«Кибернегодяи будут использовать системы ИИ для автоматического взлома»

Российские IT-компании в условиях прохладных отношений с Европой и другими некогда привычными партнерами, способны переключиться на рынки Ближнего Востока, Южной Америки и Африки, там «можно и нужно работать», заявил сооснователь и гендиректор «Лаборатории Касперского» Евгений Касперский в интервью «Известиям» в кулуарах крупнейшей технологической выставке мира GITEX Global. Он отметил, что российское программное обеспечение остается лучшим в мире, но согласился с тем, что в создании «железа», т.е. физических компонентов компьютерных систем, мы от конкурентов отстаем. Как бизнесмен и программист относится к искусственному интеллекту, какие главные опасности видит в использовании ИИ преступниками и как предлагает с этим бороться — в нашем интервью.

«Северная Америка — плохо, Южная Америка — хорошо»

— Вы позиционируетесь как международная компания...

— Нет, международная компания — это Организация Объединенных Наций. Международные компании должны быть созданы разными государствами, как, например, Интерпол. А мы глобальная компания.

— Корни «Лаборатории Касперского» — в России. Будучи сооснователем и руководителем глобальной компании, как вы оцениваете уровень нашей страны в разработке ПО? На каком месте мы в мире?

— Я думаю, вы слышали цитату: «Русские программисты — лучшие в мире». Если при этом сделать правильную организацию разработки, тестирования и прочего, то можно добиться больших успехов.

— В нынешних условиях какие есть перспективы у российских разработок на зарубежных рынках?

— Это зависит от региона. Северная Америка — плохо, Южная Америка — хорошо. Европа — прямо сейчас плохо, но я думаю, что это временно. Ближний Восток — прекрасно. В Африке рынки не очень большие, но там тоже можно работать и нужно работать. Азия — зависит от страны: есть страны, где очень хорошо, а есть, где тяжко. В зависимости от того, насколько они зависят от зарубежного, заокеанского партнера.

— Как выставки, подобные GITEX Global, помогают в продвижении наших разработок?

— GITEX — одна из ведущих IT-выставок в мире, участие в которой просто обязательно. Ранее существовала выставка информационных технологий CeBIT, она была крупнейшей мировой айтишной несколько лет назад, и в ней участие тоже было обязательным — всё демонстрировалось компактно на одной площадке. И GITEX сейчас такой же концентрированный. И мы стараемся участвовать во всех «джайтексах» (GITEX Asia, GITEX Africa), потому что это партнеры, это клиенты. И что мы здесь показываем? Всё!

«Я очень не люблю термин «искусственный интеллект»

— Российские компании сейчас известны именно как производители ПО. Но предложений по российскому оборудованию существенно меньше. Это проблема?

— Это огромнейшая проблема. И ее решение находится за пределами моих возможностей. Но я очень надеюсь, что рано или поздно это отставание будет нивелировано. Насколько мне известно, работы в этом направлении ведутся.

— На выставке представлено огромное количество проектов по искусственному интеллекту, в том числе и российскими компаниями. Хотя мы знаем, что вы не очень любите это словосочетание. У вас какое отношение к этому тренду, в том числе к использованию ИИ в разработках?

— Да, я очень не люблю термин «искусственный интеллект», потому что я сторонник его жесткого определения. То, что сейчас называется ИИ, — это сложные алгоритмы, но это не интеллект. Интеллект — это тот случай, когда система готова решать непредсказуемые задачи. А то, что мы сейчас называем ИИ, это просто хорошо натренированные алгоритмы, которые решают очень узкий спектр задач. Но это то, что пришло в нашу жизнь и останется навсегда, потому что эти системы позволяют делать очень многие вещи гораздо более эффективно.

Допустим, это контроль промышленных процессов. Сбор телеметрии, обработанной системой искусственного интеллекта, позволяет видеть то, что не видит человеческий глаз. Не способен человек на это.

Мы подобные системы для защиты информации разрабатываем уже более 20 лет, то есть начали еще тогда, когда их не называли искусственным интеллектом. Но и 20 лет назад уже было понятно, что количество новых зловредов в Сети растет экспоненциально. Сейчас мы ловим примерно полмиллиона новых зловредов в день. И для этого мы обрабатываем примерно 15 млн подозрительных файлов. Человеческий глаз никогда бы этого не сделал. Сколько миллионов людей нужно, чтобы разобрать такой объем, если, например, разбирать по сто файлов в день?

В результате мы пришли к идее, что нужно делать автоматическую систему распознавания вредоносного ПО. И мы ее сделали. В ней используются различные фильтры, нейросети, распознавалки и так далее.

Плюс к этому мы используем систему искусственного интеллекта как детектор аномалий, то есть поведения, в Сети. Конечно, у нас есть и всякие разговорные помощники, помощники для IT-безопасников. То есть у нас много разных штук, которые попадают под определение искусственного интеллекта.

Одновременно с этим кибернегодяи используют систему искусственного интеллекта для того, чтобы создавать новые зловредные продукты — первые фреймворки уже появились. В будущем системы искусственного интеллекта наверняка будут использовать для автоматического взлома. Уже всё идет к этому.

— То есть это киберугрозы будущего. А какие еще будут?

— Здесь скорее вопрос не в том, какие будут, а насколько злобными они будут. Потому что всё уже было. Это будут атаки на инфраструктуру, критическую инфраструктуру, нарушающие ее функциональность. Это самое болезненное, что может быть.

«Будет массовое внедрение систем кибериммунитета»

— Вас многие называют визионером из IT-отрасли, опередившим время. Какие свои достижения за последние 20 лет вы считаете важнейшими?

— Во-первых, мы перевели разработки наших продуктов на новую архитектуру, она самописная, мы сами ее изобрели. В результате продукты стали гораздо более быстрыми. Это произошло где-то в 2006 году. Тогда же мы начали гораздо более активно выходить на зарубежные рынки.

Второе — мы угадали и вовремя выпустили систему для защиты индустриальных систем, которые сейчас необходимы.

Третье достижение: в компании построены абсолютно прозрачные процессы — телеметрия снимается со всего: с обработки, с продаж, с финансов. В любой момент мы можем узнать, с какой скоростью идет разработка, поэтому можем гарантированно выпускать продукты в необходимое время и высокого качества, просто видя, что происходит. У нас real-time статистика по продажам с точностью до страны и до конкретного продукта. То есть мы сейчас можем ткнуть веб-сайт, и я узнаю, сколько домашнего продукта продано, условно, в Уругвае на сегодняшний день.

Четвертое — это глобальная экспансия. Мы начали с того, что были маленькой компанией и плохо говорили по-английски. Мы находились в пассивном состоянии — то есть у нас появлялись партнеры-клиенты, которые к нам приходили. Но мы начали потихонечку выходить на зарубежные рынки, в первую очередь это была Европа. Использовали для этого участие в выставке CeBIT, более активно строили партнерскую сеть. После 2005 года мы поставили цель глобального присутствия — быть везде, от Чили до Океании. И мы это сделали где-то к 2012 году.

И последнее, пятое — продукт, который пока еще на пути к успеху, но я в него верю. Это созданная нами операционная система.

— Как будет развиваться и эволюционировать ваша концепция кибериммунитета (подход к проектированию систем с обязательной защитой от кибератак. — «Известия»)? И как будет выглядеть сфера кибербезопасности к 2035 году?

— Критическая инфраструктура, интернет вещей начнут быть кибериммунными. Это уже началось, но пока точечно. И будет массовое внедрение систем кибериммунитета.