НОВОСТИ СЕГОДНЯ
Факт первый: Мир несколько раз стоял на пороге ядерной войны
Отношения СССР и США после окончания Второй мировой войны при всем желании нельзя было бы назвать беоблачными. Даже в самые «спокойные» периоды Холодной войны горячие головы из военных ведомств продолжали строить планы по уничтожению идеологического противника. Уже в октябре 1945 года штаб генерала Дуайта Эйзенхауэра (через несколько лет он станет президентом) начал разработку плана «Тоталити» — стратегии нападения, в ходе которого ядерным бомбардировкам должны были подвергнуться крупнейшие города СССР. Идеи Пентагона были настолько масштабными, что поверить в их реализацию тогда было невозможно: в арсенале американской армии просто не было нужного количества атомных бомб. Уже в 1950 году Совет национальной безопасности США посчитал многочисленные планы по уничтожению Советского Союза далекими от реальности: страна успешно реализовала собственный атомный проект, развивала системы противовоздушной обороны и была готова ответить на удар. В Вашингтоне остались сомнения в том, что ядерные удары выведут Москву из игры.
Тем не менее, разработку наступательных операций никто и не думал останавливать. Как и ползучую эскалацию конфликта, в ходе которой ракеты приближались все ближе к границам Советского Союза. В 1961 году американские баллистические ракеты «Юпитер» были размещены в Турции, на что Кремль симметрично ответил отправкой ракет Р-12 на Кубу. Карибский кризис — самую горячую фазу противостояния, угрожавшую закончиться радиоактивным апокалипсисом — удалось урегулировать при непосредственном участии Никиты Хрущева и Джона Кеннеди. Обе стороны согласились вывести свои ракеты с территории стран-союзников и проложить прямой канал связи между Москвой и Вашингтоном. Казалось, что начинается та самая «Разрядка», в ходе которой две непримиримые идеологии смогут мирно сосуществовать. Но на смену убитому Кеннеди пришел куда более воинственный президент Линдон Джонсон — именно при нем американская армия вторглась в Доминиканскую Республику, а затем крепко увязла во Вьетнаме. В это же время появились секретные планы вновь подвести ядерное оружие как можно ближе к границам соцблока — на этот раз, разместить его на территории Федеративной Республики Германия. В Москве об этом узнали из нескольких источников, в том числе благодаря разведчику Джорджу Блейку — агенту КГБ в британской службе MI6. Раскрытый разведчик был приговорен к 45 годам заключения, но смог сбежать из тюрьмы, инкогнито пересечь всю Европу и добраться до ГДР, где ценные сведения были переданы советской резидентуре. Назревал новый, еще более опасный ракетный кризис, предотвратить который (как и в случае с Кубой) могло только личное вмешательство глав государств.
Факт второй: Брежнев не всегда был таким старым
В массовой культуре образ генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева уже давно сформирован — советского лидера принято изображать грузным, уже не совсем дееспособным стариком с плохой дикцией, да еще и с ног до головы обвешанным медалями. Примерно так его, непример, недавно изобразил Юрий Стоянов в сериале «Игры». Не то чтобы образ далек от истины: к концу правления у Брежнева и правда были серьезные проблемы со здоровьем. Несмотря на это, окружение генсека продолжало удерживать его во власти, руководствуясь своими, весьма циничными интересами. Но это будет потом. В конце шестидесятых Леонид Ильич — мужчина «в полном расцвете сил», бодрый руководитель и реформатор. Именно при нем стартовала Косыгинская реформа, позволившая разогнать советскую экономику. Валовой общественный продукт вырос более чем втрое, началась либерализация колхозов, повышалось благосостояние населения. СССР вошел в эпоху «развитого социализма».
Сам Леонид Ильич в тот момент жил свою лучшую жизнь — как и вся советская страна. Сохранились многочисленные воспоминания о его увлечениях. Леонид Ильич обожал охоту и хоккей, собирал швейцарские часы и автомобили. Ездить предпочитал сам — американский дипломат Генри Киссинджер вспоминал, какой ужас охватил его во время совместной с Брежневым поездки: «Однажды он подвёл меня к чёрному „Кадиллаку", который Никсон подарил ему год назад по совету Добрынина. С Брежневым за рулём мы помчались на большой скорости по узким извилистым сельским дорогам, так что можно было только молиться, чтобы на ближайшем перекрёстке появился какой-нибудь полицейский и положил конец этой рискованной игре». Генсек много курил, мог выпить под хорошую закуску (но в меру), был готов бесконечно резаться в домино, а также питал какую-то несвойственную его статусу любовь к самым дешевым советским макаронам. И чувством юмора был не обделен (что в «Дорогом Вилли» особенно заметно). В общем, нормальный, живой человек, который был искренне готов к диалогу. Ядерная война, к которой готовились и американцы, и товарищи из Политбюро, явно не входила в его планы.
Факт третий: В Москве «показывали Чебурашку» (и в Западном Берлине тоже)
Показательная сцена из первой серии «Дорогого Вилли» — переводчик-германист Вячеслав Варданов (Сергей Марин) возвращается после работы в родную коммуналку, но по пути натыкается на группу явно недружелюбной шпаны. Молодчики предлагают ему «посмотреть Чебурашку»: из-за угла выходит девушка в шубе (кроме шубы на ней, собственно, ничего больше и нет), на мгновение оголяется, а получатель услуги теперь обязан за это заплатить. Казалось бы, обычная сценарная выдумка, призванная показать крутость персонажа — он, конечно же за «Чебурашку» не заплатит, да и шпану накажет по всей строгости. Но это на самом деле это вполне реальный феномен советского хулиганства, который знаком многим, кто жил в восьмидесятых. Что характерно, вспоминают о нем не с возмущением, а скорее с ностальгией.
В шестидесятых-семидесятых Москва была далека от образа лучшего города земли, какой ее часто можно увидеть в оттепельном кино — даже здесь, в столице советского государства, социальное неравенство оказывалось плодотворной почвой для уличного криминала. В ряде центральных районов города (среди них вполне благополучный Арбат), существовала вероятность нарваться на хулиганов и расстаться со своим имуществом. Гоп-стопом занимались не только «коренные», но и «лимитчики» — приезжие из регионов, направленные в Москву работать на заводах и стройках. По прошествии 5-10 лет они могли претендовать на квартиру и прописку в столице, но до тех пор довольствовались далекими от идеала жилищными условиями. Именно в это время начинает рождаться негативное отношение москвичей к «понаехавшим», подкрепляемое не только столичным снобизмом, но и явной опасением перед фигурой чужака. Не беспочвенным: в советской литературе противопоставление провинции и Москвы нередко происходило не в пользу последней: «В столице трудно родиться поэту. Москвичи с детства все знают. Задумчивых в Москве нет. Всех задумчивых в Москве давят машинами. Поэты родятся в провинции, в столице поэты умирают», — писал (явно издеваясь) советский драматург Александр Вампилов.
На фоне раздираемой противоречиями Москвы Западный Берлин вроде бы должен выглядеть настоящей капиталистической утопией, территорией свободы и безбедной жизни. Но и здесь все непросто. Блокированный со всех сторон город-анклав находился в состоянии с трудом удерживаемого равновесия. Зависимый одновременно и от ФРГ (формально Западный Берлин в состав республики не входил, но деньги в бюджет получал именно от нее), и от ГДР, он превратился в кипучий котел, «витрину» и главную мишень на карте Холодной войны. Прямо в городской черте стояли иностранные войска, туда-сюда сновали шпионы всех разведок и туристы, желающие своими глазами увидеть капиталистическое чудо в самом сердце социализма. Особенно Западный Берлин привлекал молодежь: здесь можно было культурно и некультурно отдохнуть на дискотеках и в барах, послушать любимых исполнителей вроде Дэвида Боуи и Kraftwerk, а также спрятаться от воинской повинности. «Законы здесь попустительские, все вежливые: "да, сэр, нет, сэр"», — вспоминал не кто-нибудь, а легендарный Игги Поп. «Не то чтоб им совсем наплевать на торговлю наркотой, просто людям не мешают оттягиваться. Город открыт круглосуточно. Это берлинская традиция, оставшаяся с веселых 1920‑х». В общем, злачное место, для советского человека — что-то абсолютно нереальное, влекущее, но страшно порочное.
Факт четвертый: Миссию по спасению мира доверили журналисту (и не прогадали)
Разумеется, журналисту непростому. К 1969 году Валерий Леднев уже был не просто маститым автором, а самым настоящим партийным функционером от культуры. Начинал он в «Литературной газете», писал шпионские романы, а после стал политическим обозревателем в газете «Известия». Был женат на популярнейшей актрисе Зое Зелинской, игравшей пани Терезу в телепередаче «Кабачок „13 стульев"» и регулярно выезжал за рубеж, в том числе в ФРГ. Именно это и послужило причиной, по которой глава КГБ поручил Ледневу организовать неформальный канал связи между Брежневым и Вилли Брандтом: еще одна иностранная командировка не вызвала бы ни у кого подозрений. Компанию Ледневу в этом приключении составил кадровый офицер госбезопасности Вячеслав Кеворков — военный переводчик, который работал «по немецкой теме» еще с 1945 года. Личность легендарная, за свою долгую карьеру Кеворков успел поработать в Генштабе Советской армии и контрразведке, стать прототипом разведчика Виталия Славина в романе Юлиана Семенова «ТАСС уполномочен заявить...». А после ухода со службы и правда оказаться в ТАССе — сначала на позиции заместителя генерального директора, а потом и руководителя немецкого регионального бюро.
Оба посланника Брежнева после выполнения миссии сохранили дружеские отношения с западногерманским политиком Эгоном Баром — именно через него советские разведчики вышли на канцлера. В «Дорогом Вилли» фамилии участников той операции немного изменили, как и их биографии: агент КГБ Кеворков стал Вардановым (Марин), а журналист Леднев — Плетневым (Алексей Розин). Не ради конспирации, просто для художественного сериала их биографии пришлось немного изменить. Несмотря на реальность описываемой истории, некоторые элементы сценария «Дорогого Вилли» все-таки приукрашены, а события перетасованы. Бурный восторг журналиста Плетнева от увиденного в Западном Берлине стриптиза воспринимать всерьез уж точно не стоит.
Факт пятый: Брежнев был готов подкупить немецкий парламент, чтобы спасти Брандта от оппозиции
Никто не осудил бы Брежнева и Брандта, если бы они разобрались с ядерным кризисом, а потом просто разошлись по своим делам: слухи об их переговорах за спиной США уже начинали циркулировать в немецких СМИ, так что продолжать контакты было опасно. В 1970 году канцлер продавил непопулярную в парламенте идею «новой восточной политики»: он подписал новый газовый договор с СССР, встретился с руководством ГДР и преклонил колено перед монументом жертвам нацизма в Варшавском гетто, тем самым вызвав недовольство в сообществе правых. Его рукой был подписан исторический Московский договор о признании границ между Советским Союзом и ФРГ, положивший начало становлению новой европейской системы безопасности. Потом этот шаг к стабилизации отношений между Востоком и Западом станет основанием для присуждения Брандту Нобелевской премии мира.
Политика Брандта мало кого устраивала — реваншисты в немецком бундестаге вовсю говорили об импичменте. Формальным поводом выгнать политика с поста стали сообщения о супружеской измене: канцлер ФРГ может быть любым, но только не аморальным. Самая удивительная реакция на возмущения в Бонне последовала от Брежнева. По словам Кеворкова, генсек был шокирован мелочностью парламентариев: «Если я из-за каждой бабы, с которой жил, уходил бы в отставку, мне работать было бы некогда». Всерьез обсуждалась возможность спасти Вилли взяткой: Кеворкова направили в Западный Берлин с портфелем, в котором находился миллион долларов для подкупа депутатов. Брандт деньги не взял, отбился своими силами. Но широкий жест Леонида Ильича запомнил. Карьера Брандта, впрочем, все равно клонилась к закату. Уже в 1974 году удар будет нанесен откуда не ждали — в обход Москвы глава ГДР Эрих Хонеккер подошлет к своему идеологическому врагу шпиона Гюнтера Гийома. Когда секрет вскроется, Брандту не останется ничего кроме ухода в отставку. Друзья Брежнева, немец западный и немец восточный, сводили счеты, а а тем временем рушилась вся выстроенная на человеческих отношениях геополитика. В один год произойдет сразу три роковых ухода: покинет пост президента Ричард Никсон, в знак уважения подаривший Брежневу новенький «Линкольн», исчезнет с политической арены принципиальный, но человечный «Дорогой Вилли». Умрет президент Франции Жорж Помпиду, только что вернувшийся с теплой встречи с Леонидом Ильичем в Пицунде. Кто знает, может, совсем в другую сторону повернулась бы история, будь у них возможность еще раз собраться и поговорить...
Смотрите сериал «Дорогой Вилли» и документальный проект «Дорогой Вилли. Настоящая история» в онлайн-кинотеатрах Kion и Premier.
Ссылки по теме
Документальный сериал «Дорогой Вилли. Настоящая история» выйдет 1 ноября
Без начальства: 6 сюжетов о том, как изменить мир в обход Политбюро
«Дорогой Вилли»: Социализм с человеческим лицом
Ад и рай российских документальных сериалов: семь конкурсных проектов фестиваля «Пилот»
Похожие новости: