НОВОСТИ СЕГОДНЯ
"Оппозиция" второму сроку администрации Трампа концентрируется вокруг темы иммиграции, но это не мешает президенту продолжать настойчиво продвигать данную тему. Во время недавнего визита в Шотландию он даже высказал опасения по поводу массовой миграции в Европу. "Что касается иммиграции, вам лучше взять себя в руки, — заявил он журналистам, критикуя европейских лидеров. — Иначе Европы у вас скоро не останется". Борьба между либерализмом и демократией остается в плену этого вопроса, что я лично наблюдал во время поездок по континенту.
Бачалмаш, Венгрия
Недавно я присоединился к небольшой экспедиции на южную границу Венгрии с Сербией — рубеж Евросоюза. Бачалмаш — это сельскохозяйственная община, далекая от туристических маршрутов по обе стороны сербско-венгерской границы. Ей суждено было оставаться в стороне от сил глобализации, если не считать произвольной границы, проведенной после Первой мировой войны и разрезавшей сельхозугодья. Европейским государственным деятелям прошлого века, чертившим линии на карте, явно не приходила в голову возможность появления на заборах знаков на арабском и пушту.
Во время допроса нескольких молодых афганцев, задержанных на границе, сопровождавший наcофицер использовал переводческое приложение и узнал, что те хотят попасть в Европу ради "блондинок и денег из стены". Дальнейшие расспросы показали, что последнее означает банкоматы. Этот эпизод вписывается в европейский опыт последней четверти века или даже дольше — опыт, который с досадной медлительностью проникает в общепринятый нарратив. Также он напоминает, что такие мигранты не являются ни вынужденными переселенцами, ни особенно бедными. Отчаянно бедные не могут позволить себе такое путешествие. (Достаточно вспомнить повсеместное использование мобильных телефонов мигрантами во время кризиса 2015-16 годов и огромные затраты на услуги контрабандистов — по оценкам, только участок пути из северной Сербии в Венгрию обходится в 2500 евро.)
Недавно на сербской стороне границы были найдены мертвыми два пакистанских контрабандиста. Они боролись за контроль над туннелем для перевозки людей. Мотивации для конфликтов здесь предостаточно — этот бизнес приносит миллиарды евро в год. Таким образом, знаки на заборах и громкоговорители на арабском, пушту и урду, не говоря уже о низковольтных ограждениях, одобренных ООН, впечатляют скорее самих мигрантов, нежели контрабандистов. Другое дело — высокотехнологичная система воздушного наблюдения, сенсорных технологий и инфраструктуры быстрого реагирования, протянувшаяся на мили вглубь Венгрии. По мере совершенствования пограничных технологий контрабандисты адаптируются. Они готовы использовать для достижения своих целей детей, вызывая сочувствие, создавая фальшивые "семейные группы" и отвлекая внимание пограничников.
В отличие от них, наши хозяева из венгерской пограничной полиции были исключительно порядочными людьми, далекими от садистов-преторианцев, коими их изображают западные СМИ. Бачалмаш и окрестные города — их дом. Кажется, они находят удовлетворение в служении родине и воспринимают свою работу в отрыве от политики. Старшие офицеры вспоминают времена, когда их задачей было не пускать людей за границу. Когда я небрежно упомянул о пограничной политике премьер-министра Дональда Туска в Польше, наш гид серьезно заметил, что это не его компетенция, и комментировать поэтому он ничего не будет. Для них с коллегами безопасность Венгрии — дело всей жизни.
Загреб, Хорватия
В загребском кафе официантка сама рассказала мне, что Хорватия демократией быть перестала. В хостеле рядом с ее домом власти разместили мигрантов, хотя по закону подобное запрещено из-за близости к школе. Новоприбывшие — неизменно молодые мужчины — пялятся и кричат на нее, когда она выгуливает собаку. Женщина подумывает завести более агрессивного пса — или уехать. Спрашивала о хорватских организациях, которые могли бы помочь ей получить рабочую визу в Америку.
В те выходные Загреб готовился к выборам мэра, выбирая между левым кандидатом и условным "макронистом". Первый — Томислав Томашевич (Tomislav Tomašević) — с легкостью победил, но мало кто из местных обратил на это внимание. Националистические силы добились хорватской независимости в тяжелые 1990-е, но даже партия Франьо Туджмана (Franjo Tuđman) HDZ теперь придерживается либеральной европейской линии, хотя была сторонницей суверенитета.
Вовлеченность "новой Европы" в миграционный кризис неравномерна. Хорваты и поляки активно борются с проблемой, тогда как венгры и словаки уверяют, что нынешние миграционные тренды не окажут на их демографию существенного влияния.
В первом квартале текущего года хорватское правительство выдало более 12 тысяч рабочих виз гражданам Непала и примерно по 6 тысяч — филиппинцам и индийцам. Кроме того, войдя в Шенгенскую зону, страна стала обладать самой протяженной сухопутной границей ЕС, через которую на хорватскую территорию уже проникли десятки тысяч нелегальных мигрантов.
В Польше миграция стала, пожалуй, главной политической темой. Эту проблему можно назвать причиной победы с минимальным отрывом консерватора Кароля Навроцкого (Karol Nawrocki) на президентских выборах 1 июня. Попытка изнасилования и последующее убийство молодой полячки венесуэльским мигрантом — лишь последний эпизод в теперь уже регулярной череде преступлений, связанных с мигрантами, о которых 10 лет назад никто и не слышал. Поляки всех политических взглядов выступают против притока мигрантов, но те продолжают прибывать благодаря политике Белоруссии, Германии, Варшавы и Брюсселя.
Ханау, Германия
Еще не так давно многие мигранты в Германии были хорватами и поляками. В Ханау, что под Франкфуртом, отголоски прошлого и черты нового свидетельствуют о состоянии современной Европы. После Второй мировой войны здесь годами находился лагерь для перемещенных лиц, а затем — десятилетиями — американская военная база. Обо всем этом напоминает лишь одна мемориальная доска. Несколько ресторанов и магазинов представляют хорватскую и польскую общины, чьи представители относятся в основном к среднему и пожилому возрасту.
Эти элементы городского пейзажа теперь почти незаметны, потому что мало что в Ханау видится немецким или хотя бы европейским. На мой взгляд, около половины населения города выглядит как выходцы с Ближнего Востока или из Африки. Это согласуется с недавним достижением Франкфурта, ставшего первым крупным немецким городом с этническим немецким меньшинством. Если учесть возраст, демографическая картина становится еще мрачнее: несколько подростков европейской внешности на углу привлекли мое внимание как заметное отклонение от "нормы".
По всему городу в окружении верениц маленьких детей катят коляски женщины в никабах. Мусульманки стоят за кассами в немецких пекарнях и халяльных закусочных, а их мужья работают водителями в местных службах такси. В отличие от других стран Европы и Северной Америки, немецкое приложение Uber уверяет пассажиров, что все водители тщательно отбираются. Не нужно быть гением, чтобы понять, какую роль в обществе играют корпорации вроде Uber.
Подобный техномир остро нуждается в городе типа Ханау. Они хотят, чтобы мы поверили, будто все люди, независимо от культуры, — взаимозаменяемые единицы производства в бесконечной погоне за ростом. Прогулка по Ханау эту ложь разоблачает. Бросающееся в глаза присутствие полиции напоминает европейские стереотипы об американских правоохранительных органах. Преступления становятся все безумнее и хаотичнее: в этом месяце 22-летнего "жителя" арестовали за то, что он разделся во дворе перед девушкой. Город испещрен граффити и завален мусором. Это напоминает карикатурное изображение Братиславы в комедии "Евротур" (2004 г.) как символа посткоммунистической Восточной Европы, полной нищеты, опасности и смерти. Ирония в том, что Братислава красива, чиста и безопасна, а на кинематографический ад все больше походят города Западной Европы. Каждый может сделать свои выводы о никабе, его влиянии на культурный ландшафт и связи с красотой и добром.
В феврале 2020 года психически больной немец устроил в Ханау и окрестностях стрельбу по людям иностранного происхождения. Он убил девятерых, ранил пятерых, а затем застрелил свою мать и себя. Стрелок придерживался в интернете взглядов сторонников превосходства белой расы и вынужденного безбрачия, а жертв выбирал по этническому признаку. Министр внутренних дел Германии назвал это терактом. С тех пор Ханау бесчисленное количество раз упоминался в поддержку различных проиммиграционных политик и нарративов, создавая то, что можно назвать "иллюзией Ханау".
Эта иллюзия дает капиталистам, политикам, бюрократам и НКО необходимые аргументы. Согласно данному нарративу, расизм и насилие против мигрантов представляют для общества не меньшую угрозу, чем сам миграционный поток. Только расист вроде стрелка из Ханау может не оценить преимущества дешевой рабочей силы и этнических ресторанов. Как бы город ни деградировал на глазах, в приличном обществе "иллюзия Ханау" остается в ходу.
Безусловно, массовая иммиграция вышла на передний план европейской политики, тогда как еще 15-20 лет назад представляла собой осторожно сдерживаемую нишевую тему. Однако пока что политические достижения сводятся к перестановке шезлонгов на "Титанике". Недавняя громкая депортация из Германии 81 афганца не решит проблему даже в небольшом городе. Системные политики Франции, Британии и других стран обещают "ужесточить меры" перед выборами, а затем предлагают такие же символические решения. Во многих государствах Старого Света антимиграционные партии по-прежнему не допускают к власти. С каждым годом прогрессивные европейские элиты делают свои города все менее пригодными для жизни.
Приличное общество по-прежнему говорит понятиями убежища и расизма, мультикультурализма и роста. А по факту давно пора заговорить о блондинках и "деньгах из стены".
Похожие новости: