Сергей Землянский: «Современный актер должен быть со своим телом «на ты»

В Академии кинематографического и театрального искусства Никиты Михалкова прошла творческая встреча с режиссером-хореографом, педагогом Сергеем Землянским, организованная Академией при поддержке Министерства культуры в рамках осенней серии открытых творческих встреч.

Известный мастер пластического театра, в спектаклях которого актеры не произносят слов, но выражают эмоции языком тела, ответил на вопросы слушателей и журналистов.

— Я создаю спектакли с драматическими артистами не прибегая к привычному языку текста, скорее это — невербальное существование на сцене. Несколько сезонов работал в Академии и «Мастерской «12» Никиты Михалкова». Мы начали сотрудничать с Никитой Сергеевичем еще на первых «Метаморфозах». Я делал хореографию для инсценировок новелл Бунина и Чехова, где также самостоятельно поставил пластическую драму по чеховскому рассказу «Бабы». Также в репертуар «Мастерской «12» включен пластический спектакль «Воскресение» по Льву Толстому — надеюсь, он вскоре вернется на сцену. Кроме того, для Академии я ставил спектакль по поэзии Серебряного века «Послание изгнанных». Это был интересный эксперимент. Драматургического материала для постановки не было, получился спектакль-ощущение, спектакль-фантасмагория на тему той эпохи и вдохновлявших нас стихотворений той эпохи. Наша последняя постановка — спектакль по Брехту «Перед рассветом». Я отвечал за создание зонгов между новеллами и за хореографию.


«Воскресение»/Фото предоставлено пресс-службой «Академии кинематографического и театрального искусства Н.С. Михалкова»

— Как вы перекладываете прозаический текст на пластическое действие?

— Очень сложно объяснить словами... Все зависит от психологического состояния героев той или иной сцены и атмосферы произведения. Однако, нельзя сказать: я ставлю то, что написано; мне не очень нравится изобразительный театр. Важно, когда зрителю есть о чем подумать, когда действие на сцене вдохновляет и пробуждает ассоциации.

— Как через пластику передать оригинальность столь разных авторов?

— Бывает по-разному. В Театре Ермоловой у Олега Меньшикова я ставил один из первых своих спектаклей по Лермонтову. Перед началом репетиций думал, что «Демон» — простая история, но что бы уйти от изобразительного театра нужно было придумать структуру для существования людей, демона, ангела. Суть не в том, что один злой, другой добрый. Речь о сущности — как они могут двигаться, что ими движет? Я решил сходить в Третьяковскую галерею, посмотреть на полотно Врубеля «Демон сидящий» и, конечно, пришел в восторг — в какой бы точке зала ты не находился, он постоянно смотрит на тебя... Потом спустился в зал иконописи Андрея Рублева. Там никого не было, я сел перед деисусом с двенадцатью предстоящими апостолами, и снова обалдел: «Вот что нужно!» Вся физическая структура святых — позы, жесты — не была статична, в ней заключалась громадная динамика и я понял: надо искать динамику в статике и статику в динамике! Мы начали этим заниматься, и постановка стала выстраиваться... Это один из примеров.


«Легкое дыхание»/Фото предоставлено пресс-службой «Академии кинематографического и театрального искусства Н.С. Михалкова»

— Какой процент свободы вы оставляете артистам на репетициях, используете ли этюдный метод?

— Этюды этюдам рознь. Раньше я не считал целесообразным использовать данный метод, в основном это — штампы, общее место. Сейчас практикую этюды под своим чутким руководством — направляю, корректирую артистов... Движение ради движения мне не интересно. Интересно как человек думает телом, своей физикой. Всегда говорю исполнителям: «Если не понимаете про что вы «танцуете» в том или ином спектакле, остановитесь и спросите хореографа: что я здесь делаю?»

— Есть ли у вас какие то штампы, наработанные приемы, которыми вы пользуетесь в своих спектаклях?

— Скорее, ответвления стиля. Например, игра с отражениями в зеркалах или металлических поверхностях. Оно может нести смысловую нагрузку, которая обсуждается в работе с художником. У меня есть постоянная команда — художник-постановщик Максим Обрезков, композитор Павел Акимкин и художник по свету Александр Сиваев. Мне повезло, я работаю с композитором, который пишет музыку после того, как уже придумана пластика и уже после расставляет свои акценты. Художник по свету на репетициях также создает свою партитуру, я в его работу не вмешиваюсь, но у нас есть общие приемы, имеющие разное наполнение в зависимости от контекста и артистов.


«Послание изгнанных. Миражи Серебряного века»/Фото предоставлено пресс-службой «Академии кинематографического и театрального искусства Н.С. Михалкова»

— Не все актеры дружат со своим телом... Важно ли, чтобы исполнитель был расположен к хореографии?

— Современный актер должен быть со своим телом «на ты». Так же важна мультижанровость. На кастинге за две минуты я вижу: возможно ли научить человека двигаться так, как нужно, и за какое время... Зачастую актеры боятся отпустить себя, прыгнуть выше головы. Но если решаются, происходят невероятные открытия.

— С чего следует начинать самостоятельную работу над пластической композицией?

— Первым делом нужно понять: кто что хочет и кто кому кем приходится. Потом на простых, примитивных вещах развести композицию без слов. Необязательно насыщать ее хореографией, это могут быть просто жесты, более говорящие, чем слова. Затем можно насыщать или украшать структуру какими-то пластическими элементами, хореографией и так далее.


«Воскресение»/Фото предоставлено пресс-службой «Академии кинематографического и театрального искусства Н.С. Михалкова»

— Вы работали с цирковыми артистами?

— Очень давно начинал работать на проекте Андрея Могучего «Кракатук» в Петербурге. С точки зрения работоспособности цирковые — абсолютно самоотверженные, отважные люди. Невзирая на любой срыв, снова лезут на любую высоту, что бы исполнить элемент.

— Какой стиль танца лучше использовать во время учебы, что бы потом легко впрыгнуть в любую хореографию?

— Любой, но с точки зрения координации и ритмики нет ничего лучше народного танца.

— Смешиваются ли на сцене драматические актеры и профессиональные танцоры, как это влияет на работу?

— Конечно, бывает по-всякому. Зачастую это стимул для актеров, не желающих ударить в грязь лицом, они начинают больше и честнее работать. В спектакле «Ревизор» мы вводили на роль дочери Городничего выдающуюся балерину, народную артистку Марию Александрову — она ввелась за два с половиной часа. Выучить хореографию ей было проще, чем понять куда идти и что делать. Она была впечатлена тем, как все слаженно работали на то, чтобы создать целый мир для зрителя. В балете артист живет на сцене совсем иначе.


«Легкое дыхание»/Фото предоставлено пресс-службой «Академии кинематографического и театрального искусства Н.С. Михалкова»

— Есть ли готовый рецепт для поддержания пластической формы — йога, пилатес?..

— Все индивидуально. Когда в Театре Пушкина шла «Дама с камелиями» Анастасия Панина за две недели до спектакля шла в фитнесс-клуб, бегала на тренажере, качала пресс, готовилась выйти на сцену. А Сева Болдин, игравший Демона в Ермоловском театре, за какое-то время переставал есть вредную пищу и ходил в спортзал, чтобы не умереть на подмостках.

— Слышали ли вы про екатеринбургский театр «Провинциальные танцы»?

— Конечно знаю, я проработал в нем пять лет!

— Не планируете ли создать подобный театр в столице?

— Я его и создаю, только на разных площадках, с разными артистами, но если Департамент культуры распорядится, то с удовольствием возглавлю какой-нибудь театр... Когда я переехал в Москву, у нас было творческое объединение SounDrama с Владимиром Панковым, ныне возглавляющим «Ленком». В соавторстве с ним я проработал девять лет, мы создали четырнадцать спектаклей.


Фото: Софья Сандурская/АГН «Москва»

— Ходите ли вы на свои постановки?

— Когда их было меньше, ходил и переживал. Сейчас почти перестал — здоровье важнее. Вообще, не люблю даже собственные премьеры, ведь все что мог, я уже сделал, остальное — дело артистов.

— Вы приходите на репетиции с готовым видением?

— Нет, это открытый процесс. Еще в институте я понял, что бессмысленно все придумывать заранее — что-то обязательно не сойдется. Я не могу загодя описать свое видение, но понимаю, к чему нужно стремиться и в итоге прийти.

— Над чем работаете, какие ваши спектакли сейчас идут на подмостках?

— Сейчас я выдыхаю... На прошлой неделе в Екатеринбурге прошла премьера нашего пластического детского спектакля «Муха-Цокотуха»... В Театре Сатиры идет «Маскарад», в Театре Пушкина — «Материнское поле» по Чингизу Айтматову, в «Мастерской «12» Никиты Михалкова» — «Воскресение». «Пиковая дама» в Екатеринбуржском ТЮЗе. В Иркутском театре имени Охлопкова — «Холостомер» Толстого.

— Какой спектакль был наиболее сложен в работе?

— Думаю, «Кот в сапогах». Может быть потому, что это спектакль для детей. Взрослый соразмеряет зрелище с насмотренностью и опытом, а ребенок не обладает готовыми ассоциациями. Нужно было, что бы все было понятно без разжевывания — дикая ответственность, но в итоге все получилось. «Кот» шел семь сезонов, сейчас его сменила «Муха».


«Послание изгнанных. Миражи Серебряного века»/Фото предоставлено пресс-службой «Академии кинематографического и театрального искусства Н.С. Михалкова»

— Не думали снять немое кино?

— Работаю над этим вопросом, обдумываю полный метр в своем жанре.

— Случалось ли вам получать предложения, которые вы не могли воплотить в пластике?

— Пока нет. Но я не понимаю, например, как сделать без слов чеховских «Трех сестер». Наверное, это возможно, но там очень много заложено именно в тексте, как и у Островского. Хотя я поставил Гоголя, все работает и без слов...

— Чувствуете ли конкуренцию в жанре пластического театра?

— Хотел бы, но нет. Было бы здорово.

— Что вас вдохновляет?

— Никогда не угадаешь. Все, что угодно: строчка в книге, живопись, погода, какой-то вид из окна. В марте удалось съездить в Воркуту — вид из окна поезда просто потряс: белая картинка, много часов просто нет горизонта, ни дерева, ничего! Захотелось сделать что-то белое на белом.


«Барыня. Суходол»/Фото предоставлено пресс-службой «Академии кинематографического и театрального искусства Н.С. Михалкова»

— В Академию Михалкова приходят актеры из разных театров и школ. Наблюдаются ли общие пластические проблемы у ваших слушателей?

— Первое занятие кажется ужасом: ну вот, опять набрали дубы на гробы! А времени для репетиции бывает мало. Так случилось на репетициях дипломного спектакля «Послание изгнанных». Ребята пришли в сентябре, а в начале ноября мы уже показали спектакль в готовом виде, с костюмами и декорациями. Михалков удивлялся: «Как за такой короткий срок из «буратин» и «мальвин» ты сделал команду артистов?» Я и сам удивился — просто не было времени, нужно было уезжать по работе в другую страну.

— Существует ли в сети запись эталонной пластической драмы, которую можно порекомендовать зрителям для знакомства с жанром?

— Да, это мой спектакль в новосибирском театре «Красный факел» «Дом Бернарды Альбы». Сейчас он уже не идет, к сожалению, но есть удачная киноверсия. Сложно передать все перипетии взаимоотношений персонажей этой насыщенной сложносочиненной постановки, но кинорежиссер и автор монтажа прекрасно справились с этой задачей.