошло успешно — у супругов родился ребёнок, а также осталось три замороженных эмбриона. Сейчас они находятся в платном хранении в профильном медучреждении. 

После гибели супруга на СВО Евгения захотела родить второго ребёнка и запросила в клинике разрешение на подсадку оставшихся эмбрионов. В клинике пациентке отказали в проведении ЭКО, пояснив, что для этого нужна подпись покойного мужчины. Женщина обратилась в суд, однако выиграть дело ей не удалось.

Вынося решение, суд пояснил, что в случае смерти одного из супругов (партнёров) не происходит переход его прав на распоряжение эмбрионами второму супругу (партнёру) в порядке наследования, и второй супруг не приобретает права распоряжаться судьбой эмбрионов, в том числе требовать от медицинской организации перенести эти эмбрионы женщине.

«Кроме того, первая программа ЭКО, проведённая в медицинском учреждении истцу и её супругу, завершилась в 2020 году. С заявлением о повторном проведении процедуры ЭКО супружеская пара более не обращалась, при жизни мужчина последующих согласий на участие в программе ЭКО не изъявлял», — говорится в судебных документах.

На этом основании Кировский районный суд Саратова отказался удовлетворить требования истицы.

Отсутствие законодательной базы

В беседе с RT Адвокат Алина Лактионова, партнёр и руководитель практики частных клиентов Юридической компании «Митра» подчеркнула, что основная правовая проблема в историях с ЭКО от погибших на СВО мужчин заключается в недостаточном законодательном регулировании сферы вспомогательных репродуктивных технологий в России, «особенно в части посмертного использования генетического материала».

По словам адвоката, каждая клиника использует собственные формулировки в договорах и согласиях — единого стандарта оформления таких документов нет. При этом даже при наличии нотариальной доверенности от партнёра приходится учитывать, что после его смерти такой документ теряет юридическую силу.

«Дополнительная сложность заключается в особом правовом статусе эмбрионов — они не являются «вещью» в юридическом смысле и не могут быть переданы по наследству через завещание. Человек, который предполагает, что может в ближайшее время умереть, не может написать завещание, где указал бы свою волю относительно эмбрионов», — объясняет Лактионова.

Адвокат добавила, что оптимальным юридическим решением в подобных случаях стало бы оформление непосредственно в клинике ЭКО специального согласия, где было бы однозначно указано разрешение на подсадку эмбрионов в определённом количестве и после смерти отца. В случаях, когда такого документа нет, придётся доказывать намерение погибшего любыми другими способами.

«Юридическая стратегия сводится к доказыванию намерения погибшего иметь детей через косвенные доказательства: личную переписку, свидетельские показания, факты обращения в репродуктивные клиники при жизни. Однако правовая неопределённость в этой сфере требует системного решения через разработку специальных нормативных актов, регламентирующих все аспекты посмертного использования репродуктивного материала», — считает эксперт.

Собеседница RT упомянула и о возможных проблемах со статусом детей, зачатых методом ЭКО после смерти отца. В частности, прежде им могли отказывать в предоставлении тех же льгот, что и детям умерших мужчин, которые были зачаты прижизненно.

«Основной аргумент ведомств и судов состоял в невозможности иждивения умершего отца, так как дети зачаты и рождены после его кончины. Однако 11 февраля 2025 года Конституционный суд РФ принял революционное решение, признав, что такие дети должны иметь право на пенсию по случаю потери кормильца и иные аналогичные меры социальной поддержки. Кроме того, суд указал на необходимость обновления законодательства, чтобы устранить пробелы, которые лишают таких детей материальной поддержки по сравнению с детьми, рождёнными при жизни отца, и рекомендовал предусмотреть для них соответствующие меры соцподдержки», — подчеркнула Алина Лактионова.

По её словам, исходя из этого решения Конституционного суда, есть все основания полагать, что в будущем дети, рождённые от погибших участников СВО, могут быть признаны детьми ветеранов со всеми полагающимися им льготами и выплатами.

«Не готовы принять судьбу»

Несмотря на наличие позитивной практики по подобным судебным делам, идею использования генетического материала погибших людей для деторождения поддерживают не все. 

Так, в разговоре с RT депутат Госдумы, заместитель председателя думского комитета по защите семьи, вопросам отцовства, материнства и детства Виталий Милонов выразил опасения насчёт такой практики.

«По сути дела, что такое попытка завести, получить ребёнка от замороженного биоматериала умершего человека? Люди не готовы принять судьбу свою и строить свою дальнейшую жизнь, приняв те события, которые уже есть», — считает депутат.