В начале октября напомнила о себе шведская экологическая активистка Грета Тунберг: её задержали израильские военные при попытке морем прорваться в сектор Газа с гуманитарной помощью. Дело вовсе не в том, что медиа без всякой проверки подхватили слова некоего свидетеля, будто при задержании Грету таскали за волосы и заставляли целовать израильский флаг. За этими подробностями никто уже не вспоминает, что Грета прославилась как популяризатор науки. Она уверяла, что ей открылась истина: нас ждёт конец света, если мы срочно не займёмся выбросами углекислого газа в атмосферу. Почему-то образованные люди готовы принимать на веру научные истины от активистов, которые по определению не имеют соответствующих знаний.


«Эффект Греты»

«АН» не раз рассказывали о том, как 15-летняя Грета Тунберг в 2018 г. раскрутила школьные забастовки: 17 млн школьников во всём мире прогуливали занятия по пятницам в знак протеста против «климатического бездействия» властей. Грета стала известной, встречаясь со знаменитостями от Арнольда Шварценеггера до папы римского и в итоге назвала «предателями» мировых лидеров с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН. Но к 2022 г. популярность её потускнела.

Во-первых, выяснилось, что уроки она прогуливала по медицинской справке: дескать, девочке нужен особый режим в связи с состоянием здоровья (у Греты лёгкая форма аутизма). А её последователи реально нарушали закон о всеобщем образовании и имели проблемы. Во-вторых, глупость её заявлений стало всё сложнее списывать на возраст. Согласно прогнозу барышни, в 2023 г. должен был наступить конец света: тот год давно кончился, мир – нет.

В-третьих, экспрессивная Грета оказалась вполне практичной «Коробочкой». По данным западных СМИ, к моменту окончания школы на счетах защитницы человечества покоилось около 2 млн долларов. Девочка фактически содержит семью, а её родители перестали работать по профессии. Семейный «Фонд Греты Тунберг и Беаты Эрнман» зарегистрировал товарные знаки Skolstrejk («Школьная забастовка») и Fridays For Future («Пятницы ради будущего»). По оценкам ряда страховщиков, бренды Греты сравнимы по весу с Greenpeace и могут стоить 3–6 млрд евро. Загнули, конечно, но девчонка точно оказалась не промах.

В-четвёртых, у многих зародились подозрения, что Грета – просто проект зелёных. Когда электорат воспринимает не столько факты, сколько эмоции, кто-то должен истерить от лица всего экологического бомонда. И только ребёнку могут простить хамство с трибуны Генеральной Ассамблеи. Журналисты писали про связь Греты со структурами Джорджа Сороса, а на старте карьеры ей помогал опытный пиарщик Ингмар Ренцхог, удачно монетизировавший экопроект We Don’t Have Time («У нас нет времени»).

Грета принесла европейским зелёным колоссальный навар. В феврале 2019 г. председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер заявил, что «в финансовом периоде с 2021 по 2027 г. каждый четвёртый евро, потраченный в рамках бюджета ЕС, пойдёт на меры по смягчению последствий изменения климата». А в мае климатические вопросы стали ключевыми на выборах в Европейский парламент. Правительство Германии решило потратить на борьбу с потеплением 54 млрд евро при доходной части казны в 354 миллиарда. За каждую тонну углекислого газа, выброшенного в атмосферу, строителей и транспортников обязали платить в 2021 г. 10 евро, в 2025-м – 35, а после 2026 г. зелёные хотели бы поднять планку до 60 евро.

Но повзрослевшая Грета, которой скоро 23 года, оказалась для зелёных прокомпостированным талоном. Такое бывает с юными актёрами: в 9 лет непосредственный ангелок был у режиссёров нарасхват, а в 16 ему не дают даже второстепенную роль. Грета за свои заслуги не стала даже депутатом Европарламента. Однако кое-какой политический капитал у неё скопился. Хотя 22-летняя фру Тунберг не пошла получать высшее образование, на территории Винчестерского университета ей установили статую в натуральную величину, а университет Хельсинки присвоил звание почётного доктора факультета теологии.

Свою борьбу за место под солнцем внутри зелёного истеблишмента она продолжила поддержкой палестинских террористов. Хотя ХАМАС вряд ли использовал при нападении на Израиль в октябре 2023 г. экологичные компоненты ракет, поддержка палестинцев для левых – опознавательный знак своих. А Грета давно говорила, что хотела бы заниматься «политическим действием», и ей явно тесно в рамках зелёной темы.

Летом 2025 г. она с горсткой соратников продефилировала на яхте близ сектора Газа, где Израиль проводил военную операцию: якобы собиралась «прорвать блокаду», чтобы доставить в город 200 кило гуманитарной помощи, когда Израиль уже завёз туда 2 млн тонн. Провокация удалась на славу: Грету задержали и напомнили о ней миру. Она с готовностью заявила: «Мы были перехвачены и похищены в международных водах израильскими оккупационными силами. Я призываю моих друзей, семью и товарищей оказать давление на шведское правительство, чтобы меня и остальных освободили как можно скорее». Хотя ежу было понятно, что задержанных и так отпустят через день-другой. В октябре она решила повторить этот номер, и теперь жалуется, будто в её камере присутствуют клопы.

Излишне напоминать, что Грета не является знатоком арабо-израильской проблематики, как не изучала ни астрономии, ни метеорологии, взявшись «топить» за климат. Кто-то грустно заметит, что политика и шоу-бизнес привычно соседствуют в одном флаконе. Но случай с Гретой не совсем обычный. Когда на выборах очередной популист обещает всему городу бесплатный проезд в автобусе, он заигрывает с вечным соблазном получать рыбу вместо удочки. Может, и вправду сдержит слово – по крайней мере, такой вопрос в компетенции мэра. А тема изменения климата – сложнейшая научная дисциплина, где компетенции зарабатывают десятилетиями. И внимать здесь недоучившейся школьнице – это себя не уважать.

Если бы в XVIII веке эксперименты Антуана де Лавуазье в области химии продвигал парижский мальчуган Гаврош, это было бы медвежьей услугой. Беспризорник только дискредитировал бы знание своими маргинальными интерпретациями. 15-летняя Грета Тунберг понимала в науке о климате, вероятно, не больше, чем беспризорник Гаврош в химии. Однако почему-то была воспринята как оракул. Когда продажи детских книг о климатическом кризисе в Европе удвоились за год, издатели прямо называли это «эффектом Греты».

Её пример демонстрирует, какую эволюцию прошёл образ околонаучного активиста за пару-тройку десятилетий: ещё в 1990-е требовалось иметь образование, степени, личные достижения, а сегодня достаточно вызывать умиление. Практика многократно показала, что только в сочетании с активизмом научная идея нынче может стать политически перспективной. Но для её продвижения нужно сначала выстроить мизансцену: пророка, с которым грешно спорить, откровение, альтернатива которому заклеймена дьявольщиной, хор ангелов, который усыпляющим пением на каждом углу не даст зародиться мысли, что здесь что-то не так.

Оптимальный беспорядок

Вряд ли у здравомыслящего человека могут возникнуть сомнения в пользе экологического движения как института. Кто-то же должен следить за вырубкой лесов, чистотой водоёмов, чадящими трубами заводов, качеством еды в магазинах. Если полностью отдать эту тему на откуп государству, проблемы начинаются в любой стране мира: чиновник может не устоять перед соблазном обслуживать интересы бизнеса за счёт флоры и фауны. Зато по-настоящему независимый и влиятельный эколог способен формировать повестку, которой само общество требует от властей охранять среду своего обитания.

В послевоенный период экологи в развитых странах добились впечатляющих успехов. Темзу в конце 1950-х называли «плохо регулируемой открытой сточной трубой», а сегодня в ней 125 видов рыб, напротив Вестминстера видят тюленей, дельфинов и даже китов. В Рейне разрешено купаться, хотя на его берегах стоит промышленный Рур. В 1970-е здесь по воде плавала пена, а в 1986-м авария на химическом заводе «Сандос» отправила в реку сотни тонн ядовитых веществ. Но оказалось, что даже это поправимо. В Эльбе содержание ртути в воде за 20 лет уменьшилось в 28 раз, а рыбаки таскают из реки судака и лосося.

Договор 1963 г. запретил испытание ядерного оружия в атмосфере и устранил радиоактивное заражение. Соглашение 1987 г. поставило вне закона хлорфторуглероды, дав надежду озоновому слою полностью восстановиться к середине XXI века. В США выбросы пяти типов загрязняющих воздух веществ снизились с 1970 г. почти на две трети, хотя население страны выросло на 40%, а люди стали суммарно вдвое чаще ездить на автомобилях. Нефтеналивные суда стали с тех пор гораздо безопаснее, а число разливов нефти упало с 90 в 1973 г. до лишь пяти в 2016-м. Потребление энергии вышло на плато, а выбросы углекислого газа, достигнув максимума, даже начали снижаться.

Из этого опыта выросло модернистское понимание проблем окружающей среды: как и любые другие проблемы, они имеют решение, главное – обладать волей и нужными знаниями. Как пишет знаменитый социолог Стивен Пинкер, исходная точка экомодернизма – осознание того факта, что некоторая степень загрязнения окружающей среды неизбежна. А индустриализация – благо для человечества. «Индустриализация накормила миллиарды, вдвое увеличила продолжительность жизни, покончила с крайней бедностью и, заменив ручной труд на механический, облегчила отмену рабства, эмансипацию женщин и обучение детей. Она позволила людям читать по ночам, жить там, где они пожелают, не мёрзнуть зимой, путешествовать по миру. Существует оптимальный уровень загрязнения окружающей среды – как и оптимальный уровень беспорядка в доме. Чем чище, тем лучше, но не за счёт всего остального в жизни», – пишет профессор Пинкер.

Однако расхожее мнение гласит, что до нашей эры люди жили в полной гармонии с природой. На самом деле отдельный человек железного века оказывал большее воздействие на земной ландшафт, чем каждый из нас. Когда первобытное племя впервые попадало в ту или иную экосистему, оно обычно уничтожало там в процессе охоты всех крупных зверей, выжигало или вырубало громадные лесные участки. Изобретение поливного рисоводства приводило к гниению растительности и выбросу в атмосферу огромных объёмов метана. Понятие «национальный парк» появилось с целью спасти какую-нибудь территорию вовсе не от капиталистов-застройщиков, как мы думаем сегодня. Например, знаменитый парк Серенгети в Танзании начался с выселения племён масаи, которые довели экосистему до ручки.

Ещё в 1980-е нобелевский лауреат по экономике Саймон Кузнец высказал любопытную гипотезу. Согласно «кривой Кузнеца», по мере того как страна богатеет, в ней должно расти неравенство. А уже потом разбогатевшее правительство перераспределяет доходы через налоги на социальные программы. В экологии замечена похожая U-образная дуга: в начале модернизации страны ставят экономический рост выше охраны природы, но, становясь богаче, инвестируют в окружающую среду. Когда люди перестают беспокоиться о том, как обеспечить себя едой и кровом, их ценности продвигаются вверх по иерархии нужд: они заботятся и о воздухе, которым дышат их дети, и о судьбе чёрного носорога в Африке. На этом этапе вменяемый эколог превращается из палки в колесе в лидера мнений.

Но когда широкое общественное движение выстраивается в бюрократическую иерархию, мест в ней хватает далеко не всем активистам. И они начинают свою игру со смыслами. В 1990-е гг. радикальные экологи предложили новое видение, характерное для апокалиптических сект. В его основе лежит образ Земли как непорочной девы, осквернённой человеческой ненасытностью. И если мы надеемся спастись, необходимо принять радикальные меры по снижению численности населения хотя бы до одного миллиарда человек. «Излечение тела от рака требует радикальной инвазивной терапии, а значит, излечение биосферы от рака человечества тоже потребует радикального инвазивного подхода», – пишет добрый Пол Уотсон из Общества охраны морской фауны.

К 1990 г. экологическое движение только-только добилось того, что благополучие планеты вошло в список важнейших приоритетов человечества. Зелёных уважали и поддерживали миллионы людей. Не все заметили, что колода передёрнулась и за грантами «на экологию» потянулись руки мизантропов, сравнивающих людей с болезнетворными организмами.

Ещё до рождения Греты Тунберг молодые и дерзкие пытались устроить дела при помощи околонаучного активизма. Ведь можно ни на кого не учиться, купаться в адреналине на акциях и неплохо зарабатывать. Защиту животных сменила защита прав животных. Да-да, у животных есть точно такие же права, как у женщин, детей, цветных и секс-меньшинств. А все, кто ест мясо, – враги. Но если первые активисты нового движения закрывали своими телами лисьи норы во время популярной в Англии охоты на лис, то с появлением Greenpeace суда экологов с пиратскими флагами защищали китов в Северном море иначе – тараня и пуская на дно рыболовецкие траулеры.

Когда выяснилось, что суды карают за это не слишком строго, а многим обывателям такой активизм симпатичен, всё экологическое движение стало радикализироваться. Британский студент Рональд Ли выступил с призывом бороться за животных до последней капли человеческой крови: «Надо загнать человеческий род в прежние границы, туда, где он жил до начала захвата и порабощения природы». Следом возник «Фронт освобождения животных» (ФОЖ), первой акцией которого стало освобождение пяти лабораторных зверюшек в Нью-Йоркском университете.

И полетели ножи. В Калифорнии сожгли здание ветеринарной клиники, в Юте взорвали завод по производству кормов для звероферм. В Колорадо пришёл конец горнолыжному курорту, который якобы угрожал потенциальным местам обитания рысей. За два года в Великобритании уничтожены 100 рефрижераторов, перевозящих замороженное мясо. К 1994 г. экотеррористы в мире поджигали магазины, торгующие продукцией «животного происхождения», в среднем 18 раз в неделю. В 1997 г. они взяли на себя ответственность за отравление итальянских традиционных пасхальных кексов в супермаркетах Флоренции и Болоньи. В них, дескать, используют желтки яиц, молоко, масло, мёд. А дети, которые их едят, не достойны жить.

К началу XXI века журналистские расследования свидетельствовали, что почти 10 млн людей так или иначе вовлечены в борьбу за права животных. В одной Америке наряду с ФОЖ орудовали «Фронт защиты Земли», «Гуманное общество», «Союзники крыс», «Феминистки за права животных», а совокупный легальный бюджет этих организаций – более 130 млн долларов в год. Чаще всего доход складывался из небольших пожертвований любителей кошечек и собачек, многие из которых думали, что спонсируют приюты для животных. Невозможно подсчитать, сколько платил им бизнес. Сотни предпринимателей по всему миру заявляли, что им угрожают: плати – или разорим. Долго ли десятку архаровцев перепортить шубы в дорогом магазине.

Грета Тунберг, конечно, другого поля ягодка. Она показала, какой эффект могут иметь мирные акции. И насколько нынче действия привлекательнее слов и идей. Однако Грету с её школьными забастовками быстро оттеснили на периферию новые экогерои: «Последнее поколение», «Восстание против вымирания» или «Просто останови нефть». Их активисты без особых последствий для себя устраивают перформансы по всей Европе: приклеивают себя к автострадам и к рамам картин в музеях, забрасывают полотна великих живописцев банками с супом, а римские фонтаны заливают чёрной жижей. Во время одной акции в Лондоне тысячи демонстрантов заблокировали пять мостов через Темзу.

Новые инквизиторы

Проблема в том, что безоглядная вера в зелёные идеалы в последние годы стала обязательной во всём западном мире. Речь уже не о том, что защитники природы должны присутствовать в политической повестке. Зелёные претендуют на то, чтобы её определять, объявив «спасение планеты» главным приоритетом. А всех, кто с ними не согласен, – еретиками, по которым плачет костёр.

Нынешние зелёные даже структурно похожи на средневековый Ватикан. Крупняк вроде Greenpeace напоминает монашеские ордена, взявшие на себя функции святой экологической инквизиции. Агрессивные движения «прямого действия» выглядят как харизматичные миссионеры, способные произвести впечатление на дикарей. В основе вероучения об очищении и спасении, как и положено, лежит страх перед грядущим концом света. А ужас перед неминуемой экологической катастрофой заменил в секуляризированном обществе страх перед Страшным судом.

Профилактика нанесения вреда окружающей среде подразумевает непрерывное тестирование человека на предмет экологичности или, наоборот, токсичности. Из чего состоял сегодня твой обед? В нужный ли бачок выбросил банку из-под колы? Биоэтика пропагандирует самоограничение: одежда из секонд-хендов или в складчину, один молоток, одна сковорода. Чтобы подать «благоприятный пример», финский депутат и активист Лео Страниус имеет всего 310 вещей и ездит зимой на велосипеде.

И это работает: в 2019 г. использование самолётов внутри Швеции сократилось на 4%, зато крупнейший шведский железнодорожный перевозчик сообщил, что пассажиров поездов прибавилось на 8%. По всей Европе модным стало испытывать неловкость за полёты на самолётах, которые оставляют глубокий «углеродный след». Миллионы европейцев подсчитывают его на калькуляторе, словно сделанные за день шаги и потреблённые калории. Некоторые семьи переселяются в дома меньшей площади, чтобы экономить энергию на их обслуживание.

Но всё это милые причуды на фоне отказа от детей ради сокращения выбросов. В начале 2022 г. газета The Guardian рассказала о том, что всё больше британских мужчин решаются на добровольную вазэктомию – операцию, после которой они теряют возможность иметь потомство. Жару поддали японские и канадские учёные, насчитавшие, что отказ от автомобиля сокращает выбросы на 2, 4 тонны углерода в год, а отказ от ребёнка – сразу на 58, 6 тонны. Откуда они это взяли, умом не понять, ведь человек оставляет «углеродный след» в зависимости от своего уровня потребления. А он в богатых странах куда больше, чем в бедных. Тем не менее опросы показывают, что почти 38% американцев в возрасте от 18 до 29 лет считают, что пары должны учитывать «климатический фактор» при планировании семьи. А треть граждан 20–45 лет считают изменение климата причиной, повлиявшей на их решение завести меньше детей.

И вот сегодня костяк электората составляют избиратели, боящиеся климатической катастрофы с раннего детства. Их ссоры с родителями происходили не из-за короткой юбки, а из-за сортировки мусора и питания. Они порой не покупали шоколадку, чтобы не утилизировать фольгу, и парились на вечеринке, куда деть пустую стеклотару. До половины экотревожных людей избегают есть рыбу и мясо. «У меня опускаются руки, нет желания что-то делать и вообще жить. Появляется ненависть к людям и их образу жизни», – описывает свои настроения юная британка из исследования Университета Бата. «Бывает, что я просто целый день лежу в кровати, опускаю жалюзи, чтобы не видеть то, что происходит снаружи, и не выхожу из дома», – вторит ей сверстник из Лондона. И это в том возрасте, когда сексуальное желание должно овладевать юношами даже при виде профиля Её Величества на монете.

Неудивительно, что в Швеции «по просьбам граждан» введён авианалог и стал набирать популярность лозунг «Я остаюсь на земле». Хотя за всё время существования атомных электростанций в Западной Европе не случилось ни одной серьёзной аварии, электорат под напевы зелёных требует все их закрыть и развивать «чистую энергетику». Речь в основном про энергию солнца и ветра. И мало кого беспокоит, сколько для неё потребуется ресурсов, сколько углекислого газа улетит в небо, пока человечество произведёт десятки тысяч 100-метровых ветрогенераторов. Сколько будут стоить их установка в водах Северного моря, обслуживание и полная замена через 15–20 лет, сколько птиц поубивают крутящиеся лопасти.

Экотревожные соотечественники Греты Тунберг почему-то редко замечают, что и так живут в самой экологически благополучной стране мира. Только в Швеции более 99% мусора перерабатывается и используется повторно тем или иным способом. Да и в других странах немало поводов для оптимизма. Британцы всего за 12 лет сократили потребление материальных объектов на треть – с 15 до 10 тонн в год. Из сотни ресурсов, по которым исследователь Джесси Осубел собрал статистику, по 36 уже пройден пик потребления. Алюминиевая банка из-под газировки ещё недавно весила 85 г, а сегодня – 15 граммов. Мобильным телефонам больше не требуются столбы и километры проводов. Ноутбук с Интернетом сделал ненужными мегатонны газетной бумаги и кубометры винила для пластинок.

Но этих фактов не встретишь нынче в речах зелёных – у них всегда всё плохо. Уютные города с чистыми улицами и питьевой водой из водопроводного крана ничего не стоят, пока мы не можем справиться с глобальным потеплением. Ничего удивительного: пугая народы скорым апокалипсисом, климатические алармисты используют авторитет науки для продвижения левой политической повестки. И стригут на этом купоны без всяких революций.

Читайте больше новостей в нашем Дзен и Telegram