45 лет назад в Зимбабве пришёл к власти лидер левых повстанцев Роберт Мугабе. И оставался у руля следующие 37 лет, доведя до ручки сравнительно развитую страну, которая до него называлась Южной Родезией. Как ни странно, сделал он это при моральной поддержке западных демократий, хотя в первую очередь пострадали от его правления потомки белых поселенцев – британцев, голландцев и немцев. Пример превращения Южной Родезии в Зимбабве интересен как прецедент: никакой вам realpolitik, если постколониальный дискурс начинает вилять собакой.

Африканская Швейцария

Как недавно рассказывали «АН», деколонизация внезапно накрыла Африку в 1960 г., когда независимость получили сразу 17 стран. Никакой защиты для потомков европейцев, никаких попыток обеспечить вменяемую власть на переходный период, никакого избирательного ценза для полудикого населения – сразу всеобщие демократические выборы. Кончилось всё известно как: в подавляющем большинстве африканских стран воцарились диктатуры. И разве что в Кении, Сенегале да ещё паре стран обошлось без массовых репрессий. Жизнь в Заире при Жозефе Мобуту или Уганде при Иди Амине напоминала ужасную сказку. А император Центрально-Африканской Республики Жан Бедель Бокасса и вовсе был натуральным людоедом.

И вот спустя почти 20 лет, когда весь ужас ускоренной деколонизации, обернувшийся миллионами жертв, стал очевиден, к северу от ЮАР оставалась Южная Родезия, где реальная власть по-прежнему принадлежала белым. И тем не менее именно правительство Великобритании приложило максимум усилий, чтобы и эта страна с непризнанным суверенитетом отправилась в топку ради одной сумасшедшей идеи.

Британцы появились здесь всего-то сотню лет назад, когда территория была заселена племенами, живущими в раннем железном веке. Пришлые кочевники матабелы подчинили себе коренных земледельцев шона и эксплуатировали тех как полурабов. Английский бизнесмен и политик Сесил Родс получил от короны разрешение исследовать земли между реками Замбези и Лимпопо и разрабатывать их природные богатства. В 1890-х гг. англичане легко одолели матабелов и де-факто упразднили их королевство Мтвакази.

Сесил Родс твёрдо верил, что англосаксонская раса была «первой расой в мире» и «чем больше в мире нас живёт, тем лучше для человечества». В 1892 г. убеждённый имперец объявил о планах постройки железной дороги через всю Африку из Кейптауна в Каир, чтобы «объединить владения и упростить управления». К желающим жить в названной его именем Родезии предъявлялись жёсткие требования, а первым поколением белых родезийцев стали образованные и законопослушные джентльмены. К началу 1960-х их насчитывалось тут около 250 тысяч.

В 1924 г. метрополия предоставила Южной Родезии особый статус самоуправляющегося владения со своей конституцией. А ещё в конце XIX века здесь действовал свой парламент и политические партии, проводились выборы. Хотя избирательное право ограничивало сразу несколько цензов: образовательный, имущественный и половой. В «африканской Швейцарии» добывали полезные ископаемые от угля до золота, но основу экономики составляло высокоэффективное сельское хозяйство. Чай, табак, вина и говядина экспортировались далеко за пределы Африки.

К 1960 г. в Южной Родезии ходило в школу 552 тыс. африканских детей. Для сравнения, едва ли не единственной африканской страной, сохранившей независимость, тогда была Эфиопия, где государственность, города, письменность и христианство появились одновременно с Римом. К 1960-м в Эфиопии проживало 24 млн человек – в 6 раз больше Родезии. А в школу ходили около 225 тыс. – в два с лишним раза меньше. Больничные койки, доступные африканцам, – 8, 7 на 5, 2 тыс. не в пользу Эфиопии. В Родезии имелось 1, 3 тыс. миль железных дорог при территории в 155 тыс. кв. миль, а в Эфиопии 683 мили при территории 395 тысяч. Похожая пропорция по автодорогам, энергообеспечению. В промышленности Родезии было занято в 4 раза больше людей, а фонд оплаты труда – выше в 11 раз. При населении в 6 раз меньше!

В отличие от ЮАР в Южной Родезии никогда не было апартеида. Конечно, на практике белое меньшинство рулило страной, но никогда не опускалось до абсурда резерваций-бантустанов, регламентации мест в автомобилях и уголовного преследования за межрасовый секс. Наоборот, Родезия эволюционировала в сторону более равного общества: имелось множество примеров высокопоставленных чёрных чиновников, первый в мире профессор-африканец и 90% личного состава армии из местных племён. В 1953–1958 гг. премьер-министр Родезии Гарфилд Тодд увеличил траты на туземные школы, снизил избирательные цензы, легализовал созданные темнокожими профсоюзы и предпринял меры против бытовой дискриминации коренных жителей.

Но в 1960 г. британский премьер Гарольд Макмиллан сделал идею деколонизации основой собственной популярности. Он так напористо лез в дела африканских колоний, что газетчики шутили: «Гарольд, ты не мог бы найти пару минут для небольшой страны под названием Британия?» Его основной принцип гласил: «Никакой независимости без власти африканского большинства», словно опыт коммунистических революций в мире его ничему не научил. Но в Родезии уже оценили, к чему эта власть большинства приводит в других странах: белые едва уносили ноги от погромов. В их стране от лица этого большинства уже заговорил прокоммунистический Союз африканского народа Зимбабве. «Мы проведём кампанию террора. Сначала атакуем фермы белых, потом – их города», – не скрывал его основатель Джеймс Чикерема. Зато соседи из ЮАР со своим апартеидом взяли курс на полный разрыв с Лондоном и жили сравнительно благополучно. Какой путь выбрал бы на месте родезийских политиков любой вменяемый человек?

Страна триллионеров

Однако ЮАР имела статус доминиона, а от «незаконнорождённой» Родезии англичане развода в одностороннем порядке не потерпели. Лондон не признал результаты двух референдумов 1965 г. и 1969 г., на которых 80–90% избирателей проголосовали за независимость Южной Родезии и её государственное устройство в форме республики. К тому времени уже обрели суверенитет и захлебнулись в крови британские экс-колонии Малави, Гамбия, Уганда, Сьерра-Леоне, Нигерия. Но для лейбористов с Даунинг-стрит их левые идеи были важнее живых людей: Родезия независимости недостойна, раз не дала прийти к власти коммунистическим погромщикам, обещавшим перерезать всех соотечественников премьера Макмиллана. Поэтому англичане объявили родезийское правительство военного лётчика Яна Смита, который сражался за Британию против люфтваффе, «расистским режимом», а Уганду Иди Амина – «молодой демократией».

Трагическая ирония истории состоит в том, что в 1960–1980-х гг. уровень жизни чернокожего населения реально рос только в Южной Родезии и ЮАР, куда и рвались на заработки миллионы африканцев из других стран. Почти всё это время обе «белые» демократии находились под санкциями Запада, а в Родезии фактически шла гражданская война. Но линия разлома проходила вовсе не между чёрными и белыми: правительство поддерживали сотни тысяч африканцев, не желавших превращения своей страны в Уганду. Они одерживали верх на поле боя, но к середине 1970-х гг. санкции, бюджетный дефицит и отток белого населения из страны вынудили Смита пойти на реформы.

Он добровольно уступил премьерскую должность лидеру гражданской оппозиции – темнокожему епископу Абелю Музореве. А тот не устоял перед внешнеполитическим давлением и в конце 1979 г. согласился на всеобщие выборы с участием коммунистических повстанцев. На них легко победил марксист и террорист Роберт Мугабе с такой риторикой: «Давайте забьём белого, чтобы победить. Давайте взорвём его цитадель. Не дадим ему покоя. Давайте преследовать его в каждом углу. Давайте избавим наш дом от этих вредителей-поселенцев».

Родезия, переименованная в Зимбабве, не сразу начала скатываться в пропасть. Сначала были апелляции к национальной гордости, равнение на Запад, строительство школ и больниц для бедноты. Однако, консолидировав силовой блок и захватив контроль за добычей золота, платины и хрома, Мугабе обнулил конституцию и правил более 30 лет. «Я не хочу, чтобы меня свергли, поэтому сам буду свергать тех, кто мне угрожает», – прямым текстом заявил солнцеликий на банкете. Дни рождения Мугабе стали самыми пышными национальными праздниками, а в 2000 г. он выиграл 100 тыс. долларов в лотерею, организованную крупнейшим банком среди вкладчиков. Математические шансы были один к 5 миллионам.

Поначалу Мугабе не желал грабить белых: долго живя в Мозамбике, он мог наблюдать, к каким тяжёлым последствиям привело изгнание португальцев. Лучше, чтобы они зарабатывали и платили налоги. Но ему настойчиво постучали снизу: ведь на словах президент обещал передел земли «со дня на день» около 20 лет. А тут ещё лейбористское правительство в Британии прекратило финансировать земельную реформу в Зимбабве, в ходе которой землицу выкупали у белых и дарили чёрным.

Испугавшись усиления оппозиции, Мугабе плюнул на прежние договорённости: его команда отжала у белых фермеров более 4, 2 тыс. ферм, владевших 70% плодородных земель. 98 членов парламента, все 10 губернаторов и 56 руководителей правящей партии получили не менее чем по одной ферме, а президент с супругой – целых 13. Правда, под их управлением урожаи завалились в разы, разразился голод, а иностранные инвестиции из страны улетучились, дав повод во всём обвинить Ротшильдов, закулису и санкции Лондона. Через год-два «особого пути» безработными оказались три четверти населения, а к июлю 2008 г. в Зимбабве появилась новая купюра – 100 млрд местных долларов. За две такие купюры можно было купить буханку обычного хлеба. Валюту несколько раз деноминировали, но это не помогло: уже в начале 2009 г. за один американский доллар давали 4 трлн зимбабвийских.

Катастрофа в Зимбабве началась в 1980 г. и вряд ли произошла бы без всесторонней поддержки Запада. Стоит ли удивляться, что соседи в ЮАР держались за свой апартеид до 1994 г. при всём его уродстве. Но в итоге борьба с несправедливыми порядками в Южной Африке обернулась ещё более дурной реальностью, когда белый расизм сменился чёрным. А Мугабе и ему подобные не выполнили ни одного серьёзного предвыборного обещания ни в одной захваченной ими стране.

Читайте больше новостей в нашем Дзен и Telegram