«Чувствуешь, что засыпаешь, — держись за пулемёт»: как полицейский из США с позывным Орион стал донбасским ополченцем

Филипп Косов мог стать классическим представителем американского среднего класса, но выбрал путь ополченца на Донбассе. Был стрелком, снайпером, пулемётчиком, санинструктором. Сражался за населённые пункты Пески, Спартак в ДНР и за донецкий аэропорт. Четыре года на фронте, 19 операций после ранения, адаптация к мирной жизни и поездки на передовую уже с гуманитарной помощью. О тяжёлых боях и своей судьбе в России Орион рассказал RT.

В США Филипп Косов построил успешную карьеру полицейского: стал начальником отделения в Техасе, в подчинении — около двадцати офицеров. Можно сказать, сбылась мечта: он любил детективные истории, кумиром детства был Шерлок Холмс в исполнении Ливанова. Было только одно «но»: вся семья Филиппа получила американское гражданство после переезда, сам он отказался наотрез. А дальше случились «майдан», пожар в Доме профсоюзов в Одессе, расстрел мирных жителей в Мариуполе 9 мая 2014 года — и Филипп принял окончательное решение идти защищать Донбасс. Это едва не стоило ему жизни и оборвало связь с родственниками по ту сторону океана — возможно, навсегда.

«Демоны из ада вырвались»

Филипп родился в Москве, а когда был подростком, родители увезли его в Штаты. Там он получил высшее образование, купил мотоцикл, машину, жил в хорошем доме — классический путь к американской мечте. Вот только от российского паспорта он так и не отказался: «Гражданство я мог получить до 20-летнего возраста, но, когда пришло время, я сказал, что делать этого не буду, — вспоминает Филипп. — Я считал так: у меня прадед погиб на Курской дуге в 43-м году, дед был снайпером, потерял ногу на фронте. Второй дед прошёл Финскую войну и потом полностью Великую Отечественную. Моя родина — Россия, вашингтонам я присягать не буду».

Когда начался «майдан», Фил следил за новостями и показывал коллегам в полицейском участке видео столкновений протестующих с «Беркутом».

«В бойцов кидали зажигательную смесь, провоцировали их всеми возможными способами, но они не открывали огонь в ответ, — говорит собеседник RT. — Мои коллеги смотрели и говорили, что в США такое вообще невозможно: их бы сразу разогнали, и очень жёстко. То, что всё на «майдане» происходило именно так, говорит о том, что за этим стояли большие деньги».

Филипп вспоминает: когда после «евромайдана» начались волнения в Крыму, он почувствовал, что скоро «там заполыхает». «Я понимал, что если сейчас там полыхнёт, то потом этот огонь перекинется на Россию. И случится то, что мы уже все видели в других странах: Украина превратится в американскую колонию. А что происходит после, мы тоже все уже знаем на примере Афганистана, Сирии, Ливии, Ирака».

События 2 мая 2014 года в Одессе и расстрел мирных жителей 9 мая того же года в Мариуполе поставили финальную точку в размышлениях Филиппа: «Я понял, что это какие-то демоны из ада вырвались, надо их загонять туда обратно. Я не буду сидеть сложа руки. Я поеду бороться».

«Не думал, что в живых останусь»

Филипп вспоминает, как в 2014 году Украина целенаправленно обстреливала мирный Донецк: «Они подвозили технику, тяжёлые САУ (самоходные артиллерийские установки — RT) больших калибров, нагоняли пехоту, били издалека и по площадям. Я видел, как летят снаряды в Киевский район Донецка, и ничего не мог с этим сделать. Не было ни людей, ни техники, чтобы накрыть ответным огнём».

На фронт Фил приехал не с пустыми руками: купил себе снаряжение и потратил около десяти тысяч долларов на каски, экипировку и оборудование для парней. «Шесть баулов привёз с собой, — вспоминает собеседник RT. — У ополченцев тогда ничего толком не было, зимой в дырявой обуви ходили. Все воевали за свои деньги. И за своих».

Жестокость, с которой действовал противник, потрясла Фила. «Правило такое: на линии боевого соприкосновения спать нельзя, — говорит Орион. — Чувствуешь, что засыпаешь, — держись за пулемёт, он стальной, ледяной, если отключишься, головой об него ударишься и проснёшься. Почему спать нельзя? Вот пример: один парень был на часах, а другие спали, до врага 50-70 метров. Украинцы подползли на рассвете, застрелили его. Ещё одного бойца зарезали. У него было 50-60 ножевых ранений. Все руки были изрезаны, видимо, хватался за нож, когда отбивался. Потом они его застрелили. Но столько ранений… Честно, я ни на что не рассчитывал и не думал, что в живых-то останусь».

Из личного архива

Подразделению Фила, как и всем остальным, приходилось действовать в условиях численного превосходства противника. Так, Фил рассказывает, что 17 января 2015 года ВСУ смогли их окружить: 100 украинцев против 9 добровольцев. В случае сдачи позиции «Монастырь» противнику открывался прямой путь в Донецк: «Работала их ствольная и реактивная артиллерия. Она перепахала поле вокруг и всё кладбище. Когда мы вышли после боя из монастыря, проваливались по колено в тёплую землю, хотя с утра она была полностью замёрзшей, ледяной. Наверно, это был мой самый серьёзный бой за всю войну, такого масштабного наступления «киборгов» я больше не видел».

«Мина из советских запасов»

Битва за донецкий аэропорт была неравной схваткой между ВСУ и ополченцами. Погибли многие сослуживцы Фила, а сам он был тяжело ранен. «Был момент, когда я расстрелял весь свой боекомплект, но совершенно не понял, как это произошло, — говорит Орион. — Было четыре магазины полных, а потом вдруг пусто. Куда патроны делись? По зданию, где я находился, были мощнейшие прилёты, и, видимо, я несколько раз отключался, поэтому мне отшибло память».

Из личного архива

Ополченцы оказались в полном окружении, Фил вёл огонь по диспетчерской башне и терминалу. «Там была Третья мировая война по ощущениям, — вспоминает Филипп. — Я никогда не думал, что бетон может плавиться и течь, как лава».

10 октября 2015 года Фил пытался выяснить по связи, нужно ли эвакуировать одного из бойцов. 

«В этот момент страшнейший взрыв за спиной, удар, я лечу вперёд, — вспоминает Орион. — В меня попадают 60 осколков, Дане, который был рядом, сносит голову, тело его разрывает. Либо это был шальной прилёт, либо целились по БМП рядом с нами. Самое обидное, что это была даже не натовская мина, а наша, отечественная: осталась на Украине из старых советских запасов. Она должна была защищать, по идее, а в итоге прилетела по нам».

К Филу подбежали ребята из его подразделения, перевязали голову, наложили жгут на ногу. «Я ещё не знал, что во мне столько осколков. Повезло, что рядом был Череп — командир БМП, мы их танкистами называли. Парни слушали вылеты, понимали, что если по нам вели корректировочный огонь, то теперь могу накрыть очень точно, но всё равно рискнули, погрузили меня и отвезли в «травму». Врач мне потом сказал, что я потерял три литра крови, и если бы не быстрая эвакуация, то точно бы погиб».

«Растёт маленький ополченец»

После ранения Филипп пережил 19 операций, но боли в ногах остались. Так как в России у него не было ни дома, ни родных, его приютила семья Терека — Алексея Нагина, Героя России, ДНР, ЛНР и кавалера трёх орденов Мужества, погибшего в 2022 году под Артёмовском.

Как и многим добровольцам, Филу было сложно получить удостоверение ветерана боевых действий, но в этом ему помогла Елена, которую на фронте знают как Белку. Волонтёр, почётный донор, она потратила полтора года, чтобы добиться ветеранского удостоверения для Филиппа. Они познакомились в 2022-м, через год у них родился сын Виктор, а ещё через полтора года на свет появился Костя.

«Маленький — точная копия меня, — улыбается Филипп. — Мой фронтовой друг Александр приходит в гости и просит: «Дай-ка я подержу мини-Фила». А старший — блондин, в супругу. Лена всё говорит: «Если мальчишки характером в папу пойдут, то тоже на фронт сбегут».

У Филиппа сохранилась привычка спать на полу, говорит, что так и не смог адаптироваться к мягким кроватям. Спальник, который был с ним на фронте, он забрал с собой в мирную жизнь. 

Из личного архива

«С ним связана такая история: 25 января 2015 года мы спали в полуподвале. Туда прилетел снаряд — пробил метровую стену и приподнял бетонные плиты над нами. Меня подбросило, резануло по глазам. Помню только, как сквозь дым и пыль, как в кино, падают бойцы. Я думал, что убиты, но нет, только легко ранены, — продолжает собеседник RT. — Бросаюсь перевязывать, а потом возвращаюсь к своему мешку. Чувствую — что-то звенит тяжёлoe. Поднимаю, а там два огромнейших осколка размером с ладонь каждый, ещё горячие. Они прошли по второму мешку, который лежал в ногах: он полностью выпотрошен, а мой американский спальник только слегка задет. Пройди осколки на пару-тройку сантиметров ниже — выпотрошили бы уже меня».

Фил даёт частные уроки английского и мечтает работать в школе. Но есть проблема: чтобы пройти курсы переподготовки, ему нужно подтвердить своё американское образование. Сейчас сделать это невозможно, ведь в США содействовать донбасскому ополченцу никто не собирается. Елена и Филипп хотят взять семейную ипотеку (они воспитывают четверых: двое детей Елены от прошлого брака и двое общих). Но и здесь сложность: минно-взрывная травма, которая и привела к 19 операциям, не признана военной, поэтому Орион не может получить положенные выплаты, которые и стали бы подспорьем для ипотеки. Фил надеется, что ему удастся доказать на бумаге причину своей травмы, и тогда они с женой смогут купить квартиру, где всем хватит места.