Когда кино — призвание: как Геннадий Мясников «Войну и мир» рисовал

Материал опубликован в августовском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».

Он всю жизнь посвятил кино, избрав очень важную, но при этом «невидимую» профессию: все знают, какой вклад в создание фильма вносят режиссер с актерами, оператор и костюмеры, а вот труд художника для рядового зрителя практически не заметен. Декорация должна выглядеть естественно — как настоящий дворцовый зал, искрящаяся самородками уральская пещера, обычное для той или иной эпохи жилье...

Талант Геннадия Мясникова был признан не только в родной стране, но и за границей. Знаменитая киноэпопея «Война и мир», над которой он трудился, стала единственным творением отечественного кинематографа, номинированным на «Оскар» за работу художника-постановщика.

Геннадий Мясников родился в деревне Сосновка (недалеко от Перми) в многодетной крестьянской семье, был в ней самым младшим, шестым ребенком. Вот как о своем детстве в дневниках писал художник: «Отец мой крестьянин, вышедший также из крестьян, грамотный. Мать неграмотная и темная. Кроме меня было еще четыре сестры (причем три были замужем) и один, уже взрослый, брат. Из всей семьи я был самый младший. Постепенно, сначала средняя сестра (потерпевшие от стихийного бедствия — пожара), а затем брат и остальные замужние сестры переехали жить в Лысьву. Таким образом, я да младшая сестра и родители составляли нашу небольшую семейку. Детство провел (дошкольное), как известно, в кругу деревенских ребят. До 6 лет я был очень маленький — рос медленно».

Он окончил сельскую начальную школу и тогда же обнаружил «склонность к художеству». В 12 лет уехал в Лысьву, где продолжил учебу. Затем поступил в Пермское художественное училище (тогда — техникум). Хотел было окончить десятилетку, однако пришлось бы тогда еще три года жить на иждивении старшей сестры и ее мужа, и без того сильно ограниченных в средствах.

О том периоде художник рассказывал: «Мой друг по учебе К.Ф. поступал тоже в художественный техникум, ну и сговорились вместе ехать. Отсылаю документы. Через несколько дней — извещение, что допущен до испытания. Поехал сдавать испытания. Выдержал... По специальным дисциплинам я шел впереди большинства студентов, по ним у меня были оценки исключительно отличные и «хор». Вообще 1-й год моей учебы в техникуме отличается от последующих лет высоким качеством учебы. Я подавал надежды на будущее. Меня хвалили педагоги (Россик, Булгаков), что я считаю одной из причин задержки моего дальнейшего роста. Общественной работы у меня никакой не было. Вообще был спокоен, свободен, и поэтому все свое внимание уделял учебе».

По окончании училища он и еще два выпускника были рекомендованы для поступления в Академию художеств (в Ленинграде). До Северной столицы добирались долго, на перекладных, и на вступительные экзамены опоздали. Пришлось возвращаться домой. Но сначала Геннадий отправился в столицу, чтобы посмотреть знаменитые музеи. Москва встретила не особо приветливо, ночевать пришлось на вокзале. К счастью, попалось на глаза объявление о наборе в школу театральных художественно-технических работников. Так он вновь стал студентом. Параллельно работал в театре Промкооперации помощником декоратора.

Судьба, словно поощряя упорство молодого человека, вновь ему улыбнулась: в 1938 году ВГИК объявил набор на факультет художников кино. На экзаменах Мясников завалил математику, и тем не менее основатель факультета, известный художник Федор Богородский отстоял талантливого абитуриента: его зачислили условно с правом пересдать предмет в течение двух месяцев, что он и сделал.

Их курс (первый выпуск художественного факультета ВГИКа) оказался дружным, недаром Геннадий Алексеевич спустя много лет называл его «первым отрядом». К примеру, летом 1940 года студенты собственноручно построили небольшое парусное судно и отправились на нем в плавание по каналу Москва — Волга. Преподавали у них такие мэтры, как Сергей Эйзенштейн, Лев Кулешов, Иосиф Шпинель. Последний являлся руководителем мастерской, в которую попал Мясников, и это во многом определило судьбу художника. Когда началась война, его мобилизовали. Он прошел кратковременную военную подготовку, а затем был отозван в Алма-Ату: там снималась картина Эйзенштейна «Иван Грозный», и художник-постановщик Шпинель позвал Геннадия в помощники. Именитый режиссер очень внимательно относился к каждой детали (она работает на общий смысл картины, способствует погружению в эпоху). Мясников делал предметы реквизита для сцены, которой заканчивалась первая серия: здесь народ просит царя вернуться на престол. Эскизы молодого художника были приняты Эйзенштейном без каких-либо правок и замечаний. Из его рук талантливый студент получил по окончании учебы и заветный диплом. В дневниках Мясникова можно найти конспекты лекций Сергея Михайловича, где помимо прикладных аспектов встречаются и общие творческие установки мастера: «Внутреннее чувство художника — самый верный барометр. Это совесть. Вы сами должны знать, хорошо или худо, лучше или хуже прежнего, а там пусть говорят на здоровье! Я знаю и убежден, что талант не исчезает без причины и его потерять или испортить очень трудно, особенно талант, подкованный знанием».

Вообще дневники хорошо показывают, как много времени Геннадий Мясников уделял внутренней работе, расширению собственного кругозора, как жадно впитывал в себя новые знания и вдохновлялся общением с выдающимися мастерами. Книги он читал с карандашом в руке: выписанные цитаты помогают понять, какие проблемы его волновали. В тех же записях воспроизведен фрагмент из письма Ван Гога: «Великое не есть результат случайности, нет, его нужно очень крепко захотеть». Рядом — слова Екатерины II: «Счастье не так слепо, как обыкновенно думают. Часто оно есть не что иное, как следствие верных и твердых мер, не замеченных толпою, но тем не менее подготовивших известные событие. Еще чаще оно бывает результатом личных качеств, характера и поведения».

Мясников прекрасно понимал, что нельзя полагаться на случай, всего надо добиваться упорным трудом, а еще необходимо постоянно совершенствоваться. На одной из страниц дневника примечательна запись: «Прочитать «Короля Генриха 4» Шекспира». Казалось бы, зачем это нужно, если большинству кинематографистов бывает вполне достаточно ознакомиться с самыми популярными произведениями великого драматурга? Однако к вопросам образования (в том числе самообразования) молодой художник подходил крайне серьезно.

Не менее вдумчиво работал и над фильмами, что продемонстрировала уже дебютная его картина — «Каменный цветок» режиссера Александра Птушко (первый полнометражный советский фильм, снятый на цветную пленку). Мясников с художником-постановщиком Михаилом Богдановым (совместно они трудились над многими лентами, включая «Войну и мир») подошли к этой работе чрезвычайно ответственно: ездили с автором сказов Павлом Бажовым на Урал, посещали музеи, тщательно изучали минералы.

В этом фильме Геннадий Алексеевич реализовал одну из своих центральных идей, а касалась она цветовой партитуры. Его дочь Людмила Мясникова в своей диссертации «Художественное проектирование предметно-пространственной среды в кинодекорационном искусстве отечественного игрового кино (1908–1991)» объясняет особенности концепции своего отца: «В идеале, считал Мясников, каждому цветовому оттенку в кадре должно быть отведено свое определенное место. Они являются важными элементами, придающими эмоциональную окраску действию, и помогают раскрыть содержание произведения, выразить авторское отношение к происходящему. Поэтому он предлагал рассматривать цвет как элемент драматургии фильма. Художник обращает внимание на то, что цвет, как, кстати, и звук, в кинокартине иногда становится основным действующим лицом или определяющим драматургическим мотивом происходящего действия... Так, в «Каменном цветке» соединились три основные цветовые темы. Первая и вторая выражают реалистический план. При этом первая восходит к традициям передвижников и используется для создания повседневных образов — она выдержана в приглушенных серебристо-коричневых тонах. Вторая звучит в эпизодах обручения и ярмарки, насыщенных броскими цветовыми пятнами: здесь художник опирался на наследие Кустодиева, Серова, Малявина. Наконец, третья цветовая тема описывает фантастический мир подземного царства Медной горы: для нее характерна фантасмагория света и цвета, а также многообразие тонально-живописных градаций, выдержанных в серебристых тонах. Что касается драматургии цвета, то художником было выделено «девять пиков драматургического движения нарратива, три из которых были особенно значительны и по качеству светотональных и цветовых сочетаний относятся к цветовым ударам».

В качестве примера использования «цветового удара» Людмила Геннадиевна упоминает сцену рассвета (когда Хозяйка Медной горы отпускает Данилу-мастера и его невесту): «Мир реалистического комплекса картины встречает героев прекрасными красками встающего из-за горизонта солнца. Динамика цветового решения — в усилении яркости картинки и игре цветовых оттенков по мере восхода солнца. В отличие от холодных сверкающих красок подземного царства реальный мир встречает героев теплым цветом».

Художникам-постановщикам пришлось изрядно потрудиться, чтобы воплотить собственные замыслы. Результат этих усилий был оценен по достоинству: на Первом кинофестивале в Каннах в 1946 году фильму присудили Большой международный приз жюри за лучший цвет.

Геннадий Мясников не только тщательно выстраивал цветовую партитуру, но и рисовал детальные раскадровки, изображая буквально каждый кадр (это правило действовало и в период работы над грандиозной эпопеей «Война и мир»). Любой, даже совсем небольшого формата, рисунок — по сути, законченное произведение искусства. Увы, многие из тех раскадровок впоследствии пропали: хранились на «Мосфильме» как рабочие материалы и в годы тотальной неразберихи оказались утеряны. Тем не менее кое-что сохранилось: с 1943 года Геннадий Алексеевич преподавал во ВГИКе, где щедро делился своими методами и знаниями со студентами, а раскадровки использовались им в учебных пособиях как методические материалы.

Во время съемок киноэпопеи «Война и мир» мастеру удалось решить особенно сложные задачи по созданию декораций. Прежде всего это касается сцены первого бала Наташи Ростовой. Стремившийся передать сильнейшее впечатление от описанной Толстым бальной залы художник сформулировал задачу так: «Простор, пронизанный светом и цветом». Для этого решил создать зал без колонн, что технически было невероятно сложно, поскольку отсутствовала дополнительная опора для тяжелой осветительной аппаратуры. О том, как выполнялись те декорации, Людмила Мясникова рассказывает: «Главной конструктивной особенностью проекта бального зала... было отсутствие колонн, что представляло большой риск. В практике кинопроизводства... колонны в большом помещении решали не только композиционно-эстетические задачи, но и чисто практические. Они дробили пространство, легко создавали иллюзию глубины в кадре, естественным образом формировали выноски для съемки средних и крупных планов, разнообразили мизансцену и, самое главное, служили опорой и маскировкой для осветительных приборов, отражателей и другой техники. В доцифровом кино не бывает бальных залов без колонн. Мясникову пришлось поспорить и с режиссером, и с коллегами по художественно-производственному цеху по поводу зала без колонн. Задуманная павильонная декорация должна была стать самой крупной в истории отечественной кинематографии и при этом новаторской в своем техническом решении. Художнику-постановщику необходимо было сделать расчет на нагрузку осветительских лесов (колосников), прежде чем приступать к расчетам конструкции самого зала».

Расчеты художника оказались абсолютно верными. Бальный зал вошел в историю мирового кинематографа, и сегодня сложно представить себе какое-то иное оформление этой сцены. Умение мыслить смело и широко, сохраняя внимание к мелочам, действовать на съемочной площадке в качестве организующего всех и вся «прораба», но при этом оставаться верным искусству, неустанно овладевать секретами мастерства — принципы, которым следовал сам Мясников и учил своих студентов. Работавший также над картинами «Герои Шипки», «Хождение за три моря», «Казаки», «Гусарская баллада», мастер не знал отдыха в периоды съемок, ездил на этюды даже в редкие свободные дни.

Трудился он до последнего дня: преподавал во ВГИКе, был востребован на «Мосфильме». Скончался мастер в Москве в 1989 году.

Фотографии предоставлены Людмилой Мясниковой.