Пока этнографы спорят о чистоте жанра, Кадышева собирает десятитысячные залы.

В мире, где музыкальные чарты оккупировали скороговорщики под бит, феномен Надежды Кадышевой выглядит примерно как самовар в коворкинге — нелепо, но почему-то притягательно.
Особенно забавляет, как эта «полиэтиленовая матрешка в турецком платке» (автор определения — Ксения Собчак) умудряется собирать залы, в которых оттягивается не привычная для таких концертов седовласая публика, а поет и пляшет вполне себе молодая, тусовочная аудитория.
Секрет первый: ностальгия, которой не было
Парадокс: молодежь, в принципе не заставшая ни колхозов, ни советских «Песен года», вдруг массово потянулась к тому самому «ненастоящему» фольклору, который так раздражает интеллигенцию. Объяснение простое: Кадышева «продает» не подлинность (ее как раз и нет), а красивую сказку про «русскость». Ту самую, где сарафаны в узорах, как у Дольче и Габбаны, а «Калинка» звучит с битами от профессионального аранжировщика. Это не фольклор — это фэнтези. И оно, как выяснилось, бешено востребовано.
Секрет второй: враги лучше пиарщиков

Когда Собчак обзывает Кадышеву «полиэтиленовой матрешкой», она, сама того не желая, делает певице бесценный подарок. Современная молодежь обожает потреблять контент, который раздражает «старших». Чем яростнее критикуют ненастоящую народность Кадышевой, тем больше тинейджеров задумываются: «А что это там такое запретное? Дайте-ка послушать». И вот уже в TikTok’е выходит в тренды «Плывет веночек», где блогеры синхронно машут платочками под нехитрые слова.
Секрет третий: готовый продукт вместо «души»
Настоящие народники, те самые, что годами ездят по деревням с экспедициями и знают подлинные обрядовые песни, массового успеха не добьются никогда. Потому что они занимаются этнографией, а Кадышева — веселым шоу. Ее концерт — не воссоздание традиции, а эстрадный продукт: отточенные движения, блестящие сценические костюмы (пусть и из турецкого атласа), драматургия номера, «аниматоры», раскачивающие зал. Точно так же, как «Березка» или ансамбль Моисеева — не народный танец, а гениальные стилизации, ставшие брендом.
«И самовар у нас электрический, и сами мы довольно неискренние», — писал Жванецкий. Но тут другой случай. Кадышева, как и еще одна яркая представительница стиля Татьяна Куртукова с ее «Матушкой», и прочие «фейковые народники» выигрывают именно потому, что не заморачиваются аутентичностью. Они берут трендовый запрос — ностальгию по советским песням и русским романсам — и упаковывают его в гламурную обертку. Но при этом честно делают свою работу. И зритель им верит.
«Зумеры любят искренность, — уверяет один из представителей нового поколения. — Это тот случай, когда нам так надоел пафос большинства современных звезд, что потянуло к чему-то родному, знакомому, настоящему».

Секрет четвертый: безопасный бунт
В эпоху, когда любое проявление национальной идентичности моментально политизируется, Кадышева предлагает беспроигрышный вариант — «русскость» как эстетический конструктор. Берем простой проникновенный текст, в котором непременно есть «березонька», «любовь окаянная», «грешное вино» и «лунное сиянье», минорную мелодию — и вот уже готов шлягер, который можно петь и на свадьбе в Рязани, и на вечеринке в Куршевеле. И постить оттуда зажигательные видео в VKontakte или «запретнограмме» — кому что больше нравится.
А те, кому нужна подлинность, — ищите в Сети записи ансамбля Дмитрия Покровского. Вот где соединились действительно научное изучение русского фольклора с профессиональным его исполнением.
Пока этнографы спорят о чистоте жанра, Кадышева собирает десятитысячные залы. И в этом, если вдуматься, и есть самая народная традиция — делать не «как было», а «как лучше продается». В конце концов, разве не подобным образом появились на свет и те самые матрешки, которые теперь так раздражают Собчак?
Статьи по теме: