НОВОСТИ СЕГОДНЯ
4 ноября Россия отмечает День народного единства. Всенародный патриотический порыв четыре с лишним века назад стал началом возрождения государства. В этот день мы особо чтим икону Казанской Божией Матери и героев начала XVII столетия.
Триумф всея Земли
В 1612 году истощенная десятилетием смут Русь оказалась на грани катастрофы. Страну не могли уберечь те, кому это было положено «по штату». Дворянство и его высшая элита, боярская аристократия, запутались в проблемах династического кризиса, затруднились сделать выбор между верностью государству и феодальной самостийностью, предпочли договориться с польско-литовскими интервентами, захватившими Москву. Организатором сумевшего переломить ситуацию ополчения стал нижегородский купец — не только редкий смельчак, но и лучший оратор своего времени. Его яркие воззвания помогли сплотиться Земскому ополчению: «Захотим помочь московскому государству, так не жалеть нам имения своего, не жалеть ничего, дворы продавать, жен и детей закладывать, бить челом тому, кто бы вступился за истинную православную веру и был у нас начальником». Такие слова уместно произносить лишь тогда, когда речь идет о жизни и смерти, о будущем всего народа. И те речи сплотили ополченцев. Государственная власть до избрания нового царя перешла к Совету всея Земли.
К концу лета 1612-го к Белокаменной подошло хорошо вооруженное и выученное войско, которое возглавлял князь Дмитрий Пожарский. На помощь засевшим в Кремле полякам спешил со своей армией гетман Ян Ходкевич. Сражение с его ратниками стало кульминацией освободительной войны. Минин во главе небольшого отряда неожиданно для чужеземцев форсировал Москву-реку и в районе Крымского брода бросился в бой. Отборные польские роты отступили. Новый натиск русских на следующий день заставил Ходкевича отойти еще дальше. На рассвете 25 августа гетман со своим поредевшим войском «с великим срамом», как сказал русский летописец, побежал — через Воробьевы горы к Можайску и далее через Вязьму — восвояси, в пределы Речи Посполитой.
В руки ополченцев попали богатые трофеи: артиллерия, польские знамена и шатры. Несколько месяцев Москву и ее окрестности очищали от поляков. В ноябре сдались последние интервенты из кремлевского гарнизона, и освободители заняли русскую столицу. Далее — выбор нового самодержца, воцарение Михаила Романова, преодоление Смуты. Обусловили эту общую победу сражения августа–ноября 1612-го. И тот подвиг соотечественников Россия никогда не забывала.
Великий пастырь
В годы безвременья и оккупации духовным стержнем русского сопротивления стал не воин, а церковный пастырь. Талантливый богослов и писатель, выдающийся миссионер, он был первым Казанским митрополитом. Про него говорили: «Муж зело премудростью украшенный, в книжном учении изящный и в чистоте жития известный». В годы распада державы (после гибели Годуновых) Гермогена избрали патриархом. Ему уже было за 70. По меркам того времени — глубокий старик. Но во всем царстве не нашлось более твердого противника польского владычества. В декабре 1610-го интервенты, захватившие Москву, пленили патриарха, заперли в подземелье, держали на хлебе и воде. Его обвиняли в том, что он рассылает по городам и весям письма с призывами бороться за веру, сражаться с оккупантами. Требовали, чтобы он отрекся от ополчения и признал польского королевича Владислава русским государем. Гермоген был непреклонен: «Что вы мне угрожаете? Боюсь одного Бога. Если все вы, литовские люди, пойдете из Московского государства, я благословлю русское ополчение идти от Москвы, если же останетесь здесь, я благословлю всех стоять против вас и помереть за Православную веру».
Вячеслав Моргун. «Поляки ведут святого Гермогена в темницу». 2008
И непокоренная Русь услышала его голос. Пастырь, не покидая каземата, стал народным вождем. Тем, кто колебался, впадал в панику или апатию, Святейший напоминал о ценностях, за которые следует сражаться: за веру и родную землю. Он не дожил до победы, умер от голода в феврале 1612-го. В это время Пожарский и Минин накапливали силы, тщательно готовились к освобождению Москвы, отрезая поляков от тылов, продовольствия.
На решающий бой русских ополченцев благословил единомышленник покойного патриарха, архимандрит Троице-Сергиева монастыря Дионисий — еще один пламенный патриот, умевший подчинять своему слову души сограждан, неустанно призывавший всех ратных людей бороться с врагом, а всех имущих — помогать ополчению лептой. Будущая Лавра в те дни превратилась в огромный лазарет.
Письма Гермогена и Дионисия читал и Кузьма Минин. Этот неплохо разбиравшийся в массовой психологии купец говорил людям о поруганных святынях, об угрозе порабощения. Призывал действовать всем миром. При этом не заискивал перед аудиторией, не обещал легких побед. Предъявлял жесткие требования к каждому. Предприниматель-трибун сделал ставку на ответственный, деятельный патриотизм, и это нашло отклик в сердцах соотечественников. Рядом с Мининым разобщенные люди превращались в национальное движение, в народ, готовый действовать. Ершистые, степенные сподвижники признали в Кузьме предводителя, быстро научились подчиняться ему. Он распоряжался казной, вел трудное хозяйство ратников, а заодно налаживал связи с местным населением во всех городах и селах. Пресекал крамолу. Выжигал смуту.
На решающий бой русских ополченцев благословил единомышленник покойного патриарха, архимандрит Троице-Сергиева монастыря Дионисий — еще один пламенный патриот, умевший подчинять своему слову души сограждан, неустанно призывавший всех ратных людей бороться с врагом, а всех имущих — помогать ополчению лептой. Будущая Лавра в те дни превратилась в огромный лазарет.
Мария Шадчнева. «Иринарх и Сапега. Русский святой и поляки. Россия начало 17 века». 2014
Народный лидер
Письма Гермогена и Дионисия читал и Кузьма Минин. Этот неплохо разбиравшийся в массовой психологии купец говорил людям о поруганных святынях, об угрозе порабощения. Призывал действовать всем миром. При этом не заискивал перед аудиторией, не обещал легких побед. Предъявлял жесткие требования к каждому. Предприниматель-трибун сделал ставку на ответственный, деятельный патриотизм, и это нашло отклик в сердцах соотечественников. Рядом с Мининым разобщенные люди превращались в национальное движение, в народ, готовый действовать. Ершистые, степенные сподвижники признали в Кузьме предводителя, быстро научились подчиняться ему. Он распоряжался казной, вел трудное хозяйство ратников, а заодно налаживал связи с местным населением во всех городах и селах. Пресекал крамолу. Выжигал смуту.
Александр Гуляев. «Минин и Пожарский». 1946
Минин стал влиятельнейшей фигурой в «Совете всея Земли», который до установления законной власти фактически являлся правительством страны. В вольном ополчении, да еще и в Смутное время, невозможно быстро и надежно наладить армейскую дисциплину. Строгий, суровый вожак из купцов делал в этом смысле максимум возможного. По его биографии впору изучать психологию лидерства. Это он жестко потребовал от каждого отдавать на ополчение «третью деньгу» (в редких случаях — пятую; несогласных превращали в холопов, а то и вовсе лишали имущества). Во время московских сражений бывший торговец не жалел живота своего. Был верен присяге — «умереть за христианскую веру», — которую принес вместе с воинством.
Михаил Песков. «Воззвание к нижегородцам. 1861
Любопытный факт: незадолго до смерти Дмитрий Пожарский принял монашескую схиму под именем... Косма. Нелегко отказаться от версии, что в тот момент он вспомнил своего соратника, человека, который, собственно говоря, и рекомендовал князя на должность начальника ополчения.
Князь-полководец
Он был любимым героем Гавриила Державина, восхищавшегося не только его ратными подвигами, но и великодушием, христианским смирением, столь редким для воеводы и царедворца. Пожарские — потомки Всеволода Большое Гнездо, самого могущественного из властителей Владимиро-Суздальского княжества, — исправно служили с оружием в руках трону и Отечеству. Дед полководца погиб в бою под Казанью в 1552-м. Отец отличился в сражениях долгой Ливонской войны. Боевая доблесть не принесла им состояния: древний род обеднел. Дмитрий Пожарский начал службу при царе Борисе, стал стольником.
После присягнул Василию Шуйскому и не предавал его, хотя времена и обстоятельства были как никогда полны искушений. При царе Василии он — воевода, заметный полководец. Сражался с поляками, и неудивительно, что иноземные власти постарались лишить князя вотчин. Но Дмитрий Михайлович воспринимал их указания с презрением. При первой попытке освободить Москву от незваных гостей Пожарский получил тяжелые увечья.
В начале осени 1611-го он, израненный, отдыхал от битв в деревне Юрино, что под Нижним Новгородом. А в самом городе уже собиралось ополчение, на сходах Минин обращался к народу, вопрошал: кто возглавит войско? Патриоты сошлись на кандидатуре князя. Делегация нижегородцев во главе с архимандритом Феодосием обратилась к Дмитрию Пожарскому, и он ответил: «Рад за православную веру страдать до смерти»...
Осенью 1612-го оккупанты все еще занимали Кремль и Китай-город. Из последнего поляков выбили 1 ноября. Кремль взяли в осаду. Чужакам было предложено без боя покинуть крепость, оставить награбленные сокровища, обещано сохранить жизни. 5 ноября захватчики сдались на милость победителя. Пожарский исполнил обещание, массовой расправы не произошло. Правда, отряд полковника Струся попал к казакам Дмитрия Трубецкого, и те изрубили почти всех оккупантов... Но в целом нашему полководцу удалось снизить накал всеобщего ожесточения.
Владимир Демидов. «Князь Пожарский освобождает Москву». 1836
6 ноября архимандрит Дионисий совершил молебен на Красной площади, и под звон колоколов войско во главе с Пожарским вошло в Кремль. Князю удалось организовать выборы законного государя. После воцарения Михаила Романова главного военачальника наградили не особенно щедро: возвели в бояре, пожаловали кое-какие вотчины, но не самые завидные. Дмитрий Пожарский на свои средства построил храм на Красной площади — в честь Казанской иконы Божией Матери, главной святыни ополчения. Перед нею он молился в дни московских сражений.
В его добровольном отказе от притязаний на верховную власть проявился истинно русский характер. Спас Отечество — и отошел в сторону. В народной памяти он навсегда остался рыцарем без страха и упрека, не запятнавшим себя интригами, распрями и мародерством, но прославившим свой род победами.
Герой-крестьянин и начало династии
«Ни один царский дом не начинался так необыкновенно, как начался дом Романовых. Его начало было уже подвиг любви. Последний и низший подданный в государстве принес и положил свою жизнь для того, чтобы дать нам царя, и сею чистою жертвою связал уже неразрывно государя с подданным», — это слова Николая Гоголя об Иване Сусанине. Свой героизм он проявил тогда, когда ополчение Минина и Пожарского уже освободило Москву от интервентов, но поляки еще искали счастья в России. Их привлекала не только пожива. Непрошеные гости надеялись на продолжение Смуты и безвластия в нашей стране, стремились не допустить всенародных выборов царя.
Максим Фаюстов. «Иван Сусанин». 2006
В феврале 1613-го польский отряд рыскал по костромской земле в поисках 16-летнего Михаила Романова и его матери, инокини Марфы. Иноверцы намеревались пленить или уничтожить реального русского претендента на престол. А может быть, хотели захватить его, чтобы требовать выкупа. По легенде, которая передавалась из поколения в поколение, будущий царь, узнав о приближении поляков, бежал из села Домнино, оказался на выселках, в доме Сусанина. Крестьянин потчевал юношу хлебом и квасом, укрывал в овинной яме, забросав ее головешками и горелой ветошью. Налетевшие поляки принялись пытать старика. Однако Михаила он не выдал. Найти Романова интервентам не удалось, не помогли даже вышколенные собаки: головешки перебивали человечий запах. Озверевшие враги зарубили Сусанина и ускакали, а боярин выбрался из укрытия и направился в Ипатьевский монастырь.
Более известна другая трактовка событий. Поляки встретили сельского старосту Ивана Сусанина и потребовали указать путь до села. Тот успел послать в Домнино своего зятя с предписанием снарядить Мишу Романова в дорогу. Сам же повел врагов в противоположную сторону, на болота. Его пытали и казнили, но именно подвиг Сусанина позволил молодому боярину добраться до обители невредимым. Его, не отягощенного грехами Смуты, избрали царем. А вместе с тем — великую династию, на века вперед.
Крестьянин-спаситель стал символом народной опоры, на которой держится государственная власть. Ярче всех выразил эту идею Михаил Глинка. Его опера первоначально называлась по имени главного героя — «Иван Сусанин». Сюжет являлся системообразующим: человек, отдавший жизнь за царя, символизировал один из краеугольных камней будущей знаменитой (уваровской) триады — народность. Самодержавие и православие в произведении нашего великого композитора также замечательно отражены...
На главной площади Москвы, у стен Кремля, стоит памятник Минину и Пожарскому. Неподалеку, в Александровском саду, несколько лет назад соорудили монумент патриарху Гермогену. В Костроме воздвигнут высокий каменный Сусанин. Как несменяемые часовые «всея Земли», они поставлены на все времена.
Иллюстрация в слайдере: Эрнст Лисснер. «Изгнание польских интервентов из Московского Кремля». 1908.
Более известна другая трактовка событий. Поляки встретили сельского старосту Ивана Сусанина и потребовали указать путь до села. Тот успел послать в Домнино своего зятя с предписанием снарядить Мишу Романова в дорогу. Сам же повел врагов в противоположную сторону, на болота. Его пытали и казнили, но именно подвиг Сусанина позволил молодому боярину добраться до обители невредимым. Его, не отягощенного грехами Смуты, избрали царем. А вместе с тем — великую династию, на века вперед.
Крестьянин-спаситель стал символом народной опоры, на которой держится государственная власть. Ярче всех выразил эту идею Михаил Глинка. Его опера первоначально называлась по имени главного героя — «Иван Сусанин». Сюжет являлся системообразующим: человек, отдавший жизнь за царя, символизировал один из краеугольных камней будущей знаменитой (уваровской) триады — народность. Самодержавие и православие в произведении нашего великого композитора также замечательно отражены...
На главной площади Москвы, у стен Кремля, стоит памятник Минину и Пожарскому. Неподалеку, в Александровском саду, несколько лет назад соорудили монумент патриарху Гермогену. В Костроме воздвигнут высокий каменный Сусанин. Как несменяемые часовые «всея Земли», они поставлены на все времена.
Иллюстрация в слайдере: Эрнст Лисснер. «Изгнание польских интервентов из Московского Кремля». 1908.
В анонсе: Михаил Скотти. «Минин и Пожарский». 1850
Похожие новости: