Как Украине удалось резко нарастить производство боевых дронов

Применяемые сегодня Украиной беспилотники заметно отличаются от тех, что она использовала четыре-пять лет назад. Изменились и сами дроны, и способы их применения, и производственная база. Без преувеличения можно сказать, что за прошедшие годы Украина совершила рывок в сфере беспилотной техники. Особенно примечательно, что всего этого удалось добиться, несмотря на тотальную коррупцию, пропитавшую как украинский ВПК в целом, так и его беспилотный сегмент в частности. Опыт нашего противника стоит внимательно изучить.

До начала СВО украинские вооруженные силы обладали весьма скромными возможностями в области беспилотной техники. Основу их дронового арсенала составляли легкие БЛА местного производства. Одним из самых распространенных (около сотни) беспилотников ВСУ в то время был А1-СМ «Фурия» разработки киевского НПП «Атлон Авиа». Также у украинских военных в незначительных количествах имелись различные модификации комплекса Spectator производства компании «Меридиан». А одним из наиболее современных дронов был «Лелека-100», созданный днепропетровской компанией DeViRo.

[embed]https://profile.ru/military/letajushhie-mechi-i-torpedy-kaki...[/embed]

Кроме того, в распоряжении ВСУ оставалось несколько беспилотников советского образца, таких как «Рейс» и «Стриж». Поскольку по прямому назначению – для обеспечения видовой разведки – использовать их было невозможно, им нашлось иное применение – в качестве приманки для выявления российских комплексов ПВО. Кроме того, их использовали как «дроны-камикадзе».

Малое количество БЛА в войсках Украины было, с одной стороны, следствием недопонимания военным руководством страны важности этого оружия, а с другой – низкого уровня разработок, предлагавшихся местными производителями. Последнее обстоятельство заставляло украинских военных делать ставку на иностранные беспилотные системы.

Некоторые дроны зарубежного производства ВСУ получали в виде военно-технической помощи. Впрочем, толку от них было мало. США отправляли Украине утратившие практическую ценность и выведенные из эксплуатации системы малого класса RQ-20 Puma. Они обладали ограниченными возможностями по полезной нагрузке и связи и легко подавлялись средствами РЭБ.

Чуть лучше обстояли дела с беспилотниками, купленными за живые деньги. Например, в Польше были приобретены БЛА компании WB Electronics как разведывательного, так и ударного (в варианте камикадзе) назначения. А в Турции – более тяжелые разведывательно-ударные аппараты Bayraktar TB2, прославившиеся во время Второй карабахской войны.

Понимание того, какую роль играют беспилотники в современной войне, как и того, насколько плохо дела с дронами обстоят в войсках, довольно быстро пришло к руководству ВСУ после начала спецоперации. Во-первых, обнаружилось, что БЛА большой размерности, такие как Bayraktar TB2, не очень годятся для конфликта высокой интенсивности со страной, обладающей современными средствами ПВО и РЭБ.

[caption id="attachment_1790657" align="aligncenter" width="1200"] FPV-дроны[/caption]

Во-вторых, для решения задач разведки и координации действий подразделений сухопутных войск низшего звена оказались крайне востребованы БЛА легкого класса. Включая аппараты самолетного и вертолетного типов со значительным акцентом на последних.

[embed]https://profile.ru/scitech/chto-nuzhno-sdelat-dlya-razvitiya...[/embed]

В-третьих, сформировалась ниша мультироторных БЛА, способных нести грузы или сбрасывать на противника средства поражения. Зачастую это были изначально гражданские (чаще всего сельскохозяйственные) дроны, приспособленные для решения боевых задач.

В-четвертых, как никогда ранее оказались востребованы «беспилотники-камикадзе». Причем различного типа и класса – начиная от малоразмерных БЛА с управлением от первого лица, прежде использовавшихся только в гонках дронов, и заканчивая аппаратами большой размерности и дальности действия.

В-пятых, весьма действенным инструментом оказались ранее отсутствовавшие как класс безэкипажные катера (БЭК). Они позволили наносить чувствительные удары по высокоценным целям, находящимся на удалении в сотни километров.

В-шестых, все бóльшую роль стали играть наземные робототехнические комплексы (РТК). Их начали использовать для доставки грузов на передний край фронта, для установки мин и разминирования, а также для огневой поддержки подразделений сухопутных войск.

[caption id="attachment_1790662" align="aligncenter" width="1200"] Наземный робототехнический комплекс ВСУ[/caption]

Было бы не вполне верным говорить, что резкое изменение отношения к дронам и роботам произошло сразу же после начала боевых действий. Этот процесс занял несколько месяцев. Однако день начала СВО, безусловно, стал тем рубиконом, переход через который вызвал существенные изменения в военной и оборонно-промышленной сферах Украины.

Пересмотренные потребности войск в беспилотниках повлекли за собой корректировку планов закупки. Отчасти проблема дефицита дронов решалась за счет импорта и подарков от «зарубежных партнеров». Но параллельно с этим украинские власти начали выстраивать структуры, стимулирующие местные разработки и производство.

Имевшиеся государственные механизмы поставок дронов поначалу «подтормаживали». Из-за этого поставки дронов не соответствовали реальным потребностям ВСУ. Чтобы исправить ситуацию, на Украине в инициативном порядке были сформированы некоторые частные фонды и акселераторы.

[embed]https://profile.ru/military/kto-pobezhdaet-v-vojne-dronov-be...[/embed]

Одним из них стал Defence Builder – акселератор, призванный содействовать сотрудничеству украинских военных, бизнес-сообщества и стартапов в разработке технологий, востребованных армией. Defence Builder фокусируется на беспилотных летательных аппаратах, наземных робототехнических комплексах, кибербезопасности, авионике и датчиках. Акселератор пользуется поддержкой таких инвесторов, как Genesis и Sigma Software Labs, а также Киевской школы экономики (KSE) и различных заинтересованных сторон в украинской технологической экосистеме. Компания привлекает инженеров и военнослужащих с боевым опытом, что обеспечивает соответствие требованиям фронта. Четырехмесячная программа Defence Builder предлагает стартапам 100 часов онлайн-лекций, очные встречи, помощь в сборе средств и организацию контактов с инвесторами.

Весной 2023-го стало известно о запуске на Украине нового акселератора для стартапов в сфере обороны – Dare to Defend Democracy (D3). Он получил значительное финансирование, в том числе от бывшего генерального директора Google Эрика Шмидта. За прошедшие годы D3 инвестировал в широкий спектр разработок военного назначения, включая БЛА, системы связи, навигации, противовоздушной обороны, РЭБ, высокоточных боеприпасов, кибертехнологии, ИИ и др. Участие в программе предусматривает стартовое финансирование в размере $125 тыс., а также различные формы организационной поддержки, включая содействие в сотрудничестве с вооруженными силами.

Также к числу акселераторов, способствующих развитию военных инноваций на Украине, относится Military Innovation Technology Solutions (MITS), запущенный в феврале 2024-го Американским университетом в Киеве (AUK) и Университетом штата Аризона. MITS ориентирован на компании с мощными инновационными продуктами в таких категориях, как наземные робототехнические системы, БЛА, БЭК и необитаемые подводные аппараты (НПА), средства РЭБ, оборудование для разминирования, а также решения в области кибербезопасности. Акселератор предлагает стартапам инвестиции в размере $200 тыс. Половина этой суммы направляется непосредственно на разработки, а другая – на экспертизу, обеспечиваемую AUK.

Одной из государственных инициатив по поддержке местной индустрии беспилотных систем стала организация властями Украины в мае 2022-го платформы фандрайзинга – United24. Только за первые два года работы United24 привлекла порядка $650 млн от частных и юридических лиц как с Украины, так и из других стран. Среди крупных программ United24 – «Армия дронов», инициатива по обеспечению ВСУ беспилотниками различного типа (ударными, разведывательными, перехватчиками) и системами борьбы с ними. Через United24 была профинансирована работа над Shahed Hunter – системой перехвата используемых Россией «дронов-камикадзе» семейства «Герань». Сообщалось, что собранные средства также позволили произвести тысячи БЛА для ВСУ.

United24 занимается как воздушными, так и морскими роботами. После атаки только появившихся украинских безэкипажных катеров на базу Черноморского флота России в Севастополе (октябрь 2022-го) United24 запустила кампанию поддержки создания «первого в мире морского беспилотного флота». Сообщалось, что только за первый год работы United24 было собрано $13,9 млн, которые покрыли расходы на производство 50 БЭК.

[caption id="attachment_1790661" align="aligncenter" width="1200"] Украинский морской дрон Magura V5[/caption]

Кроме того, за последние три года были созданы такие технологические акселераторы, как Украинский фонд стартапов (Ukrainian Startup Fund) и BRAVE1, – две структуры, занявшие центральные места в масштабной кампании модернизации ВСУ.

Украинский фонд стартапов – государственный институт, помогающий технологическим компаниям привлечь средства на ранних этапах и запускать собственные проекты. Фонд, организованный еще до СВО, в период боевых действий начал поддерживать проекты defense tech и deep tech. Летом 2022 года была запущена грантовая программа, позволяющая получить безвозвратную финансовую помощь от государства в размере до $35 тыс. для проектов по критически важным направлениям, включая оборону, кибербезопасность и др.

[embed]https://profile.ru/military/razvedchiki-strelki-i-brandery-c...[/embed]

Запущенный Министерством обороны Украины в конце 2024-го Brave1 – это местный аналог крупных западных акселераторов, таких как американское DARPA или программа НАТО DIANA. Он призван объединить государственные учреждения, частный бизнес и научно-исследовательские организации в общую инновационную экосистему, чтобы ускорить разработки, испытания и внедрение БЛА, ракет, средств РЭБ и систем управления.

В рамках Brave1 было реализовано несколько заслуживающих внимания проектов помимо собственно поддержки создания различных дронов. Эти проекты были направлены на то, чтобы ускорить выполнение циклов «заказ–испытания–поставка». Если раньше такие циклы могли растягиваться на годы, то теперь речь идет о месяцах и даже неделях. Примером здесь может послужить проект DELTA, обеспечивающий учет результатов боевого применения дронов. Использование DELTA позволило формализовать данные обратной связи от эксплуатантов беспилотных систем в войсках.

Еще один проект – DOT-Chain Defence – ускоряет поставки новых беспилотников в подразделения за счет исключения лишних посредников. Причем в первую очередь новые системы получают подразделения, продемонстрировавшие наибольшую результативность.

Был запущен и проект Brave1 Market – платформа электронной коммерции, предоставляющая проверенным украинским военным подразделениям прямой доступ к более чем 1000 систем вооружений и военной техники. Ее задача – оптимизировать закупки, дав войскам возможность самостоятельно выбирать для себя наиболее эффективные с их точки зрения инструменты для конкретных задач.

За прошедшее с начала СВО время украинская индустрия беспилотных систем выросла более чем на порядок – с двух-трех десятков компаний до нескольких сотен. Благодаря интенсивной обратной связи от военных значительно повысился и уровень компетенций местных разработчиков. Во многом этого удалось достичь за счет организационных мер поддержки, включая описанные в статье фонды и технологические акселераторы.

Нет сомнений, что украинская сторона постарается максимально использовать «прокачанные» в этой сфере способности не только на поле боя, но также и в части развития соответствующего сегмента в своем экспорте вооружений. По-настоящему актуальной эта задача станет после завершения СВО и, соответственно, снижения внутреннего спроса на дроны.

Однако здесь украинских разработчиков и производителей беспилотных систем могут ожидать некоторые трудности. Доступность подсистем для БЛА на внешних рынках привела к тому, что Украине удалось довольно быстро организовать сеть распределенных производственных площадок, способных массово выпускать дроны. Но оборотной стороной этого положения вещей стало то, что замкнутого цикла производства, независимого от импорта, в стране так и не появилось. А стремления делиться технологиями, взращивая себе конкурентов, ни среди представителей промышленных кругов, ни среди властей стран Запада замечено пока не было.