Зеленая повестка ТЭК: от крайностей энергоперехода к балансу

Чистая энергетика, сокращение выбросов, борьба с изменением климата – части зеленой повестки стран и компаний. Идея здравая, если следовать ей без фанатизма и не приносить в жертву экономику. Мейджоры, которые еще недавно строили на этой повестке стратегии, сегодня меняют приоритеты в пользу сбалансированного пути. Не отказываясь от возобновляемых источников энергии (ВИЭ), они расширяют инвестиции в добычу и переработку ископаемых топлив.

Словосочетание «зеленая повестка» ввел в оборот в 1992 году американский физик, нобелевский лауреат Генри Кендалл в манифесте «Предупреждение человечеству». Он призвал срочно снизить антропогенное влияние на климат. Идея хорошо «зашла» в массы, в политику и в культуру. Повестка эксплуатировала два архетипических принципа драматургии – страх и надежду. На этом фоне вышли постапокалиптические фильмы «Водный мир» (1995), «Послезавтра» (2004), «День, когда Земля остановилась» (2008) и еще десятки. Их создатели – лауреаты премий и обладатели гигантских сборов от прокатов.

Документальный фильм «Неудобная правда» (2006) Альберта Гора, вице-президента США при Билле Клинтоне, наделал много шума, как и ставшее сценарием эссе. Гор ездил по миру с призывами к действиям и в 2007-м получил Нобелевскую премию мира. Когда он уходил с поста, его состояние оценивалось в $2 млн, «нобелевка» дала еще один, а когда стал зеленым активистом, сумма превысила $100 млн.

[embed]https://profile.ru/economy/pravo-i-obyazannost-pochemu-inves...[/embed]

«Зеленый вирус» быстро проник в международную политику. В год публикации манифеста ООН приняла Рамочную конвенцию об изменении климата, через пять лет – Киотский протокол о снижении выбросов CO2, а в декабре 2015-го – Парижское соглашение по климату. Его подписали все государства, кроме Сирии, которой из-за гражданской войны было не до экологии, и Никарагуа, считавшего, что документ недостаточно жесткий. Действительно, он не содержит ни обязывающих положений, ни санкций за их несоблюдение. Это лишь набор деклараций в стиле «за все хорошее против всего плохого». Тем не менее Парижское соглашение признано главным климатическим документом.

Соглашение получило поддержку и в академических кругах, и в обществе. Экоактивисты проводили митинги, демонстрации, акции протеста. Но лицом крайней формы непримиримости стала Грета Тунберг, в 2018 году с трибуны ООН заявившая: «Вы украли у меня детство!» (Кто эти «вы», не уточнялось.) В 2019-м там же она проплакала: «Как вы смеете!» Стенограммы выступлений доступны в Сети. Если не знать, где это сказано, к ним сложно относиться серьезно. Но многим Грета нравилась. Журнал Time включил ее в 100 влиятельных людей планеты. После этого были поездки по миру, однако речи становились все бледнее. И закончились. Чтобы как-то поддержать к себе интерес, Грета переключилась с климата на политику. Ее недавняя несостоявшаяся «гуманитарная поездка» в сектор Газа – не столько помощь палестинцам, сколько самопиар.

Зеленая повестка – не свод законов и политических программ, толковать ее можно как угодно. Однако она стала частью концепции ООН «Преобразование нашего мира: повестка дня в области устойчивого развития», принятой за три месяца до Парижского соглашения. Документ состоит из трех частей – экономической, социальной, экологической, и на его основе правительства и бизнесы готовят программы под себя.

Идея благородная: экономическая деятельность не должна вредить человеку и природе. Ведущие агентства составляют не только кредитные рейтинги компаний, но и их ESG-индексы (Environmental, Social and Corporate Governance – «Экологическое, социальное и корпоративное управление»). Эти «отчеты об устойчивом развитии», публикуемые фирмами добровольно и в свободной форме, инвесторы внимательно изучают, так как вкладывать деньги в бизнес, далекий от ESG, нынче не модно.

[embed]https://profile.ru/scitech/gorjuchij-led-gazovye-gidraty-nei...[/embed]

«Устойчивое развитие» – красивое выражение. Развитие – всегда хорошо, а если оно еще и устойчивое, то вообще прекрасно! В сознании обывателя это может восприниматься как лучшее качество жизни на фоне роста экономики. Еда, вода и воздух будут чистыми, и все это на фоне красивой природы. Настоящий Эдем.

На деле комплекс мер, направленных на удовлетворение текущих потребностей при сохранении окружающей среды и ресурсов, может означать противоположное: замедление роста экономики и падение стандартов жизни. Это не аксиома, но вероятность велика. Для примера возьмем две страны, различающиеся своим отношением к зеленой повестке: Великобританию и США.

Соединённые Штаты – единственные, кто выходил из Парижского соглашения, причем дважды и оба раза при Трампе. Он утверждал, что реализация требований документа обойдется государству в $3 трлн и 6,5 млн потерянных рабочих мест. Подсчитаем, к чему привел американский мягкий путь к устойчивому развитию (включая зеленую повестку) и британский жесткий. Данные – из отчета The Folly of Climate Leadership («Глупость климатического лидерства»), подготовленного фондом RealClear. 70 страниц отчета критикуют ESG. Приведем лишь несколько параметров.

В 2008-м британский парламент принял закон о снижении выбросов на 80% к 2050 году, а в 2019-м увеличил целевой показатель до 100%. Рост экономики за десятилетие сократился вдвое – и не столько из-за Брекзита, сколько из-за субсидирования всего «зеленого» за счет бизнеса и граждан. В среднем за 12 месяцев до энергокризиса 2022 года британцы платили $228 – за МВт·ч энергии угольных станций и $251 – энергии газовых. Американцы – $27 и $61 соответственно. Великобритания закрыла в 2015 году угольные шахты, а США избыток угля продают. При этом Америка – страна далеко не «антизеленая», просто там не ставят повестку выше экономики.

Первая половина 2025 года – время необычных решений европейских мейджоров. Вначале выступила BP, заявив, что вложения в производство нефти и газа увеличит на 25%, а в направления, связанные с зеленым энергопереходом, – снизит на 70%. Напомним, в конце февраля акционером британского мейджора стал один из старейших и крупнейших хедж-фондов, Elliot Management, и сразу раскритиковал политику компании. Он обвинил ее в «нереалистичных ожиданиях» от рискованной ставки на все зеленое. Критику BP приняла, стратегию скорректировала.

[embed]https://profile.ru/scitech/parad-batarej-zachem-nuzhny-nakop...[/embed]

26 февраля Financial Times опубликовала статью «BP pivots back to oil and gas after "misplaced" faith in green energy» («BP возвращается к нефти и газу после "неуместной" веры в зеленую энергетику»). BP переосмыслила себя как компанию, специализирующуюся на экологически чистой энергетике, писала газета. Она уступила давлению инвесторов, после того как ее агрессивный отказ от ископаемого топлива за последние пять лет привел к неважным финансовым результатам. «Наш оптимизм в отношении быстрого энергоперехода оказался ошибочным. Мы шли слишком быстро и зашли слишком далеко. Нефть и газ будут нужны еще десятилетия», – приводит издание слова главы BP Мюррея Окинклосса. Пять лет назад BP приняла стратегию, по которой должна была стать лидером энергоперехода. Ее предложил предыдущий глава мейджора Бернард Луни, а Окинклосс, бывший тогда финдиректором, поддержал его. Теперь он изменил взгляды на противоположные.

Первые шаги BP уже сделала, объявив, что в ближайшие пять лет будет вкладывать в нефть и газ по $10 млрд ежегодно. Мейджор намерен за этот период запустить 27 новых добычных проектов. Компания планировала к 2030-му снизить производство углеводородов до 2 млн баррелей нефтяного эквивалента (б. н. э.) в сутки. Однако в прошлом году добыча составила 2,36 млн б. н. э., а сейчас компания вернулась к ориентиру 2,3–2,5 млн к концу десятилетия. Издание Argus считает, что это не рост, а возврат к уровню допандемийного 2019 года. BP не уточняла, сколько из ее б. н. э. придется на нефть, а сколько на газ, но приняла финальное инвестрешение по газовому проекту Ginger в Тринидад и Тобаго. Планируется, что его запуск произойдет через два года, а производство составит 62 тыс. б. н. э. в сутки. Также компания получила одобрение от правительства Ирака о начале разработки двух нефтяных месторождений на севере страны.

[embed]https://profile.ru/scitech/v-pogone-za-vetrom-chto-meshaet-s...[/embed]

Англо-голландская Shell избежала таких радикальных поворотов, пройдя менее извилистый путь к осознанию, что крупная ставка на энергопереход связана с большими рисками. В компании вовремя поняли: инвестиции в ветро- и солнечную энергетику не оправдывают ожиданий. Но и с углеводородами все было непросто. 26 мая 2021-го нидерландский суд обязал Shell сократить выбросы CO2 на 45% к 2030 году по сравнению с уровнем 2019-го. Для этого ей пришлось бы снижать производство нефти и газа (без учета СПГ) на 3% в год. Компания обжаловала решение, второй суд ее требование удовлетворил. Как оказалось, очень вовремя. Shell сохранила добычные проекты, но снизила вложения в энергию солнца и ветра.

В апреле 2025-го Shell обновила краткосрочные и среднесрочные планы. В ближайшие три года компания будет осторожно подходить к зеленым инвестициям, но увеличит их в газ. До 2028-го мейджор рассчитывает тратить на углеводороды по $20–22 млрд ежегодно. Правда, это меньше прежних расчетов от 2023 года – тогда инвестиции планировались в размере $22–25 млрд. Кроме того, до 2030-го Shell планирует ежегодно увеличивать продажи СПГ на 4–5%. Так акцент сместился с ВИЭ к нефти и газу.

[caption id="attachment_1720954" align="aligncenter" width="1200"] Нефтяная вышка Shell в Норвегии[/caption]

Shell возвращается к модели Business as usual (BAU), от которой американские мейджоры никогда не отказывались. В США были и есть те, кто считает, что ВИЭ вытеснят нефть и газ уже в краткосрочной перспективе, что дни углеводородов сочтены. Но топ-менеджмент мейджоров уверен в обратном. В контексте современной энергетики «краткосрочная перспектива» может растянуться на десятилетия.

Аргументы сторонников энергоперехода можно обсуждать, но вот факт: ExxonMobil, Chevron и большинство других энергетических компаний в США показывали финансовые результаты лучше, чем их европейские коллеги. Они не бросились бездумно в лагерь «энергопереходников», а продолжают заниматься профильным бизнесом и в зеленые направления вкладываются умеренно. Exxon планирует увеличить к концу десятилетия инвестиции в добычу нефти и газа на 18%. Chevron в 2025-м надеется завершить покупку Hess Corp с ее продуктивными активами в Гайане и начал расширение проекта разработки месторождения Тенгиз в Казахстане, чтобы увеличить там производство до 260 тыс. б. н. э. в сутки. Похоже, что американская «Большая нефть» не верит ни в нефтяной пик, ни в безоговорочно зеленую энергетику.

[embed]https://profile.ru/society/zelenyj-imperativ-razvitie-chisto...[/embed]

Французская TotalEnergies стоит несколько особняком. Она с большим энтузиазмом начала проводить диверсификацию бизнеса в пользу зеленой генерации и низкоуглеродной электроэнергетики. Собственно, поэтому компания добавила в свое название слово «энергии». При этом мейджор не уходил от нефти и газа так стремительно, как BP, хоть и гордо сообщил в отчете, что «третий год подряд снижает выбросы в двузначных числах, например на 14,8% в прошлом году». Это не помешало TotalEnergies начать финансирование нефтяного проекта EACOP в Уганде. Он – свидетельство того, что компания тоже не уверена в скором конце нефти.

То, как мейджоры меняют стратегии, не является следствием каких-то просчетов в планах или стремлением следовать моде на все зеленое. Энергопереход – сравнительно новое явление в ТЭК, еще не все понятно и просчитано. Главное, что компании решили не бросаться в него, как в атаку. Они учатся на ошибках и не рубят сук, на котором сидят. Итог для всего мира – зеленая повестка в ТЭК становится более сдержанной.