«Я хотел заниматься своей жизнью, а она у меня была дворовой»: Олег Савостюк признался, что вернулся в киноколледж после самоубийства друга

Олег Савостюк заявил о себе в двадцать один год с выходом фильма Бориса Хлебникова «Снегирь», а после сыграл одну из главных ролей в нашумевшем сериале «Дайте шоу». Однако карьера актера могла сложиться иначе. В интервью журналу «Атмосфера» Олег рассказал, что вернуться в колледж его побудило самоубийство друга.



Актёрская профессия появилась в жизни Савостюка случайно. После девятого класса Олега попросили уйти из школы, и мама нашла для него киноколледж, в который, однако, поступать он совсем не хотел: «Я хотел заниматься своей жизнью, а она у меня была дворовой, с пивом, пацанами и ощущением тотальной свободы. Конечно, мама нервничала и одна пошла на день открытых дверей, я сказал, что мне это неинтересно. Помню, как она вернулась домой со словами: «Слушай, там так классно, сплошное творчество, но у них есть декларация принципов, и ты, наверное, не уживешься». Я ответил: «Ну и прекрасно». В итоге я нехотя, но поступил туда. Потом узнал про эту декларацию, в которой было написано, что студенты не могут ни пить, ни курить, ни ругаться матом, то есть делать все то, чем я уже промышлял тогда. Были еще другие правила, с которыми я тоже считал себя несогласным. Мне казалось, что это лишает меня свободы, которую я нажил во дворе. Но я начал учиться и уверился в том, что актерская профессия — просто торговля лицом».



В какой-то момент Олег вовсе перестал посещать колледж: «Дисциплина и вся эта декларация меня немножечко вышибали, я хотел, как прежде, «жить» на улице: играл на гитаре в переходе, зарабатывал каких-то пятьсот рублей и шел с пацанами пить пиво. На втором курсе совсем перестал посещать колледж. Родители думали, что я учусь. Собрался бросить, и тут мне позвонила заведующая актерским факультетом и сказала: «Ты не уходи, возьми академический отпуск на полгодика, подумай». И вот про академку родители уже узнали. Мне тогда захотелось заниматься музыкой, я решил сделать свою студию, но родители сказали: «Нет, старина, ты поедешь с нами работать».



Мои родители — художники-реставраторы, тридцать пять лет этим занимаются. Мы расписывали храм в Черкесске каждый день с семи утра до семи вечера, жили в небольшой квартирке у приходской бабушки и как-то друг с другом заново знакомились. В какой-то момент папа меня определил на купол, и я раскрашивал ромбики вокруг лика Христа. И когда месяц сидишь под куполом без Интернета, невольно начинаешь разговаривать сам с собой, и это такое удовольствие!

Все изменилось через несколько недель. Я узнал, что мой друг из нашей компании покончил жизнь самоубийством. Он ничего не употреблял, просто сложилось много факторов, в том числе трагических, а он все в себе держал. Парень был очень улыбчивый. Мы с пацанами говорили, что из нашей компании это последний человек, который мог так сделать. И на похоронах мы с ними посмотрели друг на друга и поняли, что, наверное, куда-то не туда идем. После этого я вернулся в колледж».