НОВОСТИ СЕГОДНЯ
Сто лет назад, 28 августа 1925 года, родился Аркадий Стругацкий, один из самых талантливых и плодовитых мастеров советской фантастики. Этот писатель был устремлен в будущее, путешествуя во времени и пространстве, пытался заглянуть на тысячелетия вперед. А заодно стремился рассказать о своем поколении неисправимых идеалистов-энтузиастов.
За планетарную справедливостьОн появился на свет в семье журналиста-искусствоведа. В доме Стругацких особо ценились интеллект, изысканность, книжная мудрость и житейский юмор. В предвоенные годы, когда складывалось мировоззрение Аркадия, советским интеллигентам невозможно было отмахнуться от большой политики. Навалившиеся на человечество глобальные испытания подтолкнули юношу к серьезному и вдумчивому взгляду на коммунизм. Будущий классик советской эпохи не сомневался: от варварства и самоуничтожения мир может спасти только система всеобщей, планетарной справедливости. Однако шагнуть в светлое будущее единой шеренгой невозможно, поэтому следует (как и во все прежние переломные времена) надеяться на праведников-подвижников, раньше других обретших духовную свободу, полную независимость от таких вечных пороков, как жадность, трусость, тщеславие.
Но бывают ли такие люди в реальности? Аркадий Стругацкий верил в необходимость и спасительность утопии, поскольку теории чудесного переустройства земной жизни уже не раз в мировой истории вдохновляли людей на невиданные достижения, предвосхищали, предопределяли их. Любимыми героями Аркадия Натановича стали безгранично преданные своей работе, отважные, честные пионеры-первопроходцы, счастливые созидатели, способные сдвигать горы (но при этом «обыкновенные», вполне земные, без замашек и претензий «сверхчеловеков») борцы.
Аркадий и Борис
Уже в 1950-е постоянным соавтором Аркадия стал его младший брат Борис. К идеализму, юмору, житейской мудрости в творчестве тандема со временем добавятся скепсис, сарказм, сомнения-рефлексии. Однако в первое послевоенное десятилетие, пусть и сотрясаемое «взрывами» XX съезда, сомневаться в правильности избранного «партией и правительством» пути было не принято. Братья тем временем предпочли для своих произведений открытые финалы, оставляющие читателя перед идейным, нравственным, экзистенциальным выбором. Когда же у соавторов возникали «эстетические» разногласия, спорщики тянули жребий. Их первый совместный научно-фантастический рассказ «Извне» был напечатан в 1958-м в журнале «Техника молодежи». Ценителя жанра этот дебют заметили и оценили по достоинству: представителей технической интеллигенции в СССР становилось год от года все больше.
Те, для кого «Трудно быть богом», «Пикник на обочине», «Понедельник начинается в субботу», «Хищные вещи века» и другие произведения братьев являются безусловной классикой, вот уже много десятилетий спорят о разнице их взглядов. Аркадий был ментально советским человеком, мог, с оговорками, примириться даже со Сталиным. Борис же с годами все явственней склонялся к тому, что западный либерализм к «счастливому будущему» намного ближе, нежели построенный у нас социализм, при котором слишком большую роль играли бюрократия и принуждение.
Поклонниками сильной руки, абсолютизма не были оба, солидарно отстаивали идею личной свободы, а с государством готовы были дружить при условии его подчинения прогрессивной идеологии и недопущения прихода диктатора. Без свободы невозможно развитие, без творческой дерзости не прорваться к коммунизму — таково было кредо Стругацких, в книгах которых читатель неизменно искал бунтарский подтекст. Кстати, одним из любимых писателей для братьев был Салтыков-Щедрин, а эзопов язык они освоили в совершенстве.
Будни прогрессоров
В центре их романов — конфликтный выбор, извечный спор о революционном и эволюционном путях развития, краеугольный вопрос: «Нужно ли ускорять прогресс, взвинчивать движение истории?». С одной стороны, революция — это подвиг, героизм, самопожертвование. С другой — за подобный рывок приходится жертвовать очень многим, прежде всего — жизнями людей. В то же время история (общества, науки, искусства) показывает: без революционных изменений заметного движения вперед и вверх не бывает.В романе «Полдень, XXII век» (1962) впервые появилось одно из главных понятий Стругацких — прогрессор. Так называли агентов земного КОМКОНа-1 (Комиссии по Контактам), которые действовали на отсталых в социальном развитии планетах, стремясь уберечь младших братьев по Вселенной от всевозможных бед. Эта вполне коммунистическая по духу идея была во многом созвучна просветительской политике СССР, но далеко не все в тех далеких мирах шло гладко, а сами авторы не могли отделаться от страшного вопроса: «Куда денутся миллионы и миллионы окружающих нас людей, совершенно негодных для жизни в мире Полдня?». Точного ответа не было, и сомнения фантастов-мыслителей множились.
Им были подвластны самые разные жанры. К примеру, в повестях «Понедельник начинается в субботу» и «Сказка о тройке» сатиры и жизнеподобия больше, чем научной (да и ненаучной тоже) фантастики, по этим книгам можно получить представление о совершенно актуальных на момент написания (и далеко на столь злободневных впоследствии) вещах. «Трудно быть богом» — роман, в котором Стругацкие заострили еще один ключевой вопрос общественного бытия: «Имеет ли прогрессор право играть судьбами людей, приносить их в жертву ради ускорения исторического процесса?». Повествование о тщетной попытке цивилизованного землянина-разведчика вмешаться в ход истории на погруженной в мрачное Средневековье планете завершается победой автохтонной инквизиции и полным крахом устремлений героя, у которого быть Богом не получилось. Пасмурно-печальную атмосферу книги несколько преображают мушкетерская легкость авантюрных приключений и юмор, но вывод из прочитанного каждый вынужден делать самостоятельно.
Иногда Стругацкие (или их любимые герои?) демонстрируют элитарное презрение к менее прогрессивным гуманоидам (прежде всего массам, большинству) и цивилизациям, хотя и это искушение как бы искупается мучительными авторскими сомнениями…
Самые известные в нашем литературном мире братья написали и издали несколько десятков книг. Премий и орденов не снискали, зато в честь этих фантастов еще в 1970-е назвали астероид. У них появилось немало последователей, ценителей, адептов, которые в Рэдрике Шухарте, Румате Эсторском или Максиме Каммерере находят близкие своим собственным качества и учатся философствовать у Аркадия и Бориса Стругацких.
Закат полдня
На рубеже эпох и тысячелетий они, похоже, изрядно подустали от оптимизма и веры в коммунистическое завтра. Рефлексии оказались важнее официальных максим, пацифизм пришел на смену боевому задору. Схожую метаморфозу в те годы испытали и сотни тысяч их читателей. Книги Стругацких становились все более «приземленными». Борис отчасти верил в благотворность перемен, считал, что Запад приобщит нас к новому Просвещению, поможет смягчить нравы, а тем временем в стране множились «горячие точки», разливалась по градам и весям бывшего Союза ССР межнациональная, межконфессиональная и межклассовая вражда-рознь. Бурление масс отнюдь не напоминало активизацию «людей Полдня», а власть доллара — то, о чем мечтали братья Стругацкие. Они утешали себя мыслью: история болезненно отбрасывает то, что обветшало, безнадежно устарело, а в будущем неизбежно медленное выздоровление…За считанные недели до распада Советского Союза Аркадия Натановича не стало. Он не доспорил с братом, ушел тогда, когда история их еще не рассудила. Как бы то ни было, читают Стругацких и ныне, а скепсис наших фантастов-классиков выглядит, увы, убедительней, чем их грезы о всеобщем бескорыстии и тихом массовом героизме. И все-таки нам позарез нужна утопия, далекая и красивая перспектива, которая придает нашему движению вперед высокий смысл.
На снимка:х Аркадий и Борис Стругацие на балконе московской квартиры на проспекте Вернадского. 1980-е
Аркадий Стругацкий и художник-фантаст Андрей Соколов. 1967; фото РИА «Новости»
Похожие новости: