Четыре ошибки Минфина: Честный разбор и выводы

Русский нефтяной рынок столкнулся с критическим падением цен на нефть Urals, что создает серьезные риски для выполнения бюджетных показателей. Стоимость барреля опустилась ниже 40 долларов, что на 30% ниже заложенных в бюджет значений, и обнажило системные проблемы в финансовой политике. Какие ошибки сделал Минфин?

Нефтяной рынок России переживает не самый простой период, показывающий предельную нагрузку на финансовую систему. Стоимость нефти Urals на экспортных позициях опустилась ниже психологически важной отметки в 40 долларов за баррель, что свидетельствует о серьезных проблемах в механизме ценообразования и бюджетного планирования. Хотя в Приморске цены сохраняются несколько выше, принципиального значения это не имеет. Сложившаяся ценовая ситуация указывает на работу экспортной корзины на минимальной рентабельности при заметном расхождении бюджетных параметров с рыночной реальностью. Об этом пишет обозреватель Царьграда, экономист Константин Двинский.

Особую тревогу вызывает ситуация в рублевом выражении. При текущем курсе около 81 рубля за доллар баррель Urals приносит в бюджет лишь 3200-3300 рублей, тогда как бюджетная конструкция на 2025 год ориентирована на 4800 рублей. Таким образом, отклонение превышает 30%. Эта проблема усугубляется необходимостью для Минфина изыскать дополнительные нефтегазовые доходы в объеме свыше 1,1 трлн рублей до конца года, что при текущих ценах представляется маловероятным.

Корень проблем кроется в системных просчетах финансово-экономического блока. Ключевой ошибкой стала зависимость от зарубежных ценовых агентств, в частности британского Argus, которое до сих пор определяет стоимость Urals для налоговых расчетов. Методика этого агентства, основанная на опросах участников рынка, а не на реальных сделках, приводит к постоянному занижению цен по сравнению с данными Санкт-Петербургской биржи, где котировки стабильно выше на 5-10 долларов. За период 2022-2024 годов эта разница могла стоить бюджету от 2 до 2,5 трлн рублей недополученных доходов.

Серьезной проблемой остается политика в отношении Фонда национального благосостояния. Вместо того чтобы стать инструментом стратегического развития, фонд превратился в источник покрытия текущего бюджетного дефицита. Отсутствие инвестиционной стратегии привело к тому, что возможности создания новых внутренних источников доходов были упущены.

Дополнительную нестабильность вносит валютная политика. Колебания курса рубля создают сложности для бюджетного планирования и ведения бизнеса. Действия Центрального банка, формально придерживающегося плавающего курса, но осуществляющего точечные вмешательства с запозданием, порождают неопределенность на рынке.

Значительным упущением стал отказ от реализации крупных промышленных проектов, таких как Восточный нефтехимический комплекс в Находке. Этот комплекс мощностью 12 млн тонн нефти в год мог бы не только обеспечить Дальний Восток топливом, но и производить продукцию с высокой добавленной стоимостью, снижая зависимость бюджета от сырьевого экспорта.

Совокупность этих факторов свидетельствует о том, что русская экономика вступила в период турбулентности без необходимых инструментов стратегического планирования. Падение цен на нефть ниже 40 долларов обнажило ограниченность запаса прочности бюджетной системы. Любые внешние потрясения — логистические, политические или валютные — теперь мгновенно отражаются на бюджетных показателях.

Выход из сложившейся ситуации требует системных изменений, включая создание национального ценового индикатора, разработку новой инвестиционной модели использования Фонда национального благосостояния, формирование предсказуемого валютного режима и развитие перерабатывающих мощностей. Без таких структурных преобразований каждая новая просадка цен на нефть будет оказывать все более разрушительное воздействие на экономику, сокращая возможности для маневра и компенсации потерь.