НОВОСТИ СЕГОДНЯ
В один из вечеров своего нынешнего турне, в тот момент, когда Стефани Джерманотта (Stefani Germanotta) выходит на сцену в образе Леди Гаги (Lady Gaga), восседающей в малиновом платье высотой 14 футов, ее охватывает паника. В центре ее декораций в оперном театре два слоя занавесок раздвигаются, открывая великолепный, нелепый кринолин Клиффордовского размера и крошечную женщину, уютно устроившуюся в нем. Двадцать тысяч или около того уже выросших Маленьких Монстров взывают к путеводной звезде, которая сказала им, когда они больше всего в этом нуждались, что они родились такими. Они все еще нуждаются в этом.
Возвышаясь над толпой, она ощущает головокружение и слишком сильно ощущает биение сердца. Когда платье скользит вперед, а ее группа начинает играть первые аккорды вечера, она готовится к приливу адреналина, который когда-то казался ей смыслом жизни. “Когда я не на сцене, я чувствую себя мертвой”, - сказала она 14 лет назад, когда у нее было несколько проблем с психическим здоровьем, еще до того, как она обратилась к психотерапевту. “Полезно это для здоровья или нет... на самом деле меня не волнует”. Тогда она хвасталась, что не спит и не ест, живет “за счет кофе и музыки”. Она время от времени встречалась с угрюмым барменом-металлистом, которого считала своей музой. Все вокруг называли ее Гагой.
Она как раз заканчивала работу над своим вторым альбомом "Born This Way...", который разошелся тиражом в 14 миллионов копий. В тот момент было легко представить, что дальнейшая часть ее карьеры будет развиваться по восходящей. Ее следующим альбомом стал the jagged Artpop, который со временем стал любимым у поклонников. Но критики были настроены враждебно, продажи замедлились, и Гага столкнулась с первой негативной реакцией в своей карьере, в и без того непростой момент. Она подавляла душевную травму с 19 лет, когда, по ее словам, музыкальный продюсер изнасиловал ее. В эпоху арт-попа это стало прорываться наружу.
Она пыталась убежать от всего этого, и ей удалось записать несколько своих самых популярных хитов. Она записала джазовые альбомы со своим другом Тони Беннеттом (Tony Bennett), записав “Lush Life”, композицию Билли Стрейхорна (Billy Strayhorn), которую Фрэнк Синатра (Frank Sinatra) счел слишком сложной для исполнения.
Она стала кинозвездой, специализируясь на эмоционально прозрачных выступлениях, которые было трудно совместить с ее многогранным музыкальным образом. Она записала (отличный) саундтрек к фильму "Звезда родилась" (A Star is Born) , поэкспериментировала с необычной, американо-ориентированной Joanne - чем угодно, но только не с альбомом Леди Гаги в стиле поп.
Даже когда она играла в перерыве шоу "Суперкубок" и выиграла "Золотой глобус" и "Оскар", ее психика была разрушена. “Я снялась в фильме ”Звезда рождается на литии", - небрежно признается она. Во время мирового турне Джоанн (Joanne), сразу после съемок этого фильма, у нее произошло то, что она описала как психический срыв. “Однажды моя сестра сказала мне: ”Я больше не вижусь со своей сестрой", - рассказывает она. “И я отменила тур. Однажды я попала в психиатрическую больницу. Мне нужно было отдохнуть. Я ничего не могла поделать. … Я была совершенно разбита. Это было действительно страшно. Было время, когда я не думала, что смогу поправиться.… Мне очень повезло, что я осталась жива. Я знаю, это может прозвучать драматично, но мы знаем, чем это может закончиться.”
Она вернулась к жизни благодаря большой помощи своего жениха Майкла Полански (Michael Polansky), доброго предпринимателя с глазами щенка, окончившего Гарвард, который никогда не называл ее иначе, как Стефани. “Влюбленность в кого-то, кто заботится обо мне по-настоящему, имеет огромное значение”, - говорит она. Но это означало, что ей нужно было выяснить, кто это такой: “Как научиться быть собой с кем-то, если ты не знаешь, как быть собой с кем-либо другим?”
Она нашла этот ответ и теперь считает себя “здоровым, целостным человеком”. В марте она выпустила Mayhem, один из величайших альбомов в своей карьере, восстановив все свои музыкальные способности во всем их многообразии, после стольких лет, когда она избегала их. Альбом претендует на семь премий "Грэмми", включая "Альбом года". “Это были месяцы, когда я заново открывала для себя все, что я потеряла”, - говорит она. “И я искренне думаю, что именно поэтому он называется Mayhem (Хаос). Потому что то, что потребовалось, чтобы вернуть его, было безумием”.
Сопутствующий тур, the Mayhem Ball, стал самым впечатляющим зрелищем в ее карьере, но уже первые выступления показали, как сильно она изменилась. “Я больше не адреналиновый наркоман”, - говорит она. “Раньше мне нравилось это чувство".
Сейчас она реагирует так, как отреагировал бы любой уравновешенный человек, если бы его выкатили на переполненную арену в огромном костюме Леди Гаги. “Я вижу всех этих фанатов, - говорит она, широко раскрыв глаза, - и я в этом пышном платье, и музыка такая громкая, и это очень драматично... И в течение 90 секунд мне приходится уговаривать себя не поддаваться приступу паники”. Полански (Polansky), слушая ее запись в микрофон, иногда замечает, что она тяжело дышит.
Это ощущение сохраняется на протяжении всей первой песни: “Я немного паникую во время ”Bloody Mary“.” Но после этого звучит хит этого года “Abracadabra”, который, возможно, вытеснил "Bad Romance", став самой популярной песней, когда-либо записанной Гагой, ее триумфальный припев наполнен подлинными материнскими нотами. Чудовищная тарабарщина: “Абракадабра, морта-о-о-га-га/Абракадабра, абра-о-о-на-на!”
Каким-то образом, каждый раз, когда она начинает исполнять хореографию этой песни, ее сердцебиение замедляется, и она вспоминает, кто она такая. Все ее тренировки, как в этом туре, так и в каждом туре, вступают в силу. “Репетиция себя спасает меня”, - говорит она. “Каждая клеточка моего тела говорит: ”Ты знаешь, что делать“.” В этот момент она, как правило, оглядывает толпу и выкрикивает знакомую команду: "Подними свои гребаные лапы вверх!" Да, Стефани.
“Она определенно не Гага и не Стефани”, - говорит Полански. “Она и то, и другое, и, да, они сочетаются гораздо лучше, чем, я думаю, думают люди”.
Она бы сформулировала это немного по-другому. “Леди Гага - это человек, который создал Lady Gaga”, - говорит она, позволяя себе слегка посмеяться над тавтологией. “Я думаю, я просто чувствую себя более раскованно по отношению ко всему этому. Например, я - Леди Гага. Знаете, идея о том, что это должно быть что-то особенное? Я думаю, это старая история, которую я сама себе рассказывала. И мне уже все равно, как ее называть. Это всего лишь я.”
ОДНАКО ИНОГДА ВСЕ оказывается НЕ так просто. Во вторник днем в начале июля, за восемь дней до начала тура, три леди Гаги подкрадываются к оперному театру, который в настоящее время находится на пустой арене Лас-Вегаса. Одна Леди Гага в огромном красном платье, молчаливая и неподвижная, ждет. Другая, в трико, пробует себя в хореографии возле подиума, который простирается до отсутствующей толпы. Третья стоит на полу арены и наблюдает за ними из темноты.
Леди Гага в этом платье - одна из танцовщиц тура, Джессика Тоатоа (Jessica Toatoa), миниатюрная блондинка, которая немного похожа на настоящую. В психодраме шоу она изображает темную сторону Гаги, повелительницу хаоса, когда Гага не играет эту роль — звезда шоу также иногда воплощает свою светлую сторону, жертву Хаоса, персонажа, которого она считает неземной Гагой. Леди Гага в трико - это еще одна танцовщица из тура, Чайна Тейлор (China Taylor), которая танцует только ради репетиций, чтобы настоящая исполнительница могла наблюдать за собой из-за кулис. (“Шоу создается человеком, который находится в зале”, - утверждает Гага.)
“Давайте добавим немного тумана на сцену”, - говорит настоящая Леди Гага в микрофон в полумраке. При минимальном макияже она одета как свой собственный рабочий сцены, вся в черном, из-под вязаной шапочки выглядывает белокурый хвостик; порванные чулки в сеточку - единственная стилистическая изюминка, которую она себе позволила. В целом, это самая настоящая версия Стефани, который зрители увидят, когда она снова появится в конце каждого шоу, без костюма и с умытым лицом. Полански называет это воплощение артисткой. Сегодня она периодически консультируется со своим женихом, который спокойно выглядит в шортах, футболке и кроссовках, тоже весь в черном. Теперь она видит в нем своего ключевого творческого партнера, и он считается одним из креативных директоров и исполнительных продюсеров тура.
Дым, поднимающийся над сценой, становится еще плотнее; стробоскопы окрашивают его в малиновый цвет. Эхом отдаются мрачные синтезаторные аккорды. Это жуткое, сбивающее с толку зрелище с участием нескольких Леди Гаги даже больше, чем завершенное шоу, похоже на проникновение в ее подсознание. “Вы не ошиблись”, - говорит она позже. “Это готическая мечта, и она каким-то образом полностью связана с внутренней романтикой, с которой я боролась всю свою жизнь”.
Леди Гага сосредоточилась на задаче дня, и именно поэтому она собрала своих двойников на сцене: в последнюю минуту она добавила к шоу обновленную версию “Shallow”, в которой постановка напоминает "Призрак оперы" (Phantom of the Opera) Эндрю Ллойда Уэббера (Andrew Lloyd Webber). “Доставить ее на сцену ”Б" - это всегда проблема", - говорит Полански, и они придумали оригинальное решение: гондолу. Ее команде просто нужно построить такую же и придумать, как протащить ее по подиуму к ее пианино на другой стороне. (Они постараются сделать все максимально просто, установив его на колеса и попросив танцоров перетащить его через них.)
«Так нелепо петь „Shallow“ на лодке», — радостно говорит Гага. «Какая-то нелепость! Я подумала: „Это идеальный вызов, потому что это может быть очень плохо“». Она также хотела впервые привнести „Shallow“ в свою собственную эстетическую вселенную, поскольку её студийная аранжировка так глубоко отражала её кинематографическое происхождение. «В ней нет моего фирменного стиля», — говорит она. Она случайно вспомнила, что Марк Ронсон (Mark Ronson), один из соавторов песни, создал электронный барабанный луп, который не вошёл в финальную версию — после того, как она написала ему, он откопал его и отправил ей.
Теперь песня начинается с пульсирующего синтезаторного баса, который полностью меняет ее настроение и стиль. “Я думаю, что в песне подчеркивается, что отношения Элли и Джексона (Ally and Jackson) на самом деле были довольно мрачными”, - говорит она. “В этой версии у меня возникает ощущение, что может произойти что-то действительно страшное”.
Повествование о концерте, представляющее собой логическую версию ее реального жизненного путешествия, позволяет ей по-настоящему поработать над своим персонажем, даже импровизировать, прямо посреди предполагаемого поп-концерта. “Я никогда раньше так не выступала на сцене ”арены", - говорит она, хотя, честно говоря, никто другой этого не делал. “Каждый вечер все по-другому”. Она плакала после одного из ночных выступлений, объясняя Полански, что произошло нечто новое: “После того, как я спела ”Миллион причин" (Million Reasons) для Mayhem, она стала бояться меня".
Она пытается кратко изложить историю. “Хаос - это то, с чего я начинаю шоу”, - говорит она. “Это самая эгоцентричная сторона меня, та сторона Гаги, которую я действительно ненавижу. Я, по сути, объявляю, что я королева, и погружаю более наивную и юную версию себя в глубокий сон — с желанием помучить ее, чтобы научить, как стать великой. Неземной Гаге это нравится. Она просто впадает в готическую манию, и Мэйхем (Mayhem) в ужасе, потому что единственной ее мотивацией было преподать этой девушке урок и как бы возвысить ее надругательством. И то, чего она хотела, пошло не так, как планировалось.”
Здесь, конечно, есть какая-то не столь завуалированная автобиография. “Я думаю, что, возможно, люди не знают, как много я работала в молодости”, - говорит Гага. Как и у ее героини, у нее была привычка принимать боль, причиняемую ей. “Я верила в страдание ради вашего искусства. Я верила в это настолько по-настоящему. Это было почти искренне и мило, но на самом деле для меня это было вредно.”
Во время записи альбома Mayhem Гага мечтала “об этих разных сторонах себя”. В индастриал-исповеди “Perfect Celebrity” есть строчка о “клоне..., спящем на потолке”, а тревожный сингл “Disease” был написан темной стороной Гаги еще до того, как она придумала для него название: “Ты так мучаешься, когда спишь/Терзаешься всеми своими воспоминаниями.”
Чего Гага не совсем помнит — так это того, что у нее были похожие видения еще в 2011 году. “Мне приснился сон, что во мне есть что-то злое”, - сказала она “И там была эта белая стена, и для того, чтобы избавиться от негатива и зла, мне нужно было ударить по стене, и из центра моей души вылетала эссенция. Я пыталась избавиться от этого — своего рода экзорцизм”.
Тогда "Экзорцизм" явно не прижился. Когда пришло время снимать видеоклип на “Disease”, первый сингл Mayhem, на свет появился персонаж Mayhem. “В хореографии мы начали воплощать идею моей борьбы с самим собой”, - говорит она. “Эта песня намеренно о ком—то, кто хочет причинить вам вред - и это вы”. Гага и раньше играла с образами из фильмов ужасов, но видеоклип на “Disease” - это закодированный экскурс в ее самые мрачные мысли, удивительно бескомпромиссный способ начать важнейший альбомный цикл. В начале клипа она поет как свой собственный труп, сбитый машиной с Хаосом за рулем, и дальше все становится еще более кошмарным.
Как ни странно, этого клипа и всех тематических заметок, которые были взяты из него для тура, могло бы и не быть, если бы не последний фильм Гаги, ставший в октябре прошлого года мегафлопсовым "Джокер: Фоли вдвоем". “Вокруг Джокера было много негатива”, - говорит она. “И я думаю, что в то время я чувствовала себя бунтаркой в творческом плане”.
Глубоко прочувствованная роль Гаги, наряду с Хоакином Фениксом (Joaquin Phoenix), в роли трагически помешанной Харли Куинн (Harley Quinn) заслужила единственную похвалу в фильме. В остальном отзывы были злобными. Поклонники "Сурового Джокера" 2019 года были просто поражены смелым, если не сказать безрассудным скачком в тональности нового фильма: оригинал был драмой о городском упадке в стиле Скорсезе, а это был... сюрреалистический полумюзикл о психических заболеваниях. С мультяшным фрагментом.
После всего, что пережила Гага, волна ненависти к фильму действительно обеспокоила ее? “Я не была равнодушна”, - говорит она, улыбаясь в ответ на этот вопрос. “Забавно, я почти нервничаю, когда делюсь своей реакцией. Но правда в том, что, когда это только начало происходить, я начала смеяться. Потому что это просто выводило из себя. Ее веселье в конце концов угасло. “Когда требуется время, чтобы что-то прошло, это может быть немного болезненнее. Только потому, что я вложила в это много сил”.
Видео “Disease”, таким образом, стало ответом на всю эту враждебность. “Я вложила столько энергии в это видео”, - говорит она. “Я был в том месте, знаете, и подумала: ”Я покажу вам, кто я такая, и я покажу вам, на что похожа эта борьба".
Получившееся в результате произведение искусства произвело на меня слишком сильное впечатление. “Когда мы закончили съемки, я погрузилась в какое-то мрачное состояние”, - говорит Гага. “Возможно, я немного напугала себя... В течение нескольких недель я была действительно обеспокоена. Это часто крутилось у меня в голове. На самом деле я пыталась понять, что я хотела сказать. Какая-то часть меня боится другой стороны. И я думаю, что у меня было чувство, что я еще не закончил исцеляться.”
Начиная со своего выступления на Coachella в апреле, которое, по сути, стало первым проектом шоу, она поставила эту внутреннюю борьбу в центр своего выступления. “Я решила, что хочу сделать это так, чтобы все могли понять и полюбить, - говорит она, - и это не обязательно должна была быть самая мрачная вещь, которую я когда-либо создавала. Разве это не говорит о хаосе? ‘Я должна быть мрачной". И, типа, что во мне такого, что я должна быть самой крутой или раздражительной?”
Она решила поставить концепцию, которую считала психологически дестабилизирующей, в центр своего мирового турне, заставляя себя возвращаться к ней ночь за ночью. “Ты просто, гм, в значительной степени прижала меня к стенке и подвергла психоанализу одновременно”, - говорит она. “Это именно то, что я бы сделала — пережила что-то вроде травмирующего опыта, а затем сосредоточилась на нем”. Но, по ее мнению, “дискомфорт во всех сферах жизни может сделать вас лучше. Вы просто должны позволить себе справиться с этим”.
Видео “Disease” достигает новой высоты ужаса ближе к концу, когда Мэйхема, в маске и бондажном снаряжении, извергает большое количество черной желчи. Вскоре после этого сценарий меняется, и бесплотная Гага заключает своего врага в объятия, напевая припев монстру: “Я могу вылечить твою болезнь”. Эти снимки напоминают о ключевом моменте в карьере Гаги, когда сформировалась негативная реакция со стороны Artpop: когда она пела свою песню “Swine” на South by Southwest в марте 2014 года, артистка по имени Милли Браун (Millie Brown) изрыгнула на ее тело подкрашенное молоко. Все прошло не очень хорошо. Последовало много споров о “гламуризации булимии”, и этот трюк помог укрепить представление о том, что Гага позволяла себе демонстрировать свою склонность к зрелищности, а то, что недоброжелатели сочли желанием шокировать, ошеломить своей музыкой.
Она попыталась объяснить, что песня (“You're just a pig in a human body” (Ты просто свинья в человеческом теле)) и исполнение были попыткой осмыслить ее сексуальное насилие, а вовсе не случайной провокацией. Казалось, никто не слушал, и всеобщее неприятие Artpop изменило ход карьеры Гаги. “Да, это было очень впечатляюще”, - говорит она. “Гораздо более впечатляюще, чем любая другая критика в адрес любого произведения искусства. Это было тяжело.… Это был первый раз, когда я столкнулся с серьезной критикой в адрес своей работы”.
В начале октября, во время краткого перерыва в туре, Гага возвращается к тому, с чего начался Mayhem. Она сидит в черном кожаном кресле в тихой гостиной студии The Village в Лос—Анджелесе. На ней надет черный блейзер большого размера поверх футболки с изображением Social Distortion и кожаные сапоги до колен на трехдюймовом каблуке. Она поправляется после простуды, но ее глаза сияют. Тур, на этот раз, оправдывает ее ожидания, и она только что стала артисткой года на VMA. “Я отыграла много концертов”, - говорит она. - Я чувствую себя довольно хорошо.
Где-то в 2023 году Гага села за пианино Steinway в углу этой самой комнаты и начала писать то, что стало первым треком, записанным для Mayhem, - зажигательную песню о любви “Vanish Into You” с продюсером Эндрю Уоттом (Andrew Watt).
Они познакомились в другой студии несколькими месяцами ранее, когда Уотт работал над песней The Rolling Stones "Hackney Diamonds", получившей премию "Грэмми". Она была неподалеку, записывая музыку, связанную с Джокером, и Мик Джаггер (Mick Jagger) пригласил ее присоединиться, когда они записывали необычайно сильную госпел-балладу “Sweet Sounds of Heaven”, в которой Стиви Уандер (Stevie Wonder) играл на клавишных. Уотт набрался смелости и вложил ей в руку микрофон, и через несколько минут песня превратилась в дуэт.
“Она вошла в концертный зал, - говорит Уотт, - и это был первый раз, когда я смог лично убедиться, помимо посещения ее концертов, в ее абсолютном бесстрашии. Да, она, блядь, Леди Гага, но они, блядь, Rolling Stones, понимаете? И Стиви, мать его, Уандер. Эту песню она слышала всего дважды. Мик протягивает ей текст, и тогда она просто начинает его подпевать.”
Гага и Полански поддерживали связь с Уоттом и пригласили его, когда она почувствовала, что готова приступить к записи своего собственного альбома — в итоге трио стало его исполнительным продюсером. По мере разработки “Vanish Into You” Уотт предложил привлечь к работе продюсера и барабанщика Cirkut, и начался год их тесного сотрудничества. В процессе работы Гага, наконец, вернулась в центр своего творческого пути, после многих лет плодотворных поисков, которые она прослеживает непосредственно после появления Artpop.
“Я так много вложила в Artpop”, - говорит Гага. “Это действительно был мой музыкальный опус. А еще я была в очень хаотичном месте. Иногда бывает трудно твердо стоять на земле, когда она тонет, понимаешь?” Альбом и ее выбор, связанный с ним, не дали людям того, чего они ожидали. “Людям не понравится, если я скажу: "Я не буду одеваться так, как вы хотите, чтобы я одевалась. У меня не будет такой прически, как ты хочешь, и я не собираюсь делать поп-музыку такой, какой ты хочешь, чтобы я ее делала. Потому что ты хочешь, чтобы все звучало как “Bad Romance”, а я больше никогда так не буду”.
Оглядываясь назад, Гага понимает, что сексизм в этом ответе очевиден. По ее словам, когда мужчины-художники отказываются повторяться, их прославляют как визионеров, “радикальных мыслителей, открывающих новые территории”, которым “не нужно цепляться за лавры своего предыдущего успеха”. Вместо этого “меня как бы объявили, что с этим покончено”. В то время ей было всего 27 лет.
По ее мнению, мир относился к ней как к продукту, а не как к художнице. “Это было в каждом уголке, в каждой комнате, в каждом месте, где я бывала”, - говорит она. “Продукт, объект, бизнес. ‘Что вы можете заставить ее сделать? Она это сделает? Ты можешь уговорить ее сделать это?" Как только я стала крупным предпринимателем, люди перестали заботиться о том, чтобы у меня был достойный творческий опыт. Они хотели убедиться, что я смогу зарабатывать деньги как можно быстрее.… В моей жизни наступил момент, когда я заходила в комнаты, где больше не было инструментов. Это было связано с попытками контролировать меня, чтобы я стала частью бизнеса.”
Поэтому она просто ускользнула из этого мира, занявшись “вспомогательными делами”, при некоторой первоначальной помощи таких людей, как Тони Беннетт и Брэдли Купер (Tony Bennett and Bradley Cooper). “Когда мне трудно, я отчасти выхожу из разговора, - говорит она, - прокладывая свой собственный путь.… Я продолжала создавать пространство, где я могла бы контролировать ситуацию. ”Может быть, если я сделаю это, я не буду обузой".
И, по ее мнению, ей нужны были все эти обходные пути. “Mayhem как музыкальное произведение, я бы никогда не добилась успеха без 10-летнего опыта, который у меня был”, - говорит она. “Почти 30, если считать все годы моей музыкальной деятельности. Как бы звучал Mayhem, если бы я не стал джазовым певцом? Как бы он звучал, если бы я не создала Artpop?”
В “Chromatica” 2020 года, ее первой попытке вернуться к поп-музыке, было несколько по-настоящему замечательных песен, в том числе "911", вдохновляюще прямая отсылка к нейролептикам, которые она принимала. (С тех пор она перестала принимать лекарства: “Я принимаю некоторые, да, но не так много. Я отказалась от многих из них”.) Она по-прежнему любит этот альбом, но теперь рассматривает его как своего рода полумеру, переходный момент.
“Chromatica воспринималась очень буквально, потому что это все, что у меня было”, - говорит она. “У меня внутри было не так много поэзии того же типа, потому что я как бы потеряла ее. И я думаю, что это было справедливо и для Джоанн. Но это почти то же самое, как если бы кто-то спросил: "Как ты себя чувствуешь?", а ты отказался дать художественный ответ, просто сказав: "Я чувствую себя дерьмово". … Дух Chromatica заключался в том, чтобы сохранять надежду, когда у тебя ее нет”.
Mayhem - это совсем другая Гага. “Я охотно и открыто переживала все кошмары своего прошлого и настоящего и просто находила во всем этом поэзию”, - говорит она. “И это было признаком моего здоровья как музыканта. Одна из вещей, за которую я больше всего благодарен, - это то, что ко мне вернулись все мои артистические способности для создания этого альбома. Мне пришлось копнуть очень, очень глубоко, многое изменить в своей жизни и переосмыслить то, что мне было нужно как человеку”.
ОДНАЖДЫ В 2024 году Майкл Полански предложил Гаге выйти за него замуж, намотав пучок травы на палец у них на заднем дворе, о чем рассказывается в ее песне “Blade of Grass”. Однако в какой-то момент он изменил свое мнение. В студии в Лос-Анджелесе на безымянном пальце Гаги появился бриллиант размером почти с кулак новорожденного. “У меня есть травинка”, - обещает она. “Просто я не надену его сегодня!”
Когда он случайно встретил маму Гаги на благотворительном вечере в конце 2019 года, Полански и представить себе не мог, что женится на поп-звезде или даже пойдет на свидание с ней. “Когда ее мама впервые сказала мне, что хочет свести меня со своей дочерью, - говорит Полански, выросший в Миннесоте, - я подумал, что она, должно быть, шутит, потому что никто в моей жизни не подумал бы обо мне как о человеке, который хочет привлечь к себе внимание”.
В стихотворении, которое она написала о нем, говорилось об этом несоответствии: “Как такой мужчина, как я, может любить такую женщину, как ты?” Или, как выразился Полански, “Как мог человек, который так застенчив и стремится к уединению, полюбить кого-то, из-за кого его жизнь стала бы полной противоположностью тому, чего, как он думал, он хотел?” Чтобы все это обрело смысл, ему тоже пришлось бы эволюционировать.
“Моя мама думала, что мы будем хорошей парой, - говорит Гага, - или, по крайней мере, я буду в него влюблена”. Ее мать добавила: “Стефани, он очень серьезный парень”. Рассказывая эту историю, Гага не может подобрать нужных слов. Она замолкает и начинает плакать. “Прости”, - говорит она. “Это так необычно - вспоминать об этом, потому что в то время в моей жизни было так много людей, которые хотели хорошо провести время. Люди действительно любили пьяную Леди Гагу”. Она знала, что с Полански “ни один из моих трюков на него не подействует". Мы собирались встретиться и, возможно, провести очень искренний взрослый разговор, чтобы понять, понравимся ли мы друг другу. Возможно, именно чувство серьезности Майкла привлекало меня в нем больше всего. Он сразу понял, насколько все серьезно для меня”.
В прошлом, признает она, проблемы с отцом приводили к тому, что она выбирала неудачных мужчин. “Мой папа, в общем-то, крутой парень”, - сказала она.“Мой отец был больше похож на меня — жил быстро, умирал молодым. Сейчас он исправился. Он сильно изменился. Так что, думаю, меня это привлекало, когда я был моложе. Но сейчас все было совсем по-другому.”
По мере того, как новые отношения Гаги углублялись, она думает, что ее отец почувствовал облегчение впервые с тех пор, как увидел, как она, будучи подростком, подожгла сцену в клубе лаком для волос. “Я думаю, он всегда по-настоящему беспокоился обо мне”, - говорит она. - Он чувствует, что ему больше не нужно беспокоиться обо мне. Приятно осознавать, что мой папа может немного успокоиться”. Они близки, несмотря на политические разногласия: ее отец — ярый консерватор и сторонник Трампа, а Гага - давний демократ, которая пела национальный гимн на инаугурации Джо Байдена. “Я просто пытаюсь сосредоточиться на своих отношениях с отцом, не обращая внимания на то, в чем мы не согласны”, - говорит она. “Как всем известно, это тяжело. Мы семья, такая же, как все семьи”.
Когда она встретила Полански, она заканчивала работу над альбомом Chromatica, который якобы был посвящен исцелению. На самом деле она была в тяжелой форме. “Я выкурила три пачки сигарет, сидя на крыльце весь день”, - говорит она. Она собиралась дать интервью для Chromatica, объясняя, в каком замечательном месте она оказалась, но на самом деле “я была настолько хороша, насколько это вообще возможно для человека, который весь день курил травку, выпил пару бутылок вина и отключился”.
Наиболее драматичные кризисы 2017 года или около того миновали, но даже к моменту съемок в "Доме Гуччи" (House of Gucci) в начале 2021 года она чувствовала себя неуравновешенной — ее обращения к психиатрической сестре на съемочной площадке были связаны не столько с трудностями роли, сколько с ее текущими проблемами. “Я не думаю, что у меня вообще все получалось во время этого фильма”, - говорит она.
Covid-19 появился всего через несколько недель после знакомства пары. “Она выпустила Chromatica раньше, но ей пришлось отменить все гастрольные планы и выступления”, - вспоминает Полански. “Так что я с самого начала представлял ее в роли Стефани”. Но то, что Полански увидел в ней, когда они встретились, обеспокоило его. “Что я всегда замечал, так это то, насколько беспомощной она себя чувствовала”, - говорит он. “Не могла распоряжаться своей жизнью. Я никогда не встречал кого-то настолько невероятно талантливого, и одаренные чувствуют себя такими беспомощными”. Он наблюдал, как она села за пианино, чтобы написать, и начала плакать.
“Он увидел, что это человек, который чувствует себя очень далеким от того, чем он должен заниматься”, - говорит она. “Он хотел заботиться обо мне. А меня никогда так не любили. Моя жизнь была для него серьезной. Это не была вечеринка. Он помог мне понять, что моя жизнь драгоценна”.
Полански сказал ей, что ей нужно вернуть свою музыку, и она, в свою очередь, обратилась к нему за помощью. “Поскольку это была музыка, в итоге я стал помогать ей писать музыку”, - говорит он. “По-моему, если бы она захотела открыть итальянский ресторан, я бы научился готовить пасту. Это никогда не было связано с музыкой. Это просто как-то само собой получилось”.
Она спрашивала мнение Полански, и он сам вносил предложения по текстам и музыке. “В альбоме есть целая куча текстов, которые я написал не намеренно. Мы переписывались, и я подумал: ”О, а как насчет этого?" - говорит Полански. “А потом это оказалось в песне”. Он был удивлен, узнав, что она, как и некоторые фанаты, дала ему автограф на песню. “Для меня было очень трогательно, что она захотела выразить мне свою признательность”, - говорит он. “Я действительно думаю, что в конечном итоге это, возможно, привело людей со стороны в большее замешательство, чем мы ожидали”.
Сессии Mayhem были долгими и часто эмоционально насыщенными. “Было много случаев, когда она исполняла вокальные партии в песнях, и это доводило меня до слез, и тогда она тоже плакала”, - говорит Уотт, который считает, что Полански сыграл решающую стабилизирующую роль в этом процессе. “Майкл просто потрясающий, потому что он такой уравновешенный. Мы все могли бы быть такими эксцентричными и взволнованными, прыгать от радости и погружаться в искусство. И тогда он был бы великим уравнителем. Он бы сказал: "Нет, эта песня мне нравится не так сильно, как та, другая". У него была энергия всезнающего Будды”.
С этого момента Гага и ее жених начали работать вместе над каждым аспектом планирования тура. “Представьте, что два лучших друга просто идут по жизни, но мы всегда проявляем творческий подход”, - говорит Гага.
Партнерство имеет двусторонний характер. Недалеко от Кембриджа, штат Массачусетс, есть исследовательская фирма Outer Biosciences, занимающаяся проблемами здоровья кожи, в которой работают 20 человек, и которая была тайно основана одной из самых известных женщин в мире. “Это была ее идея”, - говорит Полански. Официально она входит в совет директоров, но до сих пор ее имя не упоминалось. “Внимание, которое привлекло бы участие Стефани, было необязательным. Это не ориентировано на потребителя. Это исследовательская компания.… Моя работа точно так же не является публичной. Когда она говорит о том, что мы партнеры, кажется, что все идет в одном направлении, но она также оказывает мне невероятную поддержку”.
Они планируют пожениться в ближайшее время, либо во время тура, либо сразу после него. “Мы постоянно говорим об этом”, - говорит Полански. “У нас бывают такие перерывы, и они заманчивы. Они спрашивают: "Хорошо, мы можем пожениться в эти выходные?’ Мы не хотим по-настоящему пышной свадьбы, но хотим насладиться ею. Во многих отношениях мы уже чувствуем себя женатыми, так что вряд ли что-то сильно изменится.”
Они ясно дают понять, что на очереди отцовство, и Полански вдохновлен Элтоном Джоном и Дэвидом Фернишем (Elton John and David Furnish), чьи дети являются крестниками Гаги. “Их дети оказались очень счастливыми. Самое главное - дать нам почувствовать, что это просто наша семья, что это то, чем мы занимаемся. То, что она Леди Гага, искусство и все остальное - это не то, что она должна отделять от своих отношений со мной или от того, что она мать”.
“Больше всего на свете я хочу быть мамой”, - говорит Гага. “И он будет прекрасным отцом. Мы очень рады этому”.
Когда ей было 23 года, она поклялась, что навсегда останется Леди Гагой, “даже если однажды у меня родится ребенок”.
“Я солгала”, - говорит она и смеется так громко, что каблуки ее сапог на платформе почти отрываются от пола. Она повторяет это снова. “Я солгала! Я повзрослела с тех пор, как сказала это.
Похожие новости: