НОВОСТИ СЕГОДНЯ
Продолжение, начало здесь
Ученые-криминологи все чаще стали выделять особую разновидность человеческого рода — Homo Violentus (Человек, склонный к насилию). Тогда как все иные ипостаси Homo (Erectus, Sapiens, Politicus, Economicus, Faber, Consumens, Liber, Novus) образуют для него всего лишь своеобразный фон. И тут невольно вспоминаются известные теории и воззрения Чезаре Ломброзо, Конрада Лоренца, Зигмунда Фрейда, Льва Толстого, Мохандаса Ганди, Мартина-Лютера Кинга… Да и современность буквально ежедневно напоминает нам, что человек хоть и общественное, но все же животное…
Продолжаем серию диалогов с профессором, директором научно-исследовательского института судебных экспертиз «СТЭЛС» Александром Власовым:
— Александр Юрьевич, жизнь постоянно насаждает нам такую простенькую мысль, что не человек красит место, а место красит человека. Что если ты прорвешься к власти, то у тебя появятся возможности, которыми тебе ну никак нельзя пренебрегать.
Сегодня ведь и быть профессором уже не так престижно. Я так это объясняю: с моей зарплатой я приговорен быть честным человеком, и мне ничего не остается другого. Хоть разбейся.
— Для подлинной науки престиж — это не самая главная мотивация, Владимир Васильевич…
Преступников надо не изучать, а ловить…
— А я имею в виду всего лишь неизбежную монетизацию престижа.
— Монетизацию тоже... Вот среди умников, если посмотреть на весь корпус ученых в любой стране мира, то никто из них к категории олигархов не относится. Но тем не менее работают они как одержимые. Сутками. У них совершенно другая цель жизни.
— Так что им еще остается делать? Ведь если бы во власть и бизнес приходили люди в зависимости от их умственных способностей, то Эйнштейн и Бор заняли бы в этой линейке соответствующее их уму место. Да что тут скромничать, признаем прямо, что Альберт Эйнштейн был просто бедняком…
Хотя признаю, что и для того, чтобы создать разветвленную коррупционную систему, расставить на должности нужных тебе людей, а потом запустить весь механизм… Это же тоже тяжелый умственный труд, профессор.
— (Смеется.) Это не очень тяжелый умственный труд, Владимир Васильевич. Да и для того, чтобы им вовремя остановиться, нужны очень серьезные ограничения со стороны государства. Они же сами не задумываются…
Притом что уже сегодня технические возможности у нас сейчас (у той же налоговой инспекции) по отслеживанию законности или незаконности операций ведь беспредельные.
— Так вот вам наглядный пример — вот эти всем известные заместители Шойгу. Кто не знал, что у них — особняки, усадьбы, что они по несколько раз в год выезжают за границу? Что, контрразведка не знала этого?
— Видимо, недостаточный ресурс у той же контрразведки для того, чтобы как-то с этим серьезно бороться.
У гидры преступности постоянно отрастают новые головы…
— Очень похоже, что у нас все еще ведется борьба с отдельно взятыми коррупционерами, а системной борьбы с коррупцией не наблюдается…
— Повторюсь, что для системной борьбы у нас нет ресурса достаточного.
— А под ресурсом вы что подразумеваете, Александр Юрьевич?
— Под ресурсом — в том числе системную работу правоохранительных органов, там тоже кадровый голод…
— Так сколько лет вышибали умных, независимых, честных! Как-то Вадим Павлович Соловьев сказал: «А с тобой никто работать не будет, потому что ты слишком честный». И это как приговор. Ведь если приватизация вот эта незаконная была государственной политикой, то борцы с незаконной приватизацией, по существу, занимались антигосударственной деятельностью.
— Фактически да, сейчас это уже, по сути, признанная позиция.
— Почему сейчас? Первый генерал-прокурор государства Российского Павел Ягужинский ведь как начинал свою стремительную карьеру… Когда его произвели в офицеры, царь «пожаловал» его своим денщиком. Ему предстояло дежурить при Петре I и фактически выполнять обязанности личного адъютанта… Вот откуда взлетел первый наш генпрокурор… А вы говорите…
И кстати, второй генерал-прокурор империи князь Никита Трубецкой заступил на должность не сразу после кончины первого. Фактически пять лет должность «государева ока» в России оставалась «праздной», то есть никем не замещенной. И ничего, как-то обходились… И без него было хорошо всем…
— Владимир Васильевич, при этом скептическое отношение народа к власти связано, в первую очередь, с неудовлетворенностью собственным существованием. И более того, я вам, наверное, не открою большого секрета, что работников правоохранительных органов тоже не любят ни в одной стране.
— Так уже открыто пишут, что в 2025 году правительство России существенно увеличит план по сбору штрафов с граждан и бизнеса. И согласно утвержденным Госдумой поправкам в законе о бюджете, государство рассчитывает получить 257,9 млрд рублей за счет штрафов, санкций и возмещения ущерба. Это на 34% больше, чем планировалось изначально. Какая уж тут любовь…
— Давайте встанем на позицию руководства страны. Чем наполнять бюджет, если нефть и газ не продаются?
— И в это непростое время многие уверены, что введение смертной казни может хоть как-то остановить рост преступности, особенно в самых тяжелых ее проявлениях: терроризм, измена Родине, педофилия, квалифицированные убийства.
— Ну это абсолютно наивные иллюзии. Так я вроде уже немножко попытался раскрыть эту тему. Что любой потенциальный преступник всегда надеется, что ему удастся избежать наказания. И это потенциальное наказание никого не пугает.
— Студентам-юристам всегда рассказывали в качестве примера, что в средневековых городах наибольшее количество карманных краж совершалось на площадях во время публичных казней воров.
— Да, это так. В том числе никого не пугает и смертная казнь. В том же Китае она до сих пор очень широко распространена, и совершенно никак это на уровне коррупционной преступности не отразилось. Там воруют тоже будь здоров как, но никого это не останавливает. А сама по себе эта идея с введением смертной казни, возможно, у кого-то связана просто с наивными иллюзиями, что это может остановить преступность, а у кого-то просто с чрезмерной агрессивностью в характере. Но я вам скажу, что эта мера, если ее ввести, немедленно покажет себя в самом извращенном виде.
Например, казнить начнут направо и налево и — прецеденты в нашей истории такие были — именно тех, кто неугоден.
Когда в мире поймают последнего преступника?
— Традиции насилия, профессор, столь стары, что большевизм с его лозунгами типа «Лучший способ воспитания — расстрел» лишь продолжил их. Насилие — крайняя форма человеческого поведения, и в совладении с ним разумно все-таки избегать крайностей радикализма…
Я просто напомню историю витебского маньяка Михасевича, когда за совершенные им убийства осудили четырнадцать человек (!), не имеющих никакого отношения к его преступлениям. Одного из них расстреляли, другой в камере наложил на себя руки, третий безвинно отсидел в тюрьме почти десять лет…
— Ну инструменты воздействия следствия самые разнообразные, и тоже не секрет, что каждый конкретный следователь выбирает из этого арсенала мер воздействия те, которые ему больше импонируют.
— Вы, наверное, про безотказный бюрократический метод, который живет еще с советских времен. Из всего многообразия событий отбираются только те, которые поддерживают чиновничью позицию. А остальные истолковываются в соответствии с этим мнением…
— Ну что делать, Владимир Васильевич? Мотиваций тоже множество. Вот в качестве примера я вам могу привести вот эти педофильные так называемые статьи. По которым, кстати, чудовищные сроки наказания предусмотрены в Уголовном кодексе. Но по конкретным ситуациям, а я вижу эти уголовные дела очень часто, из них ну половина точно шита белыми нитками, и сформированы они исключительно за счет того, что, доведя такое дело до суда, следователи получают и премию, и внеочередное звание…
— Правильно, стимулирование.
— И карьерный рост, и так далее. То есть стимул очень серьезный, поэтому с удовольствием такие дела возбуждаются на пустом месте совершенно. И вот давайте себе представим, что введем за это еще и смертную казнь, а из них половина на самом деле ни сном ни духом не знают о том, что они «совершили» такое преступление.
— А судебные ошибки — насколько распространены и насколько они неизбежны? Человек же создание несовершенное…
— Нет, то, что ошибки неизбежны, это тоже факт. Они были всегда в истории любой цивилизации и во всех странах какого-то рода ошибки были, связанные с субъективными причинами и с уровнем понимания конкретного судьи, степени доказанности вины подсудимого. То есть как явление это абсолютно неизбежно, другой вопрос, что нужны какие-то реальные ограничения или реальный профессиональный контроль за такого рода приговорами, например огласка в печати…
— Как говорил один умный человек, если линейка, которой что-либо измеряется, зависит от предмета измерения, то говорить об объективности измерения крайне наивно. То есть если они все выходцы из одного гнезда… я имею в виду, и работники, и контролеры...
— Но те же европейские страны попытались решить эту проблему. Она в равной мере имеет место и там… решить через широкую огласку. И одна из важнейших составных частей этой широкой огласки — привлекать к такого рода неочевидным событиям или неочевидным преступлениям общественное внимание, создавать какой-то резонанс, который неизбежно прямо или косвенно будет влиять на постановку судебного решения или вносить какие-то коррекции в сам ход расследования.
Окончание следует
Похожие новости: