НОВОСТИ СЕГОДНЯ
Я не видел более отвратительного зрелища, чем унижение Стармера перед Макроном.
Goodbye, Британия, страна Черчилля, личных свобод, промышленной революции и отмены рабства. Au revoir, Франция, родина де Голля, меритократии, рационализма и 365 сортов сыра. Две славные страны, разделенные общей историей.
И вместо этого — вonjour, антиутопический кошмар Франглии, двух недееспособных государств, идущих по цене одного и попавших в экономическую, культурную и социальную спираль смерти.
Разойдясь в 1980-х и 1990-х, Франция и Британия снова сближаются, несмотря на Брексит. Они копируют худшие недостатки друг друга, начиная с высоких налогов и идеологии "пробужденчества", и заканчивая бюджетной несдержанностью и плохой едой. Единственный вопрос заключается в том, кто из них рухнет раньше.
Сэр Кир Стармер и Эммануэль Макрон делают все возможное, чтобы выиграть эту гонку с помощью своей идиотской, деструктивной и нигилистической политики, и она будет вестись до конца. Обе страны резко ослабли, их вооруженные силы сокращены до крайности, их геополитическое отступление ускоряется (что касается Великобритании, то это фиаско с Чагосом, а если говорить о Франции, то это ее вытеснение из Африки), их экономики едва растут, их промышленность подорвана, а их система всеобщего благоденствия стала ужасно дорогостоящей.
Этот государственный визит оказался жалкой свистопляской, трагическим зрелищем, во время которого донельзя немощный хозяин (Стармер) побуждал до невозможности напыщенного гостя (Макрона) сыграть спектакль на тему великодержавной политики. А также прочесть нам лекцию о Брексите, о пользе антиамериканизма, о наших провалах в вопросах иммиграции и даже о признании государства Палестина. Макрон в ходе своего урока философии исковеркал интеллектуальную историю, смешав шотландское и французское Просвещение. То есть он продемонстрировал то, что экономист и философ Хайек называл реальным и ложным индивидуализмом.
Президент Франции был прав в том, что Великобритания должна активнее решать проблему спроса, привлекая нелегальных иммигрантов. Но он также виновен в ошеломляющем лицемерии. Почему Франция не депортирует всех своих нелегальных мигрантов? Почему позволяет им жить в незаконных палаточных городках? Почему, чтобы не предоставлять им убежище, косвенно поддерживает ложные утверждения о том, будто Франция является "небезопасным" государством?
Макрон не хотел бы, чтобы нелегальные мигранты собирались в Кале, но он не намерен делать что-то существенное в этом отношении (прокол лодки мигрантов на прошлой неделе был единичным дружественным жестом с целью саморекламы). План, согласно которому на одного приезжающего приходится один уезжающий, скорее всего, потерпит неудачу; пилотный проект будет слишком маленьким, чтобы изменить расчеты иммигрантов и перевозящих людей контрабандистов. Британская сторона слишком наивна, слишком безрассудна, отказываясь думать о выходе из ЕСПЧ. Британия могла бы преодолеть миграционный кризис в одиночку, но ей легче умолять о помощи французов. Такое унижение отвратительно и должно прекратиться.
Стармер вместе с остальной частью британского левого крыла страдает от неуместной зависти к Франции со времен Франсуа Миттерана. Лейбористская партия (и высокомерный истеблишмент в целом) готова копировать любой французский налог и общественный проект, закрывая глаза на разрушительные побочные эффекты для занятости, социальной мобильности и роста. Регулирование рынка труда Стармером — это типичный продукт зашоренной франкофилии, равно как и увлечение левых налогами на богатство. Во Франции это вызвало катастрофу, но это не остановит лейбористов.
После Брексита и во время пандемии Макрон морочил голову нашим бесполезным переговорщикам, угрожая и стращая нас. Вместо того, чтобы дать ему отпор, как поступила бы уважающая себя страна, мы продолжали подставлять другую щеку, а теперь Стармер капитулирует на всех фронтах, отдавая французам рыбные промыслы и деньги. Предстоящая директива о мобильности "молодежи" будет особенно пагубной: она спровоцирует массовую скрытую иммиграцию.
Франко-британское сближение приведет к тому, что обе стороны примут худшие идеи и позиции друг друга. Возьмем забастовки: врачи-ординаторы требуют повышения зарплаты на 29 процентов, и это менее чем через год после того, как им повысили ее на 22 процента. Возьмем закон и порядок: наша судебная система настолько перегружена, что лейбористы могут приостановить судебные разбирательства с участием присяжных заседателей, которые являются типичной британской мерой защиты.
Или возьмем образование. Макрон разрушил государственные школы Франции, чьи рейтинги по оценке образовательных достижений учащихся PISA сейчас резко снижаются. Чтобы не отстать от него, Стармер решил распять наши частные школы, академии и бесплатные школы. Макрон берет пример с Британии в вопросе демографического краха. Сегодня во Франции родившихся в 1946 году людей больше, чем детей 2024 года рождения. Новый франко-британский подход к "чистому нулю", к налогам, расходам и экономике оказался столь же губительным. Производство автомобилей во Франции в период с 1999 по 2024 год упало на 71%; Британия пережила спад в 54%.
Макрон набрал огромный дефицит и вывел страну на неприемлемый уровень задолженности. Стармер старается идти в ногу: Управление по бюджетной ответственности предупредило, что "масштаб и спектр рисков для налогово-бюджетной перспективы Великобритании остается устрашающим". Долг Британии вырос на 24% ВВП за последние 15 лет и на 60% за последние 20 лет. Соединенное Королевство сейчас обременено шестым по величине долгом, пятым по величине дефицитом и третьими по величине расходами по займам среди 36 развитых стран. Когда-то мы были образцом добродетели, а сейчас попали во французскую лигу ужасов.
На протяжении многих лет Франция не справляется с проблемой интеграции иммигрантов, с подъемом исламизма и с проклятием антисемитизма. Несмотря на наши собственные огромные проблемы, Британия имела лучшие результаты, но теперь мы идем по пути Франции. Доля иммигрантов в общей численности населения Англии и Уэльса составляет 16,8%, в то время как во Франции — 10,3%.
Есть кое-что, чему мы могли бы поучиться у Франции, но не хотим. Ее инфраструктура уже не та, какой была прежде, и французы резко критикуют свои высокоскоростные поезда. Но она по-прежнему намного лучше, чем наша. Британия с 2014 года построила 104 километра новых автомагистралей, а с 1990 года — 680 километров. В течение этого же периода времени французы добавили 4 920 километров.
Система здравоохранения у галлов ухудшается, но остается лучше нашей национальной службы здравоохранения. Всего в прошлом году в Британии было построено 132 000 новых домов; а французы возмущены тем, что их собственное жилищное строительство сократилось до уровня чуть ниже 300 000. У французов на 7 миллионов домов больше, чем у нас. Миллионы семей имеют два дома, а у нас, в Британии, все это нормируется.
Упадок и крах Британии и Франции, двух замечательных стран, судьба которых неразрывно связана, является одной из трагедий нашего времени. Я гражданин и Британии, и Франции, поэтому испытываю особенно сильную боль. Тем, кому не все равно, остается лишь надеяться, что еще не слишком поздно.
Похожие новости: