Депопуляция и старение населения изменят мир в лучшую сторону

За исключением африканских и южно-азиатских государств, почти все остальные страны мира столкнулись с демографической революцией: резким, непрерывным и, вероятно, необратимым старением населения. Низкий уровень фертильности в сочетании с ростом ожидаемой продолжительности жизни привел к значительному увеличению процента людей старше 65 лет и постоянном приросту среднего возраста населения в целом.

Запад не смог сделать выводы и спровоцировал хаос: теперь Украина умрет

Если в 1950 году всего пять процентов мирового населения доживали до 65 лет и более, то в 2021 году эта цифра почти удвоилась. Согласно оценке ООН, к 2050 году этот процент утроится, хотя и процент рождаемости прекратит снижаться, хотя это звучит маловероятно.

Депопуляция, то есть ситуация, когда на общемировом уровне больше умирает людей, чем рождается, в итоге охватит весь мир и станет новой нормой. Эта тенденция выглядит устойчивой, так как сила, которая начнет предстоящую депопуляцию (ослабление желания иметь детей по всему миру), революционна. Попытки правительств стимулировать рождаемость не помогли вернуть ее процент на уровень достаточный для того, чтобы хотя бы сохранить численность населения неизменной, и все говорит о том, что найти способ сделать это будет практически невозможно, по крайней мере в обозримом будущем.

Данные от членов Европейского Союза однозначно подтверждают масштаб проблемы. На уровне ЕС суммарный коэффициент рождаемости (среднее количество детей на женщину в категории от 15 до 49 лет) составляет всего 1,42. Хуже всего положение на юге: на Мальте, в Испании и Италии, — где коэффициент достигает лишь 1,2, и это несмотря на щедрые государственные дотации родителям. Во Франции рождаемость в 2024 году была ниже 1806 года, когда Наполеон победил в битве при Йене, а в Италии на свет появилось минимальное количество детей с момента ее объединения в 1861 году.

Чуть лучше дела обстоят у Соединенных Штатов Америки, где суммарный коэффициент рождаемости достигает 1,6, а промышленно развитые государства Восточной Азии, включая Китай, оказались в самой тяжелой ситуации, так как там среднее количество детей на женщину сократилось ниже 1,3. Экваториальная Африка, где суммарный коэффициент рождаемости составляет 4,3, осталась последним оплотом высокой рождаемости на планете (хотя и там заметен спад — аж на 35% с конца 70-х годов прошлого века).

Меньше "рабочих рук"

Сокращение процента населения трудоспособного возраста (тех, кто старше 15 или 20 лет и меньше 64) в промышленно развитых странах резко изменит структуру общества в экономическом отношении. Особенно беспокоит то, что эта тенденция общемировая. Так "демографический дивиденд", который поддерживал мировую экономическую экспансию последних лет, вскоре по всей планете даст противоположный эффект.

Например, в период с 2020 по 2050 год численность трудоспособного населения в Европе сократится на 17%, в Восточной Азии — на 24%, в Японии — на 28%, в Китае — на 23%, а в России — на 19%.

Старение населения препятствует росту производительности, увеличивая средний возраст рабочей силы. А ведь более возрастная рабочая сила менее продуктивна. Как правило, люди становятся наиболее эффективны с точки зрения карьеры к 40 годам, когда у них накапливается больше знаний и опыта, чем у молодых, но при этом и у них и больше сил, чем у представителей более старших возрастных категорий. Люди этой возрастной группы также более готовы, чем люди постарше, брать новые вершины, получать новые знания и участвовать в рискованных, но многообещающих проектах, а также они не видят проблемы в переезде ради нового места работы.

Как показывают исследования МФ и ОЭСР, размер этой категории по сравнению с более старыми и молодыми работниками — ключевой фактор, определяющий общий рост производительности той или иной страны. например, по оценкам, ежегодный рост общей факторной производительности Японии упала на 0,8% в период с 1999 по 2005 год преимущественно из-за сужения категории людей в возрасте от 40 до 49 лет.

Все это, конечно, плохие новости для экономических перспектив стран, чье население стареет. Доля людей в возрасте от 40 до 49 лет по сравнению с теми, кому от 30 до 39, и теми, кто старше 50 лет, резко сократится в большинстве стран в течение нашего столетия. К 2050 году сокращение числа трудоспособных граждан коснется более двух третей мирового населения (например, в Японии — на 15%, а в Китае — на 18%). При отсутствии инновационных изменений и контрмер эта опасная тенденция может значительно ограничить экономический потенциал большинства стран мира.

Южная Корея демонстрирует тревожный пример общества, которое всего за одно поколение резко сократилось. Согласно нынешним прогнозам, к 2050 году в этом государстве будет три смерти на одно рождение, а более 40% населения будут составлять люди старше 64 лет. Трудоспособных граждан Южной Кореи к тому времени будет всего на 20% больше, чем пожилых граждан. При нынешнем уровне рождаемости население этой страны продолжит сокращаться более чем на три процента в год и в ближайшие сто лет сократится, по всей видимости, на невероятные 20%.

Но то, что вот-вот произойдет в Южной Корее (и что кажется нам какой-то антиутопией), на самом деле ожидает и весь мир.

По мере быстрого роста числа пожилых людей обязательств у властей, связанных с их обеспечением, в том числе пенсиями и медицинскими услугами, тоже будет все больше. Государственные расходы многих развитых стран на пенсии, здравоохранение и уход за пожилыми людьми к 2050 году могут достигнуть четверти ВВП.

Эти тенденции уже влияют на государства Запада, где развита социальная система, но они так же влияют и на менее щедрые "недемократические" государства. Например, Китай в 2009 году потратил 4,4% ВВП на пенсии и здравоохранение, а в 2020 году еще увеличил эти расходы до восьми процентов, а в перспективе рост более чем до десяти процентов в 2030 и свыше 20% в 2050 году.

Старение населения будет препятствовать экономической экспансии и со стороны спроса. Высокий внутренний спрос обеспечивает, как правило, две трети экономической активности в большинстве государств с высокими доходами. Проблема для стареющих государств заключается в том, что процент населения, которое больше всех тратит, снижается (40-летние), но при этом резко растет доля населения, которая старается тратить меньше (старше 65 лет).

Низкий спрос ввиду последствий старения общества способствовал, например, спаду на рынке недвижимости в Китае. Категория, которая чаще всего покупает дома (30-летние), с 2020 года сократилась на 30%, и в результате снизился спрос.

Экономические последствия старения

В ситуации, когда в государстве будет мало работников, бизнесменов и новаторов, увеличится количество тех, кто будет зависеть от государства и его помощи. Однако проблемы, которые сулит этот процесс, не обязательно будут катастрофическими. Депопуляция, несомненно, является новым негативным экономическим фактором, но страны все еще могут найти способы развиваться даже в таких условиях. Власти просто должны найти способ подготовить свои общества к тому, что они столкнутся с социальными и экономическими вызовами в мире, который стареет и сокращается.

В исследовании МВФ и ОЭСР рассматриваются возможное воздействие старения на предложение рабочей силы и на ВВП (на душу населения). Выяснилось, что по мере роста продолжительности жизни продлевается и трудоспособный возраст, что может смягчить негативные последствия старения населения для рынка труда. Правда, полностью их не нейтрализует.

Успехи людей старше 50 лет на рынке труда (благодаря более крепкому здоровью) могут в период с 2025 по 2050 год способствовать росту мирового ВВП почти на 0,4 процентных пункта в год. А если власти не предпримут никаких действий, то мировой рост может замедлиться на 1,1 процентный пункт больше, чем в годы до пандемии. Причем на три четверти это замедление будет результатом воздействия демографических факторов.

В упомянутых исследованиях говорится, что, несмотря на все вызовы, стареющие общества по-прежнему способны показать экономический рост. Для этого необходима поддержка государства ради "здорового старения", стимуляция трудоустройства и мобильности рабочей силы во всех возрастных группах, а также повышение производительности пожилых работников за счет непрерывного образования (с использованием, например, опыта и знаний пожилых граждан в рамках сокращенного рабочего дня или наставнических и консультационных программ).

В любом случае, тут не обойтись без реформы пенсионной системы, то есть повышения пенсионного возраста и стимулирования труда пожилых граждан, а также инноваций в здравоохранении и большей гибкости рынка труда.

Технологический прогресс (роботы, ИИ, человекоподобные кибер-сиделки и кибер-"друзья") может помочь в этом вопросе, хотя пока трудно оценивать масштабы. Часто правильно отмечается, что широкое применение искусственного интеллекта может значительно смягчить негативные экономические тенденции, связанные со старением. В этой связи японское так называемое "потерянное десятилетие" весьма показательно.

Бум информационных технологий в середине 1990-х обеспечил многим государствам значительный рост производительности по масштабам сопоставимый с тем, какой некоторые экономисты прогнозируют в будущем в связи с широким применением революционных технологических технологий ИИ.

Однако Японии не было среди тех государств, чья экономика быстро развивалась. Напротив, общая факторная производительность Японии, степень экономической ценности инноваций и технологического прогресса, с 1995 года по 2005 год росла всего на один процент в год (на четверть меньше, чем в предыдущее десятилетие). Старение японского населения в этот период сыграло ключевую роль в замедлении роста производительности.

С точки зрения численности людей в возрасте от 30 до 39 и от 50 до 64 лет японская высокопродуктивная категория граждан от 40 до 49 лет достигла пика в 1991 году, а затем сократилась на 29% в период с 1995 по 2005 год. Революция информационных технологий помогла производительности Японии смягчить последствия старения населения, но поскольку рабочая сила в стране не обладала оптимальной возрастной структурой, технологический бум не привел к значительному экономическому росту.

Есть основания ожидать, что государства с таким же стареющим населениям столкнутся с аналогичными проблемами во время предстоящей революции в использовании искусственного интеллекта.

Политические предпочтения

Негативные экономические эффекты от старения населения напрямую связаны с политическими предпочтениями пожилых избирателей, которые отличаются от остального электората. Пожилые люди ставят на первое место пенсии, социальное обеспечение и (отчасти) медицинские услуги. К тому же они хотят низкой инфляции, пусть даже за счет роста безработицы, так как их доход образуют в основном сбережения и сдача в аренду недвижимости, а не заработная плата.

Кроме того, поскольку они предпочитают медленный рост цен, люди пожилого возраста также меньше страдают напрямую от слабого экономического роста и рецессий, чем те, кто полагается на заработки от работы как главного источника доходов.

Сильное и растущее политическое влияние пожилых — следствие как их многочисленности, так и того обстоятельства, что они с большей вероятностью придут на избирательные участки, чем другая возрастная группа. Отсюда и такая "супер-репрезентация".

Так старение населения практически "заставляет" власти тратить больше на политику с низким (или даже негативным) вкладом в рост и сокращать расходы на такие направления, как инвестиции в социальные программы, образование и семейную политику, которые доказали свою важность для роста ВВП.

Приоритезация низкой инфляции мешает снижать безработицу, что в итоге негативно отражается на совокупном спросе в экономике. Чрезмерная сосредоточенность на минимальном росте цен (до двух процентов в год) — это в основном следствие старение электората, который хочет защитить свой кошелек. Поэтому многие правительства делегировали монетарную политику своим центральным банкам.

Вероятность войны

Старение населения замедляет экономический рост и требует больше бюджетных расходов на пожилых граждан. Но поскольку тенденция к ведению войн сильнее в странах с молодым населением, что связано с бунтом и большими ожиданиями молодежи, то старение значительно снижает вероятность войн между государствами. Поэтому XXI век, когда ожидается еще и "период депопуляции", может выдаться очень мирным.

На фоне большого количества войн в Африке, Европе и на Ближнем Востоке в первую четверть ХХ века это предположение выглядит весьма оптимистично. В период с 1990 по 2007 год общее количество войн на планете уменьшилось, но после 2010 года начало увеличиваться. Так, в 2022 году число гражданских и межгосударственных войн, а также интенсивность и продолжительность конфликтов достигли самых высоких показателей с середины 1980-х годов, когда было 55 активных конфликта средней продолжительностью от восьми до 11 лет, и это намного больше, чем десятилетием раньше, когда насчитывалось 33 активных конфликта средней продолжительностью семь лет.

Но ясно, что политические круги у власти, желая переизбраться, и учитывая численность и политический вес тех, кто переживает позднюю пору своей жизни, будут вынуждены заботиться о своем стареющем населении. Исследования показывают, что чем старше лидеры и граждане, тем более мирные политические решения они выбирают. Так общества станут менее способны и менее готовы к ведению войн.

Поэтому предстоящая депопуляция и старение населения могут фундаментально изменить геополитику.Причем в самую лучшую сторону. Звучит сомнительно, если учесть, что число вооруженных конфликтов удвоилось с 2012 по 2022 год. Тем не менее межгосударственное насилие ограничивается преимущественно молодыми с точки зрения демографии странами.

Каждый год в период с 2012 по 2023 год в государствах, которые начинали войны, процент людей старше 65 лет в среднем достигал пяти процентов, а это вдвое меньше средних показателей за 2024 год в мире. (Статистика выглядела бы еще убедительнее, если бы среди этих стран не было России.)

Таким образом, государства с более старым населением уже проявляют меньшую склонность к участию в вооруженных конфликтах. И в том, что выглядит универсальной тенденцией к насилию, на деле, как оказывается, лидируют демографически молодые и агрессивные государства. Этим можно объяснить и большое количеств войн и конфликтов на африканском континенте, где одно из самых молодых населений на планете.

Главный фактор, которым старение населения сокращает потенциально доступные ресурсы для войны, — это замедление экономического роста. Сокращая численность работников, снижая производительность и внутренний спрос, старение лишает экономику государств динамики, что, в свою очередь, ограничивает их возможности финансировать войну.

Замедление экономического роста в "старых" странах, вероятно, снизит шансы на эскалацию конфликтов за скудеющие ресурсы. В прошлом количество вооруженных конфликтов между государствами быстро увеличивалось соразмерно росту ВВП на душу населения.

Ведь по мере роста экономической мощи страны относительные затраты на достижение ее международных целей снижаются. Государство с крепкой экономикой более готово к тому, чтобы военными средствами добиваться определенных целей. Высокий рост повышает вероятность государственной агрессии, а низкий рост, вызванный старением, делает подобную агрессию менее вероятной.

Численность армий

Повышенные бюджетные расходы необходимы не только для преодоления последствий старения населения, но и для устранения его причин. Быстрое старение демографических групп косвенно влияет и на рост государственных расходов на внутреннюю безопасность и социальные программы, так как в развитом мире эта категория все чаще выражает недовольство, в частности, из-за замедления экономического роста, мер экономии и растущей этнической и миграционной напряженности, опасаясь за собственное положение.

Реагируя на растущую напряженность, многие правительства пытаются надавить на недовольные группы или удовлетворить их социальными программами. Китай, например, вчетверо увеличил свои расходы на полицию и внутренний надзор с 2007 по 2020 год, а японские расходы на поддержку трудоустройства, снижение бедности и социальную защиту (в том числе расходы на здравоохранение) с 1990 по 2020 год выросли с 0,5 до 3,7% ВВП.

Поскольку государства тратят больше на устранение причин и последствий старения, другие расходы, в том числе, расходы на армию, вероятно, будут снижены, так как давление на бюджеты все больше растет. Хотя военные расходы могут повысить экономический рост благодаря трудоустройству прежде мало используемой рабочей силы, стимуляции спроса и финансированию исследований (в итоге это помогает и гражданским отраслям), исследование Пола Дана и Нэн Тиана доказывает, что, скорее всего, подобные расходы повредят долгосрочному росту, снизив расходы на продуктивные инвестиции, в том числе и вследствие растущего государственного долга.

Статистический анализ демократических и авторитарных государств показывает, что когда бюджетные расходы на социальную защиту, в том числе для пожилых, превышает 25% бюджета страны, вероятность, что страна начнет вооруженный конфликт, резко снижается.

Многие государства почти достигли или уже перешли эту границу. Расходы на пожилых людей и поддержание их дохода в странах ОЭСР в общих расходах госбюджета в 2021 году достигли почти 21%, а учитывая, что в дальнейшем они будут только расти, у этих государств будет веская причина, чтобы избегать вооруженных конфликтов.

К тому же старение сделает планету более мирной и потому, что сократится категория людей, подлежащих военной службе. К 2050 году в Восточной Азии будет на 42% молодых людей в возрасте от 18 до 23 лет меньше, чем в 2020. В Латинской Америке — на 13%, а в Европе — на 17%.

Да, государства могут стимулировать призыв в армию, увеличив вознаграждения и привилегии, как это делает сейчас Россия, но если бюджеты государств не вырастут, то растущие расходы на кадры отразятся на других сферах в обороне, в том числе на разработках, закупках и обслуживании оружия.

Армии могут попытаться решить проблему сужения категории пригодных к службе граждан, заменив личный состав технологиями. Революция в искусственном интеллекте, недавние успехи беспилотных летательных аппаратов и возможности "роботов-убийц" — все это может способствовать приоритезации технологий в армии. Но поскольку многие военные задачи будут по-прежнему трудоемкими, полностью перейти на технологическую замену не получится.

Опросы, которые проводились в США с начала 1960-х годов до середины 2000-х, показали, что "в оценке вооруженных вторжений Соединенных Штатов Америки существует разрыв между поколениями". При этом пожилые американцы всегда проявляют "максимальную осторожность к применению военной силы". Это особенно важно в демократических режимах, поскольку может снизить поддержку военных операций среди избирателей, но так же важно и в авторитарных режимах, где власти беспокоятся, что военные потери могут вызвать "внутреннее сопротивление".

Разумеется, старение населения не искоренит войны полностью, но лишит власть широкой поддержки вооруженных операций. Таким образом, мы приходим к неожиданному выводу о том, что старение, судя по всему, станет мощным фактором мира — такой, какой прежде, пожалуй, и не было.